Чимин и Юнги легли на разложенный диван в комнате родителей Рэй, а мне досталась небольшая спаленка её бабушки, где на тёплом ондоле* расстелили мягкий матрас. Бабушка спала ещё по старинке, привыкшая так спать, а мне следовало привыкать к традиционным условиям. В Логе на зиму кровати складывались и убирались, и, поскольку зажигались отопительные печи, трубы которых проходили под полами, спали именно на них. Летом-то ничего не отапливалось, и полы наоборот были холодные, поэтому обитатели и забирались на койки. Об этом мне в пути поведал Чимин.
Июнь соблаговолил поесть после того, как все ушли с кухни, и потом прибежал ко мне. Ему скоро должно было исполниться три месяца – подростковый период собаки – и он становился чуть самостоятельнее, совал нос, куда не надо, не сразу отзывался и бежал на своё имя, шарахался от резких звуков, но потом снова любопытно тянулся ко всему новому, будь то люди, предметы или запахи. Наблюдая за ним, я себя тоже иногда чувствовала мамашей, как Рэй, поглядывала, всё ли с ним хорошо, не отстал ли он, не потерялся ли, поел ли, есть ли у него вода? Когда Июнь забрался ко мне под ватное плотное одеяло, тоже, наверное, сохранившееся с давних времён, отменно тёплое и уютное, я быстро отключилась.
Спала я замечательно, укутанная, но дышащая свежим, бодрящим воздухом, веющим из приоткрытого окна. Когда я поняла, что уже утро – голова была ясной и отдохнувшей, тело блаженствовало и я, скинув до пояса одеяло, потянулась под солнечным светом, потому что с ночи не занавешивалась. Июнь тряхнул ушами, тоже просыпаясь, и раззевался, да так заразно, что мой рот подхватил это занятие. Вытянувшиеся вверх руки размялись и вернулись на место. Приподнявшись на локтях, я выпрямила, напрягая, шею и посмотрела в окно, низко расположенное и выходившее во двор. Меня привлекли звуки – смех, гогот и скрип снега. Увидев мелькающие фигуры, я перевернулась, и на четвереньках подползла ближе. Солнце, отсвечивающее от снега и чистейшего, голубого до белизны неба, почти ослепляло искрящимися лучами, ложащимися на всё подряд, бьющими в глаза. Сугробы навалили за ночь высоченные, но метель улеглась и теперь, с двумя глубокими лопатами, как два дурака, Шуга и Чимин якобы расчищали дорожку, но по большей части бегали друг за другом, поднимая фонтаны снежинок и норовя сыпануть ледяную горсть один другому за шиворот. Дутые куртки были сняты и валялись на лавке у выметенной, надо отдать им должное, тропки у крыльца. Разгорячившиеся за работой и баловством, они носились в одних свитерах. Ну и, разумеется, черных кожаных штанах снизу.
- Иди сюда, прими душик! – нёсся за Чимином Юнги с лопатой, на которой лежала гора снега.
- Спасибо, я уже с утра принял! – смеясь, сматывался он. Не успев зачерпнуть ответную угрозу, он бросил свою лопату и уносил ноги.
В какой-то момент поравнявшись, они оба схватились за ручку, ковш лопаты поднялся, перевернулся, и обдал головы обоих белой лавиной. Крича и ухахатываясь, они начали толкаться и завалились в снег полностью. Я поймала себя на том, что улыбаюсь до самых ушей, нетерпеливо ёрзая, мечтая выбежать и поскакать по кручам вьюжных заносов вместе с ними. Посмотрев направо от себя, я заметила такого же азартного Июня, вставшего на задние лапы и водящего мордой вслед за веселящимися. Его игривое настроение выдавал яро виляющий хвостик. Дверь в комнату отодвинулась и там появилась Рэй, без стука и каких-либо формальностей, в фартуке поверх спортивного костюма.
- Проснулась? Пошли завтракать.
- Иду. А где можно умыться?
- И умыться, и помыться, - выходя, указала она прямо по коридору. – Сейчас дам полотенце. И пойду загонять обалдуев с улицы.
Я наспех приняла душ, достав из рюкзака то малое, что несла с собой в Лог: сменное бельё, средства личной гигиены. Почистила зубы и оделась, зная, что на Каясан неизвестно когда дорвусь до горячей воды, если сама её не нагрею, но когда вышла – на кухне ещё никого не было, кроме хозяйки дома. Дэхён, судя по звукам, возился с сыном и дочерью в детской. Рэй указала мне на стул, приглашая садиться:
- Я крикнула детскому саду «Ромашка», но они только тогда вспомнили, что ещё не дочистили двор, хотя сами взялись помочь, и сказали, что придут, когда всё завершат. Дуралеи.
