Сверхъестественное. История полукровки.

Часть 8. Зов природы.

*Кассиопея*

Меня окружает одна сплошная чернота, насквозь пропитанная болью. Сначала я отчётливо чувствовала, как она пульсирующими волнами растекается от моей головы - эпицентра. Но вскоре я перестала различать её оттенки и передвижения, как и впрочем части собственного тела. Только боль оставалась такой же пульсирующей и неизменной.
Моя работа предполагает постоянное присутствие физической боли, и я со временем научилась заглушать её или просто мириться с ней, как с данностью. Но на этот раз всё было иначе. Эта боль не походила ни на какую другую хотя бы потому, что вместе за ней тянулось забвение. Я чувствовала, как тёплые знакомые руки переносили меня с места на место, слышала урчание собственной машины и сменивший его гомон из чужих голосов. Эти воспоминания были слишком обрывочны, потому что я всё это время боролась с собственной болью, буквально раздирающей мою голову на куски и упрямо затягивающей меня в пустоту.
А затем я всё же проиграла эту схватку. И тогда чёрное забвение полностью захватило меня в свой плен. Это было подобно прыжку в пропасть. Всё случилось настолько быстро, что я не успела даже ничего осознать. И боль отступила. Она просто исчезла, перестав меня терзать. И несмотря на все обстоятельства, я даже была рада этому.

Я открываю глаза и обнаруживаю себя стоящей на незнакомой мне полянке, окружённой плотной стеной деревьев. Мои голые стопы утопают в траве, и я бы приняла это за реальность, если бы не абсолютное отсутствие ощущений. Я не чувствовала совершено ничего. Ни дуновение ветерка, калышущего кроны деревьев, ни влажность блестящей от росы травы, ни теплоты солнечных лучей, окутавших поляну. Ничего.
Я не успеваю толком испугаться этому, как инстинктивно оборачиваюсь к небольшому просвету между деревьями, будто услышав чей-то зов. Меня тянет туда, как если бы кто-то невидимый дёргал за ниточки, привязанные к моему телу. Подчиняясь этому призыву, я покорно пересекаю поляну и протискиваюсь сквозь деревья.
Моему взору открывается пёстрая детская площадка. Тишину заполняют множество звуков из детских голосов, скрипа качелей и журчания воды где-то неподалеку. Я морщусь от непривычно яркого буйства красок и движений, пока не замечаю, как ощутимо тоскливо сжимается грудная клетка.
Я знаю это место... Это тот самый парк в Оверленде, в котором я провела значительную часть своего детства.
В полном замешательстве я перемещаю взгляд на цепочные качели, на которых я когда-то так любила сидеть, и замечаю на своём месте худенькую девочку с неряшливым пучком рыжих волос и в джинсовом комбинезоне. Она хмуро косится на хохочущую ораву детей неподалёку и лениво отталкивается ногами от земли, покачиваясь на качели.
Я сама не замечаю, как приближаюсь к одинокому ребёнку, завороженно глядя на предмет, который она сжимает в руках. Это книга о мифах Древней Греции. У меня перехватывает дыхание, и я снова поднимаю глаза на девочку. Чёрт возьми, этого просто не может быть. Или может...?
Я внимательно вглядываюсь в веснушчатое детское личико, мгновенно узнавая насыщённо-зелёные глаза с золотистыми прожилками. Этот ребёнок - я.
И снова я не успеваю об этом как следует подумать, как с другой стороны качелей приближается стройный высокий силуэт. Это молодая девушка примерно двадцати пяти лет. Её длинные каштановые волосы отливают на солнце бронзой, а взгляд зелёно-серых глаз устремлён на маленькую копию меня. Здесь я невидимка.