INNAMORATO

P. S.

Сашка... Сашка...

Я никогда не думал, что простой польский мальчишка станет так дорог мне...

Когда я в первый раз увидел тебя на плацу, да и там, в комнате Франка — единственной мыслью было — овладеть тобой. Нервные движения, детское нетронутое испорченностью лицо, дерзкие глаза. На первый взгляд ты был простым ребенком, но какое-то даже наглое упрямство, проскальзывающее в каждой реакции, сбивало с толку, интриговало. Я хотел покорить тебя, сломать, сделать своим.

Моя жизнь до этого была расписана по четким регламентам и правилам. Здесь не было места состраданию, излишним эмоциям, привязанности. Все это с раннего возраста искоренялось жестокими методами из наших сердец. Для меня было шоком то, что ударив тебя, я почувствовал жалость. Ты поднял на меня глаза, я должен наказать — все логично. Только твой стон от боли слышу до сих пор. Я отправляю тебя в карцер на пять дней. И эти пять дней превращаются в зловещую пытку. Знать, что ты там, и рядом нет любопытных глаз, что я могу делать с тобой все что хочу — эти мысли сводили с ума. Дошло до того, что я не мог унять дрожь в руках. Просто одержимость!

Конечно, я спустился в карцер. Ты мог кричать, отбиваться, мог равнодушно ненавидеть меня, стараясь пережить насилие, но я совсем не был готов к тому, что ты будешь наслаждаться, наслаждаться мной. Я был поражен. Я был сломлен. С того вечера что бы я ни делал, где бы ни находился, я мысленно возвращался к тебе, просыпаясь по ночам в холодном поту от одного и того же сна — твоих губ, твоих рук и сладкого стона исступления. Не знаю, чувствовал ли я уже тогда хоть что-нибудь кроме страсти, но по мне так и этого чувства было очень много. Я не владел ситуацией, шел на поводу своего влечения к тебе. Все играло против меня. Я рисковал попасться в этом безумном состоянии много раз, хотя четко знал — фюрер не позволит мне кем-то серьезно увлечься — на это я права не имел. Его жестокость погубила бы многих.

В тот вечер ты выносил воду, выходя из центрального здания. Мое желание переросло в неконтролируемый порыв. Мне не хотелось ни слышать, ни понимать — я просто жестко имел тебя, сбрасывая все то напряжение, которое мучило меня уже несколько дней. Это как ловушка. Мне надо было или провести с тобой хотя бы неделю, чтобы насытиться или вычеркнуть тебя из своего сознания. Второе было реальнее, хотя и совсем нелегко. Избегать встречи, не смотреть, не думать...На самом деле, я доходил до сумасшествия, просиживая на окне комнаты часами, выглядывая твою фигуру среди заключенных. Ты не представляешь мой восторг, когда вы уехали на лесопилку. Две недели полного покоя. Чем ты дальше, тем мне меньше соблазна. Но, как я ошибался — мое желание быть рядом, переросло в навязчивую паранойю. Дойлиш больше не радовал, скорее раздражал тем, что он не был тобой. Я серьезно начал бояться, что влюбляюсь ...