- Они так энергично бесились, что я сама готова была присоединиться, - улыбнулась я, усевшись и глядя на стопку горячих хоттоков** на тарелке.
- Начинай есть, если дождёшься Шугу – ничего не достанется, - посоветовала Рэй.
- Вы... ты ещё и готовишь вкусно?
- Ну, должно во мне хоть что-то быть от нормальной женщины, - посмеялась она, и крикнула, задавая вопрос мужу, который явно не слышал наш предыдущий разговор: - Да, Дэхён?!
- Да, Рэй! – отозвался он из-за пары стен.
- Идеальный мужчина, никогда не спорит, - одобрила хозяйка, переворачивая очередной хотток на сковороде. – Или тебе чего посытнее? Могу суп согреть...
- Нет-нет, не надо, мы плотно вчера поужинали, - поспешила остановить я лишние хлопоты и стала накладывать себе еду. – Чимин вчера вас... тебя спросил о Логе, а мне вот тоже интересно, ты теперь бросишь занятия борьбой?
- Я? Да никогда в жизни, - хмыкнула Рэй, - немного приду в себя от произошедшего сюрприза, и вновь начну тренировки. – Заговорщически покосившись на выход с кухни, она снизила тон: - Дэхён пятого января уедет дальше заниматься музыкальной деятельностью, а я продолжу свои занятия. Как раз будет две пары бабушек и дедушек, мне будет на кого оставить детей. А пока хочется провести побольше времени всем вместе, семьёй, пока есть возможность.
- То есть, материнство не помешает выполнять золотой долг?
Рэй улыбнулась:
- Ну, я так-то не золотая. Меня никто не посвящал. Я так... самообразовавшийся придаток. Но, думаю, нет, это не помешает. Почему должно помешать?
- Не знаю... разве Дэхён не скажет что-нибудь вроде «сиди с детьми» и «ты ж мать», ну, всё такое, что обычно говорят женщинам, когда они хотят быть ещё кем-то.
- Скажет, наверное, но если бы я делала всё, что мне говорят, даже не знаю, где и кем бы сейчас была. В конце концов, родителей двое, и если отец ездит на гастроли, почему мать не может ездить по своим делам? Я предвижу людские толки и злословие, но не собираюсь отказываться от чего-либо, что мне важно.
Застучали о порог подошвы, стряхивающие с себя снег, потом повеяло морозом – открылась входная дверь.
- Рэй, я спас тебя от скандала с соседями! – заявил входящий Чимин.
- Что такое?
- Да я пошутил, - предупредил Шуга.
- Ага, конечно, с тобой моргни – и шутка стала явью.
- Да что такое-то? – повторила вопрос женщина.
- Он польстился на белую гладь соседского огорода, как на холст.
- Я не собирался обоссывать их огород, серьёзно, - уточнил Юнги.
- Шуга! - грозно посмотрела на него, сощурившись, Рэй. Он пожал плечами и, сев, сразу же принялся уплетать хотток. Чимин демонстративно прошёл к раковине, помыл руки, вытер их о висевшее полотенце и, вздёрнув подбородок, пафосно рухнул напротив Юнги, бросив ему:
- Где манеры, деревня?
- А я нигде не ковырялся, чтобы руки мыть.
- Да чтоб тебя...
- Ага, умничать не будешь. Манеры свои где-нибудь в другом месте выставляй, у нас, селян, другие ценности: больше грязи – шире морда.
- И крепче иммунитет, - поддержала Рэй и позвала мужа: - Дэ, иди есть!
Когда он к нам присоединился, она разлила всем чай. Июнь, почуяв, что здесь мирно и безопасно, уже не прятался под стульями, а сразу двинулся к миске, поставленной ему вчера. Рэй положила ему кусок мяса из супа и налила бульона, разведя руками:
- Извини, дружок, корма нет, такой гость у нас первый раз.
Расстроенная мордашка щенка некоторое время изучала содержимое посуды, но потом смиренно захлебала и это. То-то же, лучше ему привыкнуть к скромному рациону побыстрее. У меня был с собой запас корма, но я берегла его до монастыря, не зная, что будет там. Интересно, в Логе найдётся хоть какое-нибудь мясо? Там же вегетарианское меню. А если так, то сможет ли пёс без мяса вообще? Бывают собаки – вегетарианцы? Пока у меня не забрали мобильный, надо почитать в интернете.
