INNAMORATO

Глава 11.

Мне не хочется описывать обычные будни концлагеря. Я действительно применяю все возможные уловки, чтобы не отображать то, насколько все отвратительно, безумно и бессмысленно. Я жив. Еще живы те, кто стал мне близок. Это главное. До нас редко доходят сводки новостей. Только когда в лагерь завозят новых заключенных, удается узнать какие-то подробности военных действий. Сейчас идет активное наступление наших войск по всем фронтам. Армия Гитлера сдает свои позиции. Слухи о том, что война подходит к концу врываются в нашу безысходность спасительным светом. Стараюсь отгонять от себя мысль: «А если?». Если все же удастся выжить? Вернуться домой? Знаю, что жизнь каждого из нас не стоит ничего. Один приказ ... Поэтому стараюсь не думать... Ни к чему... Но дай Бог!

Ооо! Неделю назад у нас был настоящий праздник. По волшебному велению в лагерь было доставлено несколько мешков почти сгнивших яблок. Вы знаете, какой это божественный вкус? Боюсь, не понять. Но мы ликовали! На фоне горькой лапшы — это был триумф!

Завтра планируется выезд заключенных на лесопилку в Дэйдж Рост, в десяти километрах от лагеря. Едет более шестидесяти человек. В том числе и я. Снова кандалы. Наверное, надсмотрщикам стремно вывозить нас куда-либо с территории, тем более так далеко. Но — это лес, новая работа — я рад. Две недели рабочего оазиса.

Крис... Для него меня просто нет. Он с повторяющимся упорством проходит мимо, каждый раз, когда я так жду хоть слова. Ну, накажи меня, накричи, хоть что-то! Все случившееся в тот вечер начинает казаться сном, моей фантазией.

Когда нас переводили в Дэйдж Рост, было впечатление что конвоя больше, чем заключенных, несмотря на то, что кандалы соединены между собой еще двумя цепями. Как мы сбежим? Десять километров пешком заняло полдня пути. Лагерь разбит на заброшенном поле возле леса. По периметру виднелись ограждения, колючая проволока, солдаты с собаками. Для сна натянут плотный навес. Еще бы костерчик и пару палаток — точно поход. Я стебусь, но мне не так уж и весело. Сама обстановка агрессивнее и жестче, чем в лагере.

Работаем в связанных парах. Кандалы просто перестегнули друг на друга. Это мешает пилить, но понимаю их перестраховку — иначе придется выставить возле каждого заключенного охрану. График немного другой, чем в лагере. Встаем в четыре, работа заканчивается, как только начинает темнеть — около восьми. То, что сначала казалось разнообразием и новыми впечатлениями, через несколько дней начинает сильно угнетать. Кажется, надсмотрщики делают все, чтобы усложнить нам жизнь. И самый большой минус — Шнейдер не появляется. Хорошо, что через три дня мы возвращаемся.

Ночью, просыпаюсь от страшного шума — вой сирен, лай собак, крики, топот сапог. Нас сгоняют в яму на границе поля. Что происходит? Испуганно перешептываемся между собой. Ничего не ясно. До рассвета сидим, сбившись в кучу. Часов в пять, охрана приказывает построиться. Кандалы защелкивают между собой. Я их уже ненавижу — на ногах снова отпечатываются шрамы. Вокруг очень много солдат и... начальство? Шнейдер... Фабер... Что случилось? Понимаю, что что-то серьезное. Фабер начинает говорить. Оказывается, ночью двое заключенных пытались сбежать. Кто? Пробегаю глазами по шеренге. Не могу понять кто. Между тем, Фабер продолжает:

— Сбежавшие были пойманы, но по закону лагеря за каждого из них будут расстреляны десять человек.

О Боже, итого двадцать! Я в панике! Нас тут всего шестьдесят, и мы уже хорошо знакомы между собой. Вероятность остаться в живых один к трем. Зашибись!

Фабер отдает команду выровнять строй и начинает медленно продвигаться вдоль заключенных. Через каждые два–три шага слышен выстрел и звук падающего тела. Помимо воли считаю выстрелы — одиннадцать, двенадцать...

Подходит ко мне и поднимает пистолет. Перед глазами все темнеет. Сердце, как сумасшедшее выскакивает из груди. Ну не медли ж!

— Nein! — Знакомый голос выводит меня из ступора. Шнейдер... Фабер послушно отводит пистолет и стреляет в моего соседа. Тринадцать...

Чувствую слезы. Из–за того, что я выжил или из–за того, что вместо меня умер молодой парень узбек? Может из–за того, что Крис спас меня? Не могу понять. Хочется упасть на землю и рыдать. Но я стою... двадцать...

Убитых отстегивают от кандалов и стягиваю в ту самую яму, в которой мы провели часть ночи.

— Подумайте в следующий раз, прежде чем сбежать. Вам это не удастся все равно, а пострадают ваши товарищи!

Фабер и Шнейдер уезжают. Наши надсмотрщики отдают приказ собираться. Судя по всему — мы возвращаемся в лагерь.