Одно лишь касание

13.

Годы шли, Венера росла, действительно став для падших утренней звездой. Её полюбили все, самые чёрствые души смогла она размягчить. Лишь Люцифер остался также непреклонен. Он также продолжал верить, что любви нет. Но Венеру оберегал как собственную дочь. Лишь стоило кому-то заставить катиться по её щеке слезу, как Люцифер вставал на защиту звезды.

Из девочки Венера выросла в прекрасную девушку. В русых волосах днями играло солнце, а ночью луна. В голубых глазах отражалось небо. Она не чувствовала себя чужой, хоть и знала, что единственная смертная в Пандемониуме. Она сама придумала название прибежища падших. За всё это время много пало богов. Больше чем когда-либо. И в первые пала покровительница... Мать Люцифера. Не смогла она пережить того, что все сыновья пали и сама отказалась от божественной сути. Увидев в первый раз Венеру, подумала что это Мэри.

Девушка не помнила про мать уже, но от этого стало ей безумно интересно кто такая Мэри, и просила она Люцифера слёзно дать им пообщаться. Ответ был непреклонен: «Нет», а Венера не останавливалась и каждый раз, летя за падшим богом, умоляла его о встрече. Но случилось то, о чём подумать Люцифер не мог.

В Пандемониум ворвались слуги Бога Жизни вместе с ним. Много павших простились с жизнью за несколько минут. Божьи стрелы умертвляли когда-то бессмертных, а Люцифер пытался атаку отразить.

— Подло же, Бог Жизни, поступил ты. Неужели у людей ты научился?

Ангел пустил стрелу божественную в Люцифера, но тот остановил её прямо у груди, рукой поймав. И выпустил её своей силой, попав в грудь отца. Падший бог засмеялся и упустил момент, как эта же стрела пыталась пронзить его. Он увернулся от неё в последний момент. И хотел он уже говорить о торжестве, как услышал тонкий голос.

— Люцифер...

Он повернулся и увидел то, что так пугало его. В груди Венеры божественная стрела. Кровь стекала по хрупкому телу, а крылья подрагивали. Она смотрела прямо в глаза падшему богу. И падать начала. Люцифер поймал её у самого пола, кладя голову на колени. Он пытался помочь, пытался спасти, забирал всю боль её, но всё напрасно. Божественные стрелы. К вискам утренней звезды вели дорожки слёз. Она, улыбнувшись Люциферу, стала говорить:

— И всё же, Люцифер, ты полюбил меня. Хоть и говорил, что нет любви. Все ищут плохое в тебе, забывая где истинное зло.

Она глаза закрыла. В руках Люцифера обмякло её тело. Зашла звезда, что озаряла путь.

Люцифер поднял на руки её безжизненное тело. Пандемониум с ума сошёл, всех оставшихся богов и ангелов на колени поставили падшие, а сами склоняли головы как проходил мимо них Люцифер с телом Венеры. Легкая ткань платья развивалась на ветру, а крылья кончиками перьев касались пола, оставляя на полу кровавый след.

Взошёл на возвышение Люцифер и положил тело утренней звезды на стол из камня. Вынул из груди её стрелу и руками Венеры закрыл кровоточащую рану. По щеке у падшего бога пробежала одинокая слеза, упав на запястье звезды. Он повернулся на месте и Пандемониум оглядел. У всех падших слёзы были на глазах, а боги стояли на коленях, пытаясь высвободиться.

— Утренняя звезда. Венера. Сегодня её не стало. Боги обвинят меня в её кончине. Забывая про то, что стрелы не мои. Вопрос в одном лишь. Каково им будет жить свою божественную жизнь зная, что убили смертного? — Боги подняли глаза в изумлении. Никто из них не знал, что утренняя звезда лишь человек. — Убили лишь потому, что видели в ней отражение падших. Видели в ней опасность. Её же воспитали падшие. Не может быть она за «добрых». Проблема лишь одна. А действительно ль мы зло?

Огонь, сотворённый Люцифером начал жечь богов. И от ярости его настолько горяч огонь был, что все оставшиеся боги и ангелы умерли, оставляя после лишь пепел. Пандемониум замер. Сегодня он лишился утренней звезды. Звезды по имени Венера. И в воздухе повисла одна лишь фраза.

«А действительно ль мы зло?»