Позавтракав, мы собрались дальше. Как раз пришли родители Рэй, и Дэхён, следящий за тем, чтобы возлюбленная с детьми всегда были под чьим-то присмотром, со спокойной совестью отлучился из дома, отвезти нас в наши пункты назначения: меня с Чимином до Хэинса, а Шугу дальше – до автобусной остановки в обратную сторону. На заднем сидении я внимательно заучивала информацию с сайтов, что собаке всё-таки лучше давать мясо, потому что это – белок, а он ей необходим, а такого количества белка в других продуктах трудно найти, всё равно нужно что-то умертвлённое – птица, рыба, яйца. На крайний случай творог.
- Что там интересного пишут? – спросил Чимин, сидя рядом и, устав глядеть на заснеженные леса и холмы, увидевший меня, уткнувшуюся в экран.
- Как и чем кормить пёселя, если нет корма. Почему я раньше об этом не подумала! Он же не веган, - почесала я макушку Июня, лежавшего клубком между нами.
- То есть, траву и овощи он есть не станет? – обернулся Юнги с переднего пассажирского.
- Станет, чтоб не умереть с голоду, но организму собаки, для здоровья и долголетия, нужен белок, где его взять в достатке?
- В Логе? – заржал Юнги. – Это ж мужская обитель, там белка – ковшом черпай.
- В смысле? – не поняла я. Чимин, находясь позади друга, дал ему затрещину:
- Фу, блять, Шуга, молчи, просто молчи!
До меня дошло, и я, покраснев, сделала вид, что опять углубилась в чтение. Да, давненько я не была в компании дворовых ребят, уже забыла шутки про белковые диеты, полезные девчонкам. С золотыми я как-то отдалилась от пошлости и откровенности, хотя не назвала бы их эталонами порядочности. Особенно Мингю. Убрав телефон, я подняла голову. Деревья стояли в лёгком инее, ветки присыпанные снегом, всё серебрится и сверкает, тёмная и гладкая полоса асфальта выделяется ползучей змейкой, а кое-где время от времени просматриваются ханоки***, построенные «в тему» к комплексу Хэинса, хотя были куда новее, да и предназначались под кафе или сувенирные лавки, связанные со знаменитым храмом. Я видела это всё дважды, летом, когда приезжала сюда и уезжала, но толком ничего не рассмотрела. Внутреннее смятение торопило и подстёгивало, заставляло думать о конечной точке и результатах, а теперь я наслаждалась даже процессом прибытия. Вспомнив слова Шуги о том, что цивилизация смыкает своё кольцо вокруг, мне стало грустно. Тигриный лог был великолепен своей удалённостью и тишиной. А если его лишить этого? Неужели может настать момент, когда на Земле не останется ни одного труднодоступного места, где можно было бы укрыться от суеты? Где сохранилась бы первозданная природа, и мы могли бы посмотреть на неё такую, какая она есть, без вмешательства людей. С этой точки зрения я никогда не понимала радости тех, кто заводил много детей и жаждал рожать ещё и ещё. Ну, кем же надо быть, чтобы не понимать, что население планеты катастрофически увеличилось буквально за сто лет! Слушая рассказы Шуги и Рэй о том, что и десять лет назад в голову не приходило, что Лог окажется по соседству с людными и проходимыми местами, я завидовала им, пожившим в чуть отдалённом прошлом, ведь теперь сама видела, как близко пошлые торговые ларьки подкрались к древнему храму, как близко загазованная трасса подошла к подножью священной некогда горы. В нашей стране это вообще было проблемой – ограниченность места и недостаток ресурсов и природы. Лесов почти не осталось, парков мало. И вот и этот клочок естественности попадает в осаду. О таинственности золотым вскоре и говорить не придётся. Иногда мне кажется, что секреты и тайны – это одна из необходимых составляющих в жизни человека, мы все хотим иметь собственные, прятать что-то, прятаться сами. Это даёт ощущение защищённости, значимости, смысла, уюта. С самого детства мы играем в прятки, строим незаметные шалаши в кустах, закапываем «сокровища» в песочнице. Что-то инстинктивное требует от нас поиска укрытия. Мы мало чем порой отличаемся от кошек, залезающих в самые тесные коробки, чтобы никто их не увидел и не достал. Время от времени большинству нужен тот самый уголок, где тихо и спокойно. И страшно представить, что будет, когда такие уголки на Земле исчезнут.
