Один единственный первый

Да или нет?

- Ну, и? – поторопила Сынён, нагоняя на себя скучающий и вместе с тем деловой, спешащий вид.
- Рад тебя видеть, - невпопад сказал Чжебом. Ему показалось это замечание налаживающим контакт. Но у него не было ни опыта ухаживаний за девушками, ни теоретических знаний о том, как нужно красиво и правильно говорить, если хочешь понравиться. Говорить же прямо и честно то, что творится на сердце, ему не позволяла гордость, предчувствующая отпор со стороны Сынён.
- Ты... специально меня ждал? – не понимала девушка цели этого столкновения.
Чжебом вмиг ощутил, как глупо будет выглядеть, если скажет, что да, специально, а она пошлёт его или тотчас убежит, сославшись на усталость или ещё что-то. Так нелепо выставлять себя шастающим тут от безделья дураком! Поэтому парень начал выкручиваться как можно более правдоподобно:
- Да нет, я Югёма домой зазывал, отправил туда, остановился покурить и, вижу, ваша машина... - В доказательство того, что так всё и было, Чжебом достал из кармана пачку сигарет и завертел её в пальцах. Вообще-то он не курил, но держал её на редкий случай, когда станет тоскливо, когда надо будет придать своему облику дерзости или как сейчас – создать ощущение занятости.
- Ты куришь? – удивилась Сынён.
- Не так чтобы часто... - пошёл на попятную Чжебом. Ему послышалось осуждение в вопросе. – Иногда.
- Ясно.
  Она опять на него смотрела с лёгкой, не то скрытной, не то кокетливой улыбкой, не помогая продвигать беседу. Молодому человеку по-настоящему захотелось закурить, но если ей это не нравится, то как он может? А что, интересно, ей вообще нравится? Цветы? Надо было прийти с цветами, но выигранные в шашки деньги он потратил, как и положено, на угощение друзей.
- Что завтра делаешь?
- Учусь и занимаюсь, как всегда, - легкомысленно пожала плечами Сынён. Чжебом удержался, чтобы не смять пачку сжатием кулака. Почему так просто было общаться в средней школе и так трудно сейчас? Почему он не может спрашивать и предлагать то, что хочет, как раньше, напрямую? Потому что раньше он хотел совсем не того, чего хочет сейчас. Потому что тогда его желания были детскими – поиграть в приставку, попросить помощи с домашним заданием – а сейчас они даже не впишутся в разряд приличных.
- Что, совсем не бываешь свободной? – ухмыльнулся Чжебом. Ему тоже хотелось вести себя легкомысленно, но гложил не признаваемый самим собой стыд, что Сынён трудится, чего-то добивается, а он бьёт баклуши. У него не было такой занятости, и та свобода, та масса времени, предоставленного ему в распоряжение, именно рядом с Сынён выглядели низко, неприглядно, позорно. А как это можно быстро исправить? Конечно, отнестись с пренебрежением ко всему, чем занимается Сынён, показать, что не столь уж это замечательно и важно.
- Бываю, но редко. – Девушка достала телефон, посмотрела в нём на время. – Ладно, я пойду. Я тоже была рада тебя видеть!
  Она сделала шаг к лестнице. Чжебома пробил пот от паники. Её надо остановить, он же не сказал ещё ничего толком, они ни к чему не пришли! Сынён стала подниматься, когда он пересилил себя и двинулся следом:
- Сынён!
- Да? – остановилась она на ступеньках и посмотрела сверху вниз. Взгляд её с такого ракурса выглядел ещё заносчивее, как у королевы. Неприступная, красивая, талантливая – Чжебому почудилось, что он в телескоп смотрит на одну из звёзд на небе. Но плох тот, кто желает малого.
- Давай встречаться? – выпалил парень. Глаза Сынён вспыхнули. Расширившись на несколько секунд, в которые в зрачках забегали неясные, мечтательные искры, они привычно сузились в лисьем лукавстве.
