Темные времена

X - В ночи

      Днём Парфирь велела накрыть стол в ее покоях. В сад, видневшийся из окна, идти совсем не хотелось. Особливо печально от чего-то именно сегодня ей стало при взгляде на склонившиеся от яблок деревья. Княгине и до этого напоминали они о Горичи, а сейчас и вовсе от мыслей о родном городе щемило сердце.

       Над могилой каждого горичанина сажали плодовое дерево. После взятия Горичи по весне город утопал в цветущих деревьях и белым траурным покрывалом застилал землю. И не было от яблочного духу спасения. На Севере было по-другому. Сад на Княжьем дворе заставлял Парфирь погрузиться в воспоминания, застыв у окна.

       Десять лет уже, как была та битва. Десять лет, как ее отец, братья и сестры обратились дерном. Десять лет, как Светослав назвал ее своей женой. И десять лет не было ей покоя.

       Сердце билось с тревогой, давило грудь. По мужу изболелось оно и стосковалось ожидаючи. И не понимала она, отчего печалится она по своему пленителю и самому жестокому обидчику. Единственному мужчине, которому принадлежала полностью и без остатка, и не могла просить о том же в ответ.

       Их свадьба — суматошная, готовящаяся по обряду его земли — произошла через несколько дней после взятия города, когда уехал в столицу великий князь. Тогда едва успели отгореть поминальные костры. Вечером пришли жрецы и, положив ее — перепуганную и дрожащую — в кольцо из огней, произносили свои молитвы, прося Всеотца и Матерь принять ее и родить заново, верной их вере. А она лежала, крепко зажмурив глаза и про себя прося лишь об одном, чтобы боги ее отца не прогневались на нее и не прокляли. А уже утром, заплаканную и не сомкнувшую глаз, девушку обрядили к свадьбе. Словно насмех она была одета в белые одежды: траурные и символичные для северян, но означавшие невинность и чистоту для Горичи. Ее оглушали голоса, говорившие, казалось, только о том, что замуж идет она не девицей. Все знали о случившемся в ночь взятия города.

      Не было дружки, поединка, не уплачивал жених за нее вено. А за столом в Чертоге едва ли было с десяток знатных гостей, одна лишь дружина. И никого, кого знала бы она, кого хотела бы видеть рядом в день своей свадьбы.

      В самый разгар застолья один из захмелевших ратников с разбитым лицом вытащил из-за двери для прислуги согнутого пополам старика, схватив того за ворот рубахи. Потом Парфирь узнала, что высокого воина с изуродованной в недавней битве щекой звали Верестом, он и тогда выглядел на добрый десяток лет старше своего господина, хоть они и были ровесниками.