Дэхён высадил нас и поехал с Юнги дальше. Поправив рюкзаки – да, вещей у меня с собой минимум, всего лишь трусы, майки и лифчики, но корм для Июня я тащила килограмма на четыре, хотя ему этого на два присеста – мы с Чимином потопали по территории Хэинса. Туристов было мало. В такое время года их и вовсе могло бы не быть, если бы не канун Рождества; как ни странно, но на праздники народ куда только не несёт, хоть бы и родился Иисус, а надо полюбоваться на место, сохранившее старинную Трипитаку – учение Будды. Логика? Правильно, типичная – людская. Я бы не удивилась, если бы тут повсюду висели еловые венки, колокольчики и гирлянды, приманивающие побольше посетителей, но, по счастью, служители тут ещё не обезумели на почве коммерческой прибыльности.
У одного из домов Чимин забрался на выступ фундамента и, придерживаясь за перекладины и неровности стены, велел последовать его примеру.
- На таком нетронутом снегу незачем протаптывать зримые дорожки. Если туристы увидят следы, то могут из любопытства пойти по ним, так что давай сюда.
Я забралась следом и мы, перепрыгивая по всем возможным поверхностям – бочкам, скамейкам, каменным балюстрадам и деревянным оградам, только бы не по земле, покрытой белой пышной пеленой, добрались до Кошачьей тропы. Когда постройки кончились, Чимин прыгнул на дерево и, вися на ветках и перебираясь по ним, подобно Тарзану, достиг начала подъёма. Утяжелённая рюкзаком, в который ещё и Июня посадила, я всё же умудрилась повторить его манёвры.
Тропа была под крутым углом, но ко всем бедам теперь ещё и покрылась наледью. Чтобы подниматься по ней, требовалось всё время держаться за растительность по бокам; ноги соскальзывали, если ступать необдуманно и не прощупав прежде перед собой почву. Чимин кое-где помогал мне, но в большинстве случаев я отказывалась от протянутой руки, твёрдо намереваясь всегда справляться самостоятельно. Лавировать и не падать, сохраняя равновесие – это тоже ценное умение.
- Как только Джоанна с Даниэлем поднялись тут ночью? – изумлённо восхищалась я.
- Думаю, попаду в точку, если предположу, что он её туда занёс на своей спине, - улыбнулся Чимин. – Но тебе, я так понимаю, предлагать подобный вариант не стоит?
- Разве что ты хочешь меня обидеть, - подтвердила я.
Умудрившись не сделать ни одной передышки, мы, наконец, через нескончаемое количество минут, забрались. Калитку нам отворил Джеро, которого я узнала по глазам. Наказали, так наказали – стоит на воротах с самого августа! Но раз прибыл Даниэль, то, наконец, этот золотой сможет вернуться к боевым заданиям. Я старалась запоминать все непозволительные действия и моменты непослушания, чтобы не повторить их когда-нибудь в будущем. Я не хочу быть отлученной от дел, я хочу быть активным борцом на передовой. Да, но доверят ли ворота мужской обители девушке? Может, я никогда и не стану привратницей даже на день.
Чимин выставил передо мной руку у порога и нравоучительно напомнил:
- Никаких скверных мыслей, никаких бранных слов. Ты вступаешь на святую землю.
- Я помню, - кивнула я со всей серьёзностью. Достала оба мобильных, сняла браслет с запястья и отдала ему. Он передал всё Джеро, и техника пропала в карманах тёмно-серых хакама.
Перешагнув условную границу бренного, обыденного мира, я вновь попала туда, куда грезила вернуться всю осень. Ярусы Тигриного лога, такие же белоснежные, как вся Каясан, серебрились до самого низа у обрыва. Черепичные крыши кое-где были чистыми, например, на прогретой столовой, а кое-где скрылись под шапками снега. Из нескольких труб шёл дымок – это не только топилась печь трапезной, но и грелось общежитие адептов, башня настоятеля и, конечно, паломнические, гостевые комнаты, где должны были вновь разместиться мы с Джоанной.
- Ну что, иди, переодевайся, - указал мне на галерею справа Чимин, сам собираясь спускаться до домика мастеров. Он обернулся к Джеро: - Обед уже был?