- Ох, Чжебом! – не говоря ни да, ни нет, она тонко и звонко засмеялась и, пока он, очарованный её смехом, не давшим никакого ответа, стоял оглушенный собственной наглостью, она открыла домофонную дверь и исчезла. Прошло не меньше минуты, прежде чем он смог моргнуть и осознать, что сказал. Ещё минута ушла на осознание того, что он не понял реакции Сынён. Это согласие или отказ? Или она приняла его вопрос за шутку? Но это не шутка! Почему она посмеялась? Ей смешно? Смешон он или ей смешно предположить, что она будет встречаться с таким, как он? Да что, черт возьми, думать обо всём этом?! Ударив кулаком угол стены, Чжебом стиснул зубы и пошёл домой. Между подъездами он поднял взгляд на окна квартиры сестёр. Ему показалось, что в одной из комнат дёрнулась занавеска. Не смотрела ли оттуда Сынён на то, как он поведёт себя? Она подглядывала за ним? Он ей, всё-таки, нравится? Взяв себя в руки, он поскорее опустил лицо и скрылся в своём подъезде.

Сынён поднялась домой. Разуваясь, она услышала голос отца с кухни:
- Я уже собирался спускаться и смотреть, чего вы там делаете так долго!
- Пап, и пяти минут не прошло! – закатила глаза старшая дочь, пока родители не видели её выражения.
- Да? Мне показалось долго.
  Он сидел на кухне и ужинал, жена подала ему закуски и выглянула в прихожую:
- Тебе накладывать? – спросила она у Сынён. Та с трудом удержала недовольство:
- Я не ем на ночь, сколько говорить!
- Совсем не есть так долго нельзя, желудок испортишь...
- А без фигуры меня никуда не возьмут! – Сынён прошла в ванную умыться. Оттуда всё-таки примирительно вернулась на кухню и достала из холодильника низкокалорийный йогурт, без сахара, без жира.
- Чай хотя бы попей, - сказала мать.
- Ладно. Чуть позже.
Сынён вошла в зал, отрывая фольгу от стаканчика. Чжихё двинулась от окна в её сторону.
- Ну? – глаза её, и без того большие и круглые, горели таким любопытством, что она напоминала всегда везде сующуюся Чонён, мелкую и досужую, которая теперь уже спала, набегавшись за день с мальчишками до полного истощения сил.
- Что «ну»?
- Рассказывай! – попросила Чжихё, подойдя к сестре и не собираясь от неё отходить, пока не услышит хоть что-нибудь о том, кого проводила влюблённым взором под окном.
- Что рассказывать? – она догадывалась, о чём может пойти речь, но, не желая додумывать и думать за других, всё равно спросила. Чжихё нахмурилась, едва не топнув ногой.
- Да почему из тебя всегда всё надо вытягивать! Чего сложного прийти и просто поделиться тем, что случилось!
- По-моему, ничего не случилось.
- Папа сказал, что вы встретили на крыльце Чжебома!
- Ах, это! Да, встретили, - Сынён опустилась в кресло и перекинула ногу на ногу. Чжихё села напротив неё на разобранный диван, на котором они спали.
- Что он хотел? Чего сказал?
- Ничего особенного. Поздоровался.
- Только поздоровался?
