ПОЦЕЛУЙ ДУШИ 2 [ ЗАКОНЧЕН ]

Глава 14.

Я резко открываю глаза, а причина этому: "Чеён, если ты не проснёшься, то я расскажу твоей сестре, что её принёс не аист".

—Это реально работает.—смеется Чонгук и кладет телефон на столик.

—Ты прочитал это в Интернете?—я принимаю сидячее положение и тру глаза.

—Мне пришлось. Я бужу тебя уже полчаса.—жалуется тот.

—Так только десять утра, зачем ты разбудил меня?—мычу я и вновь ложусь спать. Чонгук цокает и заваливается на меня.

—Вообще-то этой ночью Рождество. Тэхён и Джису уже на его даче.

—Они помирились?—я переворачиваюсь на спину, а Чонгук ложится рядом со мной, прижимая меня к себе.

—Он приготовил ей завтрак, но тот подгорел. Джису заплакала и сказала, что это очень романтично

—О Боже,—смеюсь я,—они лучшая пара, я говорила это уже сто раз.

—Вставай, давай.

Собрав свои вещи и Юджин, мы втроём сели в машину и поехали в тот самый дом. Два года назад, я и Чонгук впервые поцеловались на пляжу, недалеко от той дачи. Тогда я впервые встретила Дахён. Наверное именно в том доме, загорелось то, что горит сейчас во мне. Была я тогда влюблена в Чонгука? Очевидно, что да. Мне кажется, что я сколько знаю его, столько и люблю, хоть наши отношения развивались не особо хорошо.

Город завален снегом. Вся Рождественская атмосфера порождает во мне это праздничное настроение, о котором я не помню уже два года.

Чонгук заезжает во двор, поркуя машину и нас встречает счастливый Тэхён. Юджин запрыгивает к нему на руки. Ко всем же залезет, проказница.

—Я даже не буду спрашивать, что вы делали всю ночь, что вы приехали к трём часам дня.—как обычно "шутит" Тэхён. Я беру рюкзак с вещами и прохожу мимо него, проигнорив,—Эй, а поздороваться?—вот дурь нести перестанет, тогда и буду здороваться.

Захожу в дом, где все тот же интерьер, а в нос ударяет запах вкусной еды. На кухне шуршит Джису.

—О, вы уже приехали?—она чмокает меня в щечку и продолжает нарезать овощи.

—Твой живот растает не по дням, а по часам.—киваю я, на уже очень видный и кругленький животик,—Ты ходила на УЗИ?—та хитро улыбается и кивает,—Да ладно? И кто же?