Тот кивнул. Я двинулась в сторону выделенной нам с Джоанной спальни, но когда уже проходила мимо башни настоятеля, оттуда, с подносом пустой посуды, вышла Элия. Увидев меня, она хотела броситься навстречу, но почувствовала груз в своих руках, растерялась, немного замешкалась, осматриваясь и, в результате поставив поднос прямо на землю, поспешила мне навстречу. Я тоже двинулась вперёд с распахнутыми руками, и через мгновение мы обнялись.
- Чонён, как я рада! – стискивая меня и сияя, защебетала Элия. Она ничуть не изменилась, всё такая же бледная, худенькая и хрупкая, разве что теперь она похожа не на лесного эльфа, а на настоящую Снежную Королеву, сотканную из полупрозрачных льдинок. – Дани вчера привёл Джоанну, сказал, что вы будете сегодня, я ждала, чтоб тебя скорее увидеть!
- Я тоже очень рада встрече, - признала я, пожимая ей руки, когда мы немного отступили друг от друга. – Как вы тут? Что нового?
- Ой, да что тут нового может быть? – засмеялась она. – К счастью, в Логе уже веков десять ничего нового, в этом его прелесть.
- Это точно, - согласилась я.
- Новенького мальчика разве что привели, ну, он в младших адептах. Мы с ним всё равно общаться не можем. Хоуп вот был тут, сегодня рано-рано уехал.
- О, жаль, что разминулись. Я бы хотела с ним повидаться...
- Заринэ ещё не родила, - принялась перечислять Эя всё то, что могло тут вообще случиться. – Да ей и не срок пока, месяца три ходить. – Помотав головой, она устремила взгляд на меня: - А ты как? Школу закончила?
- Успешно завалила экзамены, - засмеялась я, - так что сюда перебираюсь на достойных основаниях. Потому что иначе мне податься некуда.
- Не знаю, радуешься ты или огорчаешься заваленным экзаменам, - не поняла мой сарказм Элия, да и, я это ещё летом замечала, она осторожничала с интерпретацией слов и шуток, слышимых от людей, и старалась не торопиться принимать всё за чистую монету, - но я очень рада, что ты будешь с нами. Ты и Джоанна. Мне с вами спокойнее. И теплее на душе. Заринэ-то, ты знаешь, не болтушка, с ней не пооткровенничаешь. – Она обернулась на башню дедушки, словно вспоминая о делах. – Ты пойдёшь здороваться?
- Переоденусь только. Ты со мной к нему сходишь?
- Ладно, отнесу посуду и вернусь. А то мне тоже надо собраться, - она покраснела от смущения поверх морозного румянца, живо цеплявшегося к её чувствительной и тонкой коже, - дедуля разрешил мне с Ви выйти вниз, на два-три дня. Я уже почти год не выходила из Лога, так волнуюсь! Но, в конце концов, мы же вроде как муж и жена, - она хихикнула, - я правда до сих пор это как-то трудно воспринимаю, но, как бы то ни было, в монастыре нам уединяться нельзя, а вместе побыть хочется. В поле-то, как летом, не пойдёшь.
- Да уж, это точно. – Июнь затормошился у меня за спиной и я, опомнившись, достала его из рюкзака и познакомила с Элией. Удивлённая, но восхищённая, она едва смогла от него оторваться, чтобы отпустить меня с ним обустраиваться.
Приняв вид адепта – облачившись в утепленный зимний тобок, велев Июню сидеть и ждать меня в комнате, я сходила в сопровождении Элии засвидетельствовать почтение настоятелю Хенсоку. Он пригласил меня на чай, попросив внучку принести горячей воды, мы с ним поговорили минут пятнадцать о том, каков мой настрой, как дела у меня были в школе. Я отвечала максимально честно, стараясь избегать тех тем, которые не могла бы огласить, не кривя душой. Чувствуя моё нетерпение и неусидчивость, старик отпустил меня, пожелав удачи в занятиях и крепости духа.