- Ну, может, спросил как дела... да ни о чём таком, Хё, нечего рассказывать! – Сынён смотрела в лицо сестры и видела, что та заинтересована Чжебомом куда сильнее, чем она сама. Зачем же говорить, что тот предложил встречаться, тем более она не ответила согласием. Начиная верить и разочаровываясь от отсутствия информации, Чжихё успокаивалась. Сынён принялась есть ложкой йогурт. Действительно ли у неё нет такого интереса к Чжебому, какой есть у Чжихё? Нет, себя не обманешь. Когда он сказал «давай встречаться» она чуть не прыгнула с лестницы ему в объятия и не закричала «ура!», но, слава богу, она умеет владеть собой и научилась не принимать поспешных решений. Какие ещё отношения? Если всё получится, то после окончания школы она подпишет контракт с агентством, а там, скорее всего, будет пункт, запрещающий заводить личную жизнь. Ну, как обычно – явную и публичную. Чжебом будет очень неудобен в этом плане, он же сам не из шоу-бизнеса, как с ним придётся встречаться? Никак. Он не только не из шоу-бизнеса, он вообще ниоткуда. Каким он будет парнем? Бедным – вот решающее определение. Он не сможет делать ей подарки, он не сможет платить за неё в кафе, он даже свадьбу шикарную, о какой мечтала Сынён, организовать не сможет. А роскошная свадьба человек на пятьсот – это обязательно, Сынён грезила подобным торжеством и, если не думала о занятиях и будущей карьере, то тщательно, до мелочей продумывала то, как она будет выходить замуж. В целом в её воображаемой свадьбе никогда и ничего не менялось, кроме платья, которое трансформировалось и претерпевало метаморфозы в зависимости от моды. Украшения банкетного зала, речь ведущего, количество родственников и друзей, музыка для первого танца, знаменитый певец, исполняющий балладу, кольцо с огромным бриллиантом – всё давно было визуализировано. И только непостоянное платье. И пустота на месте жениха. Конечно, Чжебом бы вписался в него, имей он костюм за тысяч пять, хотя бы, долларов, собственный бентли и акции какого-нибудь «Лотте» или «Хёндэ», но с тем, что собой представлял Чжебом сейчас, он никак не мог претендовать на руку и сердце Сынён. Так думала она, не отдавая себе отчёта в том, как сильно до сих пор билось это её сердце, не замечающее никаких других претендентов именно потому, что Чжебом его всё-таки занял.

Чжебом ворочался в кровати и не мог уснуть, прокрутив тысячу раз перед собой это «ох, Чжебом!», поворот головы Сынён, изгиб её бровей, вспышку в глазах, и смех, звонкий, безобидный смех, который, тем не менее, чем больше проходило времени, казался ему издевательским. Она потешалась над ним? Не думала воспринимать его всерьёз? Гнев, ярость, злость, страсть – в душе Чжебома бушевали противоречивые стихии, но все по десятибалльной шкале, все готовые крушить и сносить. В нём поднималось цунами высотой с многоэтажку, в нём разверзалась земля до самого ядра, в нём горел пожар вулкана, в нём ураган сдувал всё на своём пути. Оставалась только Сынён, ничего не ответившая на его предложение. Он понимал, что не может этого вот так оставить. Если отпустить ситуацию, как она есть, действительно выйдет, что над ним просто посмеялись, даже не став рассматривать его предложение. Значит, надо добиться «да» или «нет». А если получит «нет»? По крайней мере, он будет стараться исправить ответ, переломить его, а так не знаешь и вовсе, что предпринимать дальше? Чжебом встал с кровати – на соседней посапывал Югём, завтра шедший к первому уроку в школу – достал телефон и нашёл там номер Сынён. Звонить уже неприлично поздно, но написать-то можно? Что написать? Посоветоваться бы с кем-нибудь... но с кем? Друзьям Чжебом не собирался доверять свои тайны сердца. Они и так слишком много знают, не хватало подколов с их стороны, чтобы вслед за Сынён ещё они смеялись над его попытками её добиться. Парень открыл сообщения и долго-долго сомневался, подбирал слова, передумывал, писал, стирал, проговаривал себе под нос фразы. В конце концов, устав от напряжения, выдохшийся от душевных метаний, он отправил своей бывшей однокласснице: «Я серьёзно спросил! Ты будешь со мной встречаться или нет?». Был второй час ночи, само собой, давно спавшая Сынён ему ничего не ответила.
