Я родилась пятидесятилетней, или хирург в сумерках

8 часть

Белла (Валентина)

— А я буду ждать тебя каждое лето в Форксе, Белла. Я всегда буду ждать тебя, малышка.
Он будет ждать меня в Форксе.
Тик-так…
Вся моя недавняя радость от новости Рене рас­таяла в один миг. Я смотрела в печальные глаза Чарли и понимала, как ему трудно. Отстранив­шись, я слезла с его рук. Ещё раз внимательно посмотрела на него, потом на Рене. Конечно, я не питала иллюзий относительно личности иници­атора развода, поэтому суровый взгляд, который я послала новой матери, женщина не выдержа­ла. Она опустила глаза.
Воздух стал каким-то густым. С каждой се­кундой его становилось сложнее проталкивать в лёгкие.
      Они разводятся. Мои родители разводятся. Ре­не и Чарли…
Тик-так… Тик-так…
В этот момент я не была ребенком. Я была Ва­лентиной Архиповной Скоролец, в девичестве Рихтер, которая была женой прекрасного челове­ка, чем-то похожего на Чарли. Я прожила в бра­ке двадцать четыре счастливых года. Всё, как в клятвах, пока смерть не разлучила нас. Нет­рудно догадаться, что я была категорически про­тив разводов. Тем более, если есть дети. А ведь у них есть дочь, не так ли? И где-то там, глу­боко внутри меня, сейчас лил слёзы этот ре­бенок.
      Не такой ценой я мечтала попасть в Аризону…
Тик-так…
Я смотрела на людей, которые были рядом со мной в этот сложный год. Неужели я была нас­только плохой дочерью, и они решили, что та­кая семья их не устраивает?
«Нет, — отмела я моментально эту мысль, — ты сделала всё, чтобы от тебя не было никаких проблем».
      Причиной развода я не являлась, и мне было, что сказать на это их «взрослое» решение, одна­ко я вовремя вспомнила, что мы не одни.
Друг Чарли, Билли Блэк, неуверенно смот­ревшийся в маленьком кресле нашей гостиной, на­чал подниматься.
— Я, наверное, пойду, шериф, — смущённо про­бормотал индеец.
Тик-так…
Телевизор был включён, и там шёл бейсбол, но почему-то я не слышала ни воя трибун, ни быс­трой речи комментаторов. Мою черепную коробку ощутимо вскрывало равномерное тиканье часов, похожее на пульс.
Блэк тоже знал про развод. И молчал. Как и мои родители.
— Ну… Пока, кроха, — обратился ко мне Бил­ли, так как другие молчали.
Мне нужно вспомнить о своей роли ребенка, о которой я так неосторожно забыла, доверившись этим двоим.
Они меня обманули. Я сглотнула ком в горле.
— Доченька, я… — взволнованно начала Рене, но я прервала ее быстрым взмахом руки.
Тик-так… Тик-так…
«У тебя не получается. Ты не ребенок, — ка­залось бы, насмешливо тикали они, — Ты не по­хожа на неё. Ты не Белла Свон».
Никогда не страдала вандализмом, но сейчас очень захотелось сломать эти часы.
Чарли во все глаза смотрел на меня. Его руки были по-прежнему широко расставлены, как буд­то он боялся, что я вот-вот упаду. Нет, мне не настолько плохо. Я стою на своих маленьких, хрупких ножках куда увереннее, чем они.
Тик-так…
К черту!
Резко развернувшись, отчего пышная, наряд­ная юбочка в бело-зелёную клетку расцвела на секунду пионом, я тихо направилась к лестнице, чувствуя спиной взгляды застывших людей. Быс­тро преодолевая ступеньки, я судорожно хва­талась за столбики перил.
Почему мне так страшно? От чего я бегу? Куда хочу спрятаться? Что со мной происходит? Неуже­ли это детская психика, которая дремала почти год, решила проявить себя в самый неподхо­дящий момент?
Тик-так…
«Это уже было» — издевались часы… А, мо­жет быть, не часы? А что? Бомба с часовым ме­ханизмом?
      Ты знала, что они разведутся — накрыло меня сознание… Как? Откуда? Ведь ты сегодня ви­дела, буквально пару часов назад, как Чарли по­целовал Рене, возвращаясь с рыбалки… Потом они сидели и смеялись вместе на диване… Пока ты мечтала встретиться с бывшими родными в Аризоне… Увидеть мужа, дочь, внучку…
Кровь бешено неслась по венам. Бах! — пра­вый глаз настойчиво зачесался, такое бывало, когда лопался сосуд.
От выстроившихся в ряд мыслей меня заколо­тило. Я почти достигла детской, когда перед глазами замелькали слова внучки из прошлого:
Форкс. Рене и Чарли. Развод. Аризона. Инде­ец Билли Блэк. Изабелла Свон…
Ты попала, девочка…