Не зная, изменилась ли традиция моего любимого интернационального столика сидеть после обеда в беседке, я на всякий случай прошла туда, но там было пусто. Лестницы и дорожки были чистыми, весь собранный снег был свезён на тележках к обрыву и сброшен, поэтому Лог выглядел прибранным и ухоженным. Ученики и его обитатели тщательно следили за порядком и берегли место, дававшее им кров, еду и моральную силу. Проходя мимо храма, я заметила мастеров Эна и Лео и поздоровалась с ними. Ага, Джоанна, наверное, где-то летает от счастья. Примерно как Хо и Шер, барахтающиеся неподалёку от отца с довольнейшими лицами, как и все дети, которые обожают сугробы и зимние развлечения. Мальчишки, правда, развлекались по-разному. Младший пытался слепить что-нибудь, упорно нагребая снег в нечто похожее на курган, а старший, бегая то на двух ногах, то переходя на четвереньки, как тигрёнок, поворачиваясь, видел за собой вмятины и траншеи, и бросался заметать их, чтобы всё вновь превращалось в первозданную равнину. Вот он, прирождённый золотой – без всяких объяснений скрывает улики. Хо был неразговорчивым, но, как мне казалось, вдумчивым и наблюдательным мальчиком. Но стоило начать наблюдать за ним, как он сразу же это замечал и встречался взглядом с тем, кто за ним следил. Так вышло и в этот раз, и мне пришлось перевести взгляд себе под ноги.
- С возвращением, Чонён? – искоса провожая меня глазами, бросил мне мастер Эн. Я притормозила, кланяясь:
- Да, спасибо.
- Не передумала и не испугалась? Похвально.
- Пока бояться было нечего, но я надеюсь, что и при опасности не отступлю, когда придёт время.
Эн одобрительно склонил голову, разрешая мне удалиться. Я огляделась, слыша краем уха голоса у мальчишеского общежития, но не решаясь туда нагло заявиться. Там ведь были и ребята, с которыми я мало общалась, и младшие, которым с женским полом общаться запрещалось. Тропа дальше вела к ступам и я, вспомнив о могилах мастера Хана и Кидо, направилась туда, минуя обрыв. Окружённая с трёх сторон возвышенностями низина была сейчас безветренной и тихой. На горизонте из белизны выделялись постройки посёлка, которые летом в зелени были не различимы. Значит, где-то там дом Рэй? Надо же, она действительно может смотреть на Лог ежедневно, как здорово!
Дойдя до ступ, я тщательно пересчитала крайние, не прибавилось ли, не дай бог, ещё одной. Но нет, всё было без изменений, и я только преклонила колени перед двумя самыми свежими. А Сандо, о котором было столько разговоров? Значит, не смогли вернуть даже его прах? Как это ужасно, умереть на чужбине и даже не иметь возможности быть похороненным там, где хотелось бы, где ты заслужил. Впрочем, есть ли дело покойнику до того, что происходит с его телом? Это предрассудки. Мне кажется, существуй душа и обитай она где-то как-то после смерти, на неё никак не повлияют махинации с тленными останками. Сжечь их, закопать, утопить или законсервировать – какая разница? Похоронные обряды рождаются не от божьих откровений, а от географических и климатических условий, и нельзя это возводить в истину. Элия рассказывала мне, как ей пришлось хоронить бабушку, сжигая на поминальном костре с той бедной утварью и мебелью, которая имелась в доме. Хотя сожжение – позволительный, но самый нераспространённый обряд в Тибете, там считается, что бросить труп в воду или на растерзание зверям – это нормально и хорошо, но так люди думают лишь потому, что деревьев и растительности почти нет, и устраивать кострище – дорого и расточительно, а копать для могилы твёрдую, либо всегда промёрзлую, либо каменистую почву – иногда невозможно. Но что-то я опять углубилась в мрачные темы!
- Надеюсь, вы в раю, - сказала я, обращаясь к мастеру Хану и Кидо, но тотчас помотала головой. – Я ж не верю в его существование... блин. В общем, я уверена, что вы вознаграждены за свои жизни, полные подвигов, в каком бы виде это не случилось.
Покинув кладбище, я решила поздороваться и с мастером Ли. Как часто я его вспоминала в Сеуле и школе! Его уроки были куда полезнее и интереснее, чем всё, чему я когда-либо училась, за исключением боевых искусств. Поднявшись на крылечко, я постучала о дверной косяк.
- Войдите! – раздался голос Чимина.
Скинув обувь, я поспешила по лакированным намытым половицам. В домике мастеров пахло древесиной, соснами и книгами, почти как в библиотеке. Но это на первом этаже, на втором – где спальни, я ещё не бывала. Пройдя на звук разговора, я вошла в дальнюю комнату, из которой раздвижные запасные двери выходили на маленький сад с крошечным прудиком, который сейчас был замерзшим и погребенным под снегом. Разведенные двери открывали пейзаж декабрьских деревьев; на некоторых ветках ещё алели листья, замерзшие до хруста под ледяным инеем, вечнозелёные кусты туи и можжевельника добавляли дремучей сказочности, словно там висела картина во всю стену. В помещении было довольно прохладно, но это не смущало никого из присутствовавших. Мастер Ли играл с Ви в сянци****, а Чимин и Нгуен, сидя за чайным столиком, о чём-то болтали.
- Добрый день, - поклонилась я всем, но посмотрела на мастера Ли, - я хотела поздороваться с вами. Не помешаю?
- Нет-нет, проходи! – милостиво указал он на сиденье возле чаёвничающих. – Ты уж извини, я вставать не буду, это занимает с моей ногой иногда много времени. Особенно в холода, когда она ноет.
- Что вы, я и не думала вас беспокоить! – присела я.
- Будешь чай? – предложил Нгуен.
- Нет, спасибо, я пила у настоятеля.
- Тэхён, мальчик мой, хорошенько подумай над этим шагом, - прокомментировал мастер Ли ход Ви.
- Я вас знаю, вы всё время путаете противника, пытаясь заставить его сомневаться. Со мной это больше не работает.
- Иногда усомниться в себе бывает полезно, - улыбнулся мужчина, - как говорят военные трактаты, однажды победивший полководец – хорошо, дважды – замечательно, сто раз победивший – беда. Знаешь, почему? Он перестаёт сомневаться и делается заносчивым. Этого допускать нельзя.
- И всё-таки, я считаю, - твёрдо поставил свою фигуру Ви, - что избавиться от советника важнее, чем от всадника*****. Охраняют генерала сильные, но не умные, их можно потом обмануть, прельстить или подкупить, а вот от умных советников надо избавляться быстрее.
- Хорошо. – Мастер Ли, сделав вид, что размышляет, взял одного из своих всадников и уверенно, так что стало ясно, что он уже давно это планировал, «съел» колесницу Тэхёна. – Но на этот раз я был предельно честен, Ви. Видишь? Ты перестал сомневаться в том, что я могу поступить иначе. Ну, а всадников недооценивать не стоит. Смотри, мой только что показал себя прекрасно, хотя стоит далеко от советника. Иногда в ком-то трудно заподозрить потенциал или ум, но не стоит списывать его со счетов. Ум и сила не обязательно расходятся.
- Я приму этот урок к сведению, - улыбнулся Ви.
- А меня когда-нибудь научите играть? – заинтересовалась я. Никогда прежде не любила шахматы и что-либо подобное, но сопровождение в виде рассуждений мастера мне нравилось.
- Это для усидчивых, - заметил Чимин, - я никогда не выигрываю.
- Разве что у меня, - улыбнулся Нгуен.
- У нас закончился сезон полевых работ, - повернулся ко мне мастер Ли, - вечера и время перед обедом и после обеда бывают свободными, заходи, поиграем.
- С удовольствием!
- Но лучше прочитай пару учебников по игре заранее, - закрывшись ладонью от наставника, доверительно сказал мне Тэхён, делая вид, что это большой секрет, - потому что здесь явно жульничают.
- Если ты принимаешь иллюзию за реальность по незнанию, - обратился к нему мастер Ли, - то надо восполнить пробел образования, а не винить противника за искушенность.
- Винить кого бы то ни было вообще дело гиблое, - вздохнул Нгуен, - надо самому за всё отвечать.
- Ну, за всё не возможно, но за себя и свои ошибки – это да, - согласился Чимин.
- А завтра у нас уже будут ваши лекции? – спросила я у мастера.
- Конечно, сразу после завтрака, а потом уже физические тренировки.
- О, замечательно! – Я поднялась и посмотрела на Чимина. – Я так понимаю, сегодня мы ещё отдыхаем, и возьмёмся за дело завтра?
- Как и положено – с понедельника, - кивнул он.
Поклонившись, я направилась на выход. Я вернулась в Лог. Я снова была здесь. Я наслаждалась каждым вдохом горного воздуха, каждым шорохом ветвей, всплеском воды в ведре, кем-то набираемой на колодце. Сдвинув дверь домика, чтобы нырнуть ногами в оставленную на верхней ступеньке обувь, я замерла.
Полукругом, перед крыльцом, взяв его в оцепление, стояли парни в белых тобоках с нашивками-шевронами на рукавах. Морда золотого тигра с угрозой скалилась на плечах. Слева, скрестив руки на груди, стояли Джунхуэй и Диэйт, справа, непринужденно опустив руки вдоль тела, стояли Самуэль и Ямада, а прямо по центру, уперев руки в бока, выставив одну ногу вперёд, мне улыбался Вернон:
- So, блудная сестра, нагулялась?
Взвизгнув от радости, я кубарем, забыв про обувку, в носках спрыгнула с крыльца и обняла этого дружелюбного американца.
- Как же я по вам скучала! – воскликнула я, сдерживая слёзы счастья. Откуда только взялась эта бабская сентиментальность? Самой от себя противно.
- Мы по тебе тоже, - подошёл Диэйт, кладя руки на мои плечи, - мы уж боялись, что тебя второй раз не пустят.
- Или ты сама передумаешь, - добавил Ямада.
- Разве я могла? – шмыгнув носом, отлепилась я от Вернона. Самуэль подхватил ботинки с крыльца и сунул мне под ступни. – Спасибо.
- Who knows? Может, соблазны большого города заставили забыть о нашей скромной обители.
- Это невозможно, - покачала я головой. – Где может быть лучше, чем здесь?
- Там, где мы будем, выпустившись отсюда, - гордо поднял палец Вернон и спросил у друзей: - Isn't it?
- Lo dudo******, - пробормотал под нос Самуэль.
- К счастью, до этого далеко, - развёл руками Джунхуэй, - я отсюда никуда не тороплюсь.
- Да, годика два ещё есть, - прикинул Ямада.
- Ладно, пошлите уже куда-нибудь присядем? – подтолкнул всех с места Диэйт. – У нас человек извне! Я хочу слушать истории и новости!
- Я тоже! – подхватил Вернон.
- Какие ещё истории? – засмеялась я. – Ах да, я привела с собой собаку!
- Собаку? Зачем? – удивились парни.
- От нас что ли обороняться? – подмигнул Вернон.
- Да нет, просто мне щенка подарили на день рождения, я же не могла его оставить?
- Мы в ответе за тех, кого приручили, - серьёзно известил Самуэль. Когда на него заинтересованно воззрился Джунхуэй, он, стесняясь, объяснил: - Это не я придумал, это цитата из «Маленького принца». Книга такая...
- Она есть тут в библиотеке? – спросил китаец.
- Не знаю, мне в детстве мама читала...
- Мамы плохого читать не станут, - подчеркнул Ямада.
- Мамы бывают разные, - хмыкнул Вернон, - моя читала эротические романы.
- Тебе?
- Нет, сама... ты не уточнил, когда сказал, что мамы не станут плохого читать! – выкрутился Вернон.
- Я имел в виду своим детям! Понятно же было!
- Тебе – может быть, а я откуда должен был догадываться?
- Все догадались, ты тоже мог бы, но если не смог – проблема не во мне.
- Oh, fucking Japanese! Я тебе устрою Хиросиму и Нагасаки ночью.
- Пёрл-Харбор прилетит раньше, янки, - хитро прищурился Ямада.
- Вы опять за своё? – взмахнула я руками и посмотрела на Диэйта: - У вас прекращаются распри вообще?
- Иногда берём выходной, - хохотнул он.
- Да мы же любя, - приобнял тотчас миролюбиво Ямаду Вернон. – Какая разница, что за рожа? В душе-то все одинаково золотые.
- Пока ещё нет, - напомнил Джунхуэй, - и если кто-то хочет им стать, ему пора бы прекратить материться на своём родном, думая, что никто не знает язык, на котором разговаривает полмира.
- Извините, сорвалось.
Я припомнила поведение золотых за стенами Лога и решила, что, пожалуй, чистота речи мало у кого приживается надолго. В обычной среде они всё равно нахватаются грубостей обратно, но то, что здесь существует цензура – даже приятно. Мне нравилось следить и за своим лексиконом, это заставляло мозги напрягаться и работать.
Мы вошли в столовую и уселись за крайний столик. В глубине я увидела располневшую Заринэ, моющую посуду, поздоровалась, махнув ей рукой. Она ответила мне, улыбаясь. Когда мастер Лео был здесь, она почти всегда пребывала в добром расположении духа, чего не сказать о днях его отсутствия.
- Ну что, завтра посмотрим, хорошо ли ты тренировалась все эти месяцы, - бросил мне вызов Вернон.
- Меньше и хуже, чем вы, - смиренно признала я, - у меня была дурацкая школа...
- Завтра Рождