Звезды в отражении

2. Даниль

Запах гэлльских цветов был тяжелым и сладким. Настойчиво и резко они пробирались среди руин военного склада, изумрудными стеблями оплетали железные прутья, добирались до ржавой, развалившейся крыши, а потом спускались вниз, погребая под собой стальные полки со старыми излучателями. Вода в затхлом ручье, выросшем из разрушенного водопровода, была гадкого бурого цвета. Ящики с оборудованием поросли фиолетовым мхом.

Крикливых, безголосых птиц хотелось перестрелять из винтовки.

В этом была особая, жестокая справедливость: мы ненавидели Гэллу, Гэлла ненавидела нас.

— Райдер, у тебя пять секунд, чтобы открыть глаза. Пять, четыре, три, два...

Вчера Рей снял их снайпера, и больше никто не совался. Новая команда прибудет не раньше послезавтра, играть в героев здесь не принято — они расстреляли свое правительство, убивать вооруженных миротворцев не так интересно. На нас хорошо проводить учения и натаскивать курсантов. Страшилка для детишек и новобранцев. Мертвецы.

Я послал Джейми к черту.

— Райдер, если сейчас ты не встанешь...

— Террористы принесут ему кофе? — по утрам Рей обычно разбирал чужую винтовку. Щелкнул затвор. У винтовки было женское имя и самые лучшие боевые характеристики — хозяйка попалась с характером. Выстрела не последовало.

Все как обычно: у винтовки заедало курок, а Даниль уже умерла. Мы похоронили ее все вместе. И тем самым отрезали свои шансы на мирные переговоры. Среди нас больше никто не говорил достаточно хорошо на гэлльском.

— Райдер, — иногда я забывал, что раньше называл Джейми сержантом Нортоном. Под его командным голосом захотелось вырядиться в форму и отдать честь. — Я отдал приказ.

Гэлла была грабительницей, завистницей и стервой: за три месяца от старой, холенной офицерской формы остались одни обноски.

Я поднял глаза и посмотрел на грязное утреннее небо: солнце выбиралось из-за размытого горизонта, — а потом вдруг вспомнил:

— Джейми, по-моему, ты тоже сдох.

Тело предало меня, как когда-то в палате военного госпиталя, где высокая женщина сделала нам предложение, которое я не мог вспомнить. Головная боль перекатывалась внутри черепа точно проснувшийся еж.