Первый год моей новой жизни был невероятно сложным, прежде всего для моей психики. Начать с того, что мне почти постоянно хотелось спать. Я засыпала, не замечая этого, посреди какой-нибудь важной мысли, что невероятно бесило. А всё потому, что мне было очень трудно сосредоточиться с открытыми глазами, так как я постоянно теряла фокус. Но каждый день я тренировала глазные мышцы, чтобы скорее обрести нормальное зрение. Лишь после трёх месяцев я получила удовлетворяющий меня результат. Но нет предела совершенству! Я продолжала работу над собой и окружающими. И да, в зрячем состоянии это стало проще.
Так я узнала, что живу в относительно маленьком двухэтажном домике типично американского типа.Хотя для крошечной меня, тут были царские хоромы, но я старалась соизмерять масштаб и быть объективной. Детская и спальня родителей располагались наверху, там же была ванна, где меня часто купала Рене. Чарли меня немного побаивался, хотя я росла образцовым ребенком, который хнычет лишь тогда, когда голоден, не берёт грязь в рот, спокойно лежит на руках и лишь морщится, когда нужно сменить памперс. Единственную истерику я устроила, когда у меня начали резаться зубы в восемь месяцев. Там было просто необходимо сбросить накопившийся негатив, но и того молодым родителям вполне хватило.
Рене была милой, но немного невнимательной, на мой взгляд, особой, хотя ветреность я списывала на возраст. Пару раз, заговорившись по телефону, она забывала меня на диване в гостиной, откуда менее разумный ребёнок мог легко «чебурахнуться» без присмотра родителей. Она могла легко перегреть детскую смесь, а один раз мамаша, замечтавшись, а может и по незнанию, чуть не вставила в микроволновую печь баночку яблочного пюре вместе с металлической крышкой. С ужасом увидев это, я подняла громкий плач, и она бросилась меня успокаивать. Как могла, жестами, показала, чего хочу, и, спустя минуту, мы достигли консенсуса. Яркая синяя крышечка была гордо выдана мне.
Чарли казался мне более адекватным, поэтому, когда он пришёл вечером с работы, я показательно крутила крышечку от баночки в руках.
— Рене, у Беллы новая игрушка? — да, папочка, погремушки я гордо игнорировала, мягкие игрушки скидывала на пол, соски выплёвывала, а с металлической крышечкой от пюре — мы лучшие друзья… Странно, правда?
— Чарли, если честно, то я сама в шоке, я хотела подогреть ей баночку в микроволновке, но, когда она увидела эту крышечку, твердо дала понять, что хочет получить её немедленно.
Чарли внимательно посмотрел на меня и мою новую игрушку. Я по-прежнему увлечённо крутила металлический кругляш в руках, не делая попыток засунуть его в рот. Еще бы! Мало ли, где крышка была, и кто ее трогал? Мама ведь даже не помыла вещицу, когда отдавала мне. Я тихо вздохнула.
— Может быть, ей понравился цвет? — продолжала Рене, на что я непроизвольно закатила глаза.
Тут же поймала удивлённый взгляд Чарли, натянуто улыбнулась, высунула язык и, сделав глупое лицо, воспроизвела смешной булькающий звук, отчего мои слюни полетели во все стороны.
Отвратительно…
— Родная, — обратился Чарли к Рене, переводя взгляд на неё, — Ты хотела подогреть баночку вместе с металлической крышкой? — уже с подозрением спросил папа.
Бинго, парень!
Хотя, я зря радуюсь. С ним нужно держать ухо востро. Не хотелось бы, чтобы эти американцы сдали своего подозрительно умного в три месяца ребёнка на опыты. Ещё подумают, что я инопланетянка. У них этот миф популярен… Поля у них кто-то творчески приминает и косит, тарелки в небе всякие летают… У нас почему-то никто не удивляется, увидев нарисованные на грязной машине узоры, а иногда и буквы, складывающиеся в ненормативные слова. Про тарелки рассказывать вообще неинтересно, ведь после праздничного запоя и по возвращению домой мужа ждут не только летающие тарелки, но и сковородка, половник и вообще всё, до чего супруга дотянется.
— Нууу, да… — Рене нахмурилась, вспоминая, и тут до неё начало, видимо, доходить, — Ой… Она… Она могла взорваться? — на её лице явно проступал страх и смущение.
Я тихо хихикнула и так же тихо сказала, обращаясь, скорее, к крышечке, чем к родителям:
— Бум…
Рене посмотрела на мою игрушку в священном ужасе. А Чарли поднял бровь. Чёрт, тоже так хочу. Надо будет потренировать мышцы лица. А то пока занимаюсь только речевыми центрами и координацией в пространстве. Массаж молодые родители мне не делали, ручки и ножки не разминали, так что вопросы собственного равновесия я решала сама. Потом буду развивать мелкую моторику. В этой жизни я планировала улучшить свой врачебный почерк и всё же выбиться в хирурги. А для этого я должна очень хорошо владеть не только руками, но и всем телом, на самом деле.
Чарли посмотрел на меня, потом на жену и крякнул. В его карих глазах играли смешинки:
— Беллз, ты присматривай за мамой, когда меня нет дома, ладно?
Я заставила свои губы не разъехаться в предательской ухмылке. Моргнула.
Мама вспыхнула, что мило смотрелось на её бледной коже. Глаза у неё были нежно-голубыми, да и в целом лицо сердечком выглядело по-детски наивным. Интересно, у меня глаза папины или мамины? Кожа у отца была явно смуглее моей, так что цветом я, скорее, пошла в Рене. Волосы я свои видела плохо, они были ещё короткими, а моё любопытство не зашло до такой степени, чтобы специально вырывать у себя клок и сравнивать с родительским генофондом.
Вообще, в своей первой жизни я начала следить за своей внешностью только с поступлением в медицинскую академию. Сейчас мне было, скорее, любопытно увидеть себя, чем крайне необходимо, так как я знала, что всё может сильно поменяться с годами.
Зная множество рецептов поддержания красоты, я планировала начать следить за собой раньше, чем подростковые гормоны начнут вылезать на лице, волосы потеряют детскую пушистость и мягкость, а коренные зубы начнут расти вкривь и вкось, уничтожая правильный прикус, из-за которого стёсывается эмаль, и начинаются вечные походы к стоматологу.
Нет, я сделаю капитальную работу над ошибками своей первой жизни. И хотя все эти моменты я непременно прорабатывала перед сном, составляла мысленный план на завтра, каждый раз мне казалось, что в своих наполеоновских планах на жизнь я упускаю что-то важное. Какую-то знакомую деталь… И это было следующей неприятностью и минусом моего младенческого состояния. Я, по понятным причинам, не могла записывать и систематизировать новые знания привычным способом. О, как я мечтала, чтобы мои разрозненные мысли были похожи на упорядоченную картотеку больницы или библиотеки! Но, увы… Пока картина жизни в целом была очень зыбкой и туманной.
Странное оцепенение напало на меня через восемь месяцев после случая с крышечкой, когда к нам приехал друг отца по имени Билли. Судя по длинным чёрным волосам и красновато-коричневой коже, он был типичным индейцем. Чарли вылез из потрёпанного пикапа грязно-рыжего цвета вслед за водителем и, подойдя, поцеловал сначала Рене, потом меня, забрав у жены уже довольно увесистую дочь на ручки.
— Вот, Блэк, знакомься: это моя красавица Беллз. В следующий раз приезжай с девочками, наверняка им вместе будет веселее играть.
Билли посмотрел на меня, а я оценивающе посмотрела на него. Подняла бровь. Да, я научилась это делать недавно, и Чарли каждый раз приходил в неописуемый восторг, когда я изображала такую мордашку.
Индеец заметно удивился:
— Глазки определенно твои, Свон, — заметил он с усмешкой. Да, я уже видела в зеркале после ванны, что глаза у меня явно папины. И хотя пока они только набирали карий цвет, уже становилось ясно, что светлыми им уже не быть. Эх, а так хотелось быть нежным голубоглазым ангелочком… Ладно, что дали, то дали, привередничать грешно.
Я ответила на улыбку, сверкнув двумя нижними молочными:
— Отень плиятно познакомиться, мистл Блэк, — вежливо протянув ладошку, сказала я, отвратительно картавя. — Как у вас дела?
Если честно, я чувствовала себя кроликом из «Винни Пуха», которому свернули челюсть и неправильно её вставили. Никогда не думала, что ребенку ТАК сложно разговаривать, но-таки это правда. Если мой английский словарный запас спустя почти год стал вполне сносным, и я даже ловила себя на том, что иногда думаю на этом языке, то разговаривать на нём было совсем непросто. Хотя я надеялась, что с появлением первых моляров* (жевательных молочных зубов, которые растут сразу после клыков) я справлюсь со своими дефектами речи. Я же врач, черт возьми!
— Хей, а она неплохо разговаривает для своих лет, Чарли! — воскликнул Билли, полностью игнорируя мой вопрос, хотя у них этот вопрос, скорее, вежливо-риторический, чем конкретный.
Я закатила глаза.
— Я вообсе сооблазительная для своего возласта, сэл, — серьёзно сказала я, чем очень рассмешила взрослых. Все направились в дом.
Рене недовольно скривилась, когда увидела, сколько мужчины наловили рыбы. Можно подумать, что отец пустые бутылки из-под пива привёз, а не хороший улов.
Мне тут же очень захотелось рыбки… Солёненькой… Красненькой… Как Лёша в своё время делал: со свежей варёной картошечкой, которую потом на сливочном маслице поджаривал до румяной корочки и посыпал укропчиком… И грибочки со сметанкой… Ммм…
Подбери слюни, женщина, — дала я себе мысленную пощёчину. — Твой удел нынче — каша и пюре.
— Раз твоя дочь такая сообразительная, может быть, она знает, кто победит в нынешних президентских выборах, а, Свон?
Выборы мне были до лампочки, если честно, после развала Советского союза я совсем перестала следить за политикой…
— Мне кажется, что победят республиканцы: Рейган себя неплохо показал, так что Джордж Буш легко обойдёт этого болезненного из Массачусетса, — твердо ответил Чарли, заходя в дом со мной на руках.
И это было хорошо, что меня крепко держал папа. Потому что, если бы я стояла сейчас на своих двоих, то упала бы.
ЧТО, простите? Какого чёрта?! Рейган? Джордж Буш?! Это — который старший?! Мамочки… это же… который сейчас год?!
— Не согласен с тобой, ещё неизвестно, как этот Буш себя покажет, когда дорвётся до реальной власти, пока его сдерживает лишь Рейган, а демократы не могут проиграть третьи выборы подряд, — голос Билли доходил до меня, как сквозь вату…
— А когда президенту делали операцию по удалению полипов из кишечника, кто был у руля? — насмешливо спросила Рене.
— Ха, всего лишь восемь часов! Даже я не смог бы развалить страну за столь короткий срок!
Они все смеялись, а я переживала свой маленький кошмар. Новым, потерянным взглядом я оглядела дом. Старая бытовая техника, домашний телефон, мебель… Ни намёка на сотовый, который в 2008 был даже у меня, бабушки, у которой внучка пошла в шестой класс… Тяжёлый телевизор, хотя уж в Штатах можно было давно купить не такой громоздкий…
Можно было бы… Не родись я в 1987… Не живи я сейчас в 1988!
Бл… — чуть не вырвался у меня ненормативный русский «бульк».
— Так кто выиграет выборы, кроха? — весело поинтересовался у меня индеец, не замечая моего состояния.
— Буш… Победит Буш… — растерянно пробормотала я и оказалась права.
Ну, ещё бы!

ВЫ ЧИТАЕТЕ
Я родилась пятидесятилетней, или хирург в сумерках
VampireКогда каждый день крадешь клиентов у самой Смерти, ты не расчитываешь, что в назначенный час Она отнесется к тебе снисходительно...Я умерла. И какого было моё удивление, когда я осознала себя в теле только что рожденной девочки? Легко ли притворятьс...