Она увидела сообщение уже утром, за завтраком. Прочитав настырный, повторённый в письменном виде вопрос, Сынён растерялась сильнее, чем накануне вечером. У неё опять всё внутри заколотилось, в то время как в голове отчётливо держалось понимание, что «да» говорить она не будет – это бессмысленно, и она хочет от жизни большего. Написать же «нет» у неё не поднималась рука. Она не могла отвергнуть Чжебома, и сама не понимала, почему. Из просто флирта и желания иметь много поклонников? Нет. Она просто не хотела видеть Чжебома с кем-либо ещё. Не могла себе представить. Возможно, равнодушие и надменность по отношению к нему, зримые и натурально выглядевшие, появились летом, когда она узнала, что он повстречался с девчонкой из своего колледжа. Как это бывает у тех, кто живёт в одном дворе – они всё друг о друге знают, и когда Сынён узнала, что Чжебом всё лето крутился с другой девчонкой, она дала себе какое-то немое, расплывчатое обещание впредь не думать о нём и не обращать на него внимания. Ей было неприятно, даже больно. До сих пор не укладывалось в мыслях, как он мог крутить с кем-то роман? Выходит, её он не набрался смелости когда-то хотя бы поцеловать, а с другой встречался? Что же ему теперь нужно? Его бросили? Захотелось разнообразия? Ну уж нет! Забот и без этого хватало.
  Сынён подумывала не отвечать и на этот раз, но как это сработает? Если просто молчать, то он же решит по-своему. Например, что молчание – это отказ. И перестанет пытаться. Но разве не этого она хочет? Чтобы он отстал от неё. Нет, не хочет она этого! Но и встречаться с ним не хочет... нет, не так. Она хочет, но ей стыдно. Она будет знать, что нельзя попросить повести её в кино, нельзя ждать сюрпризов и подарков, нельзя лишний раз вызвать такси – надо идти пешком. У неё аж зубы сводило, как от ледяной воды, стоило представить всё убожество отношений без денег. Да, конечно, дело было не в Чжебоме, а в том, что у них на двоих ничего не было, и если она к чему-то хотя бы стремилась, то его, похоже, всё устраивало. Совсем как их отца, заставившего мать, родившую трёх дочерей, трудиться в поте лица и терпеть его никчёмность. Сынён не представляла, как в таких условиях можно сохранять любовь? Как можно любить мужчину, который не дарил тебе несколько лет цветов? Как можно любить женщину, которая носит застиранное нижнее бельё? Это ужасно, отвратительно! Она не хочет такого для себя, нет! В пару моментов осознания этого, Сынён едва не ответила «нет!» Чжебому на сообщение, но потом что-то останавливало, и она, как ни старалась, не могла представить рядом с собой кого-то другого. Если бы только у Чжебома были деньги!
К концу уроков пришло накалённое, почти кричащее: «Ты ответишь?!». Сынён даже представить не могла, что творилось по ту сторону. Чжебом снова прогуливал колледж, потому что не мог сосредоточиться ни на чём, кроме её ответа. Он ждал его, хотел получить, надеялся. А она испытывала его нервы. Понимая, что сейчас ей с Чжихё идти домой, и Чжебом может подойти, встретиться на пути, Сынён послала ему короткое послание: «Я отвечу позже. Мне нужно подумать». На какое-то время это решало проблему. Когда они шли домой, то на жёлтой лавочке, действительно, была постоянная компания ребят, и Чжебом среди них. Краем глаза, как всегда делая вид, что ничего не замечает, Сынён его видела, а Чжихё, не сумев скрыть волнения, засмотрелась туда откровенно, едва не махнув рукой, чтобы поздороваться. Но природная стеснительность не дала ей этого сделать, и обе сестры, каждая думая о Чжебоме, поднялись домой.

Прошло три дня. Был субботний вечер. Сынён так больше ничего и не написала Чжебому, а тот не переставал ждать. «Сколько времени ей нужно?» - думал он. Знать бы, когда она ответит точно! Ожидание изводило, но торопить её или написать снова он не смел. Вновь заиграла гордость. Сколько раз надо её спросить и напомнить о себе? Невозможно это терпеть! С друзьями Чжебом ничем не делился, с самых ранних лет, когда стал что-то соображать и осмыслять в этой жизни, когда стал различать мальчиков и девочек и причислять себя именно к мальчикам, он проникался ощущением, что должен мужественно и твёрдо держать всё в себе. С годами это представление укреплялось. Он становился взрослым парнем, а это предполагало ещё большую мужественность и ответственность. Только он сам отвечает за себя, только он сам должен знать свои чувства, а проявлять эмоции – это вообще не по-мужски. Уговаривая себя так, он вертел, крутил и сжимал телефон в ладони три дня, выпуская его на время принятия душа и, разве что, во сне. Он дёргался при звуках, слыша в них звук приходящего сообщения, он собирался подговорить младшего брата вызнать через Чонён, не говорила ли что Сынён о нём дома. У него рождались идеи и планы, но, как обычно, он оставил всё в себе и не открылся никому. Такая уж у него была молчаливая и самостоятельная натура. Но в субботу вечером, Чжебом точно знал, Сынён была дома, ничем не занятая. Он прошёлся несколько раз под их окнами, убедившись, что горит свет. Он выкурил две сигареты, поглядывая, чтобы никто из приятелей не спалил его дворовое дежурство, подозрительно выдающее намерения и привязанность. Терпение лопнуло, гордость оказалась слабее желания избавиться от неизвестности. Чжебом набрал номер Сынён, поднёс трубку к уху. Гудка после пятого, весь расшатавшийся от дрожи, он услышал:
- Алло?
- Привет...
- Привет, - так же, как и он, неуверенно и приглушенно поздоровалась она. Но Чжебому превозмочь нерешительность помогла злость:
- Выйдешь поговорить? Я у подъезда.
- Сейчас?
- Ну да.
- Даже не знаю... - стала увиливать девушка.
- Выйди, пожалуйста, - попросил Чжебом и сразу же замкнулся, поджав губы. Сколько ещё надо её просить и упрашивать?! Что трудного в том, чтобы вести себя проще, по-человечески? Они же сидели за одной партой, они были друзьями, для чего она издевается над ним? Не скажет же она, что делает это не нарочно?!
- Ладно, подожди, - согласилась Сынён, чему Чжебом уже удивился. Неужели? Как же так? Так быстро? Она положила трубку.
Он подтянулся и сел на перила. Ему стало всё равно, увидит его кто-то тут или нет. Вспомнив о том, что курил, Чжебом достал из кармана жвачку, наспех выдавил последнюю подушечку с освежающим вкусом. Минуты шли, а Сынён – нет. Он стал предполагать, что она его обманула, не выйдет, не покажется, чтобы продолжать тянуть время и не отвечать. Может, перезвонить ей и сказать, что забирает своё предложение? Чтобы забыла всё, что он сказал! Но забудет ли он сам? Перехочет ли встречаться с ней? Нет, конечно. Пройдут дни или недели, и он вернётся к начатому, так какой смысл останавливаться теперь? Прошло не менее получаса, прежде чем Сынён вышла из подъезда, идеально причесанная, безукоризненно одетая, вроде бы совсем не накрашенная, но лицо выглядело, как безупречная картинка. Она робко остановилась в метрах трёх от него и, чуть смущеннее, чем в начале недели, посмотрела на Чжебома со знакомой ему улыбкой, невинной, и вместе с тем какой-то знающей, лукавой. Он спрыгнул с перил и приблизился, но не впритык.
- Почему ты не ответила?
- Я же сказала – мне нужно подумать...
- Сколько тебе нужно подумать? – нахмурился он.
- Не знаю...
- Да что сложного?! – возмущенно, но не повышая голоса, парень взмахнул руками. – Ты хочешь со мной встречаться или нет? Вот о чём я спрашиваю! Ты будешь моей девушкой?
Сынён опустила глаза. Если бы она не спрятала их, Чжебом увидел бы ту досаду, лёгкое отчаяние, которые были испытаны летом, которые Сынён задавила в себе с усилием, и теперь никогда бы не хотела, чтобы кто-то узнал или догадался, как её это задело. Но всё-таки она, превозмогая язвительность, сочащуюся словами несмотря ни на что, полюбопытствовала:
- А как же Санни? – Это была та, с кем он учился в колледже. И встречался. Не с ней. С Санни. Чжебом вытянулся, будто и представить не мог, что это имеет какое-то значение и об этом кто-то мог знать и думать. Ему стало страшно, что эта летняя глупость, принёсшая опыт и самоутверждение, но мало удовольствия, лишит его шанса заполучить любимую девушку. И он глупо, глупее некуда, выпалил:
- У нас с ней ничего не было.
Сынён внимательно на него посмотрела. Говорили, что они встречались с Санни. Она заходила на инстаграм той и видела фото, где Чжебом целовался с ней. Поцелуй – это уже как минимум что-то, как же он может говорить, что ничего не было? Может, для него это ничего не значило – это имеет он в виду? Но тогда для него и другие отношения ничего не будут значить. И в то же время в откровенный, бессмысленный обман поверить хотелось. Но если бы он признал, что встречался с Санни и расстался, что бы это изменило? Ничего. Тогда зачем она спросила его о ней?
- Я слышала, о вас говорили...
- Мало ли, что говорят, - насупился Чжебом и сам уставился под ноги. – Речь не о ней, а о нас. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Будешь?
- Так не делают! – всплеснула Сынён руками, всё ещё не готовая к окончательному ответу. Когда Чжебом стоял рядом с ней, находился в поле зрения, она хотела, чтобы он обнял её, поцеловал, взял за руки. Но стоило разойтись, как включались мозги, а они говорили: «Он ничего тебе не сможет дать». – За девушками ухаживают, добиваются их... а ты чего хочешь? Просто спросить и чтобы тебе сказали «да» и ты даром получил то, чего хочешь? Не приложив усилий? Ничего не сделав?
- То есть, ты не хочешь со мной встречаться?..
- Господи, ты слышишь то, что хочешь слышать! Это ты, видимо, по-настоящему не хочешь, раз ничего для этого не делаешь!
  Чжебом замешкался, опешил, растерялся. Он ничего не делает? Да он уже четыре дня добивается от неё ответа! Что ей нужно?
- А что я должен делать? – взволнованный и недоумевающий, задал он вопрос.
- Я ещё тебе должна инструкцию написать, как за мной ухаживать? Ну, знаешь ли, это совсем нехорошо.
- Но я действительно не знаю, как ухаживают... - «Санни-то сама на меня повисла» - подумал Чжебом. – К тому же, к каждой девушке, наверное, свой подход... откуда я знаю, что нужно тебе?
- Попробуй угадать, - пожала Сынён плечами. Она понимала, что сказать «деньги» - это подписаться под распутством, опустить себя в глазах парня ниже некуда. А она не была распутной, она была девственной и чистой девушкой, знавшей себе цену и не собиравшейся продешевить. Выглядеть честной, но меркантильной? Он разочаруется в ней, а этого ей не хотелось. Если бы он понял, что требуется заработать, добиться чего-то, и тогда...
- Да как же угадать? Вариантов может быть море!
- Я подсказывать не собираюсь, - отрезала Сынён.
- Так каков твой ответ на мой вопрос? – попытался ещё раз Чжебом. В смятении чувств, он в эту минуту, как и заметила девушка, некоторые вещи пропускал мимо ушей и никак не мог сосредоточиться. Особенно когда перед ним была она – Сынён. Всё путалось в голове, хотелось прижать её к себе, и чтобы она сказала, что будет его девушкой.
- Мой ответ – добейся, - улыбнулась она с вызовом и, приподняв подбородок, убежала обратно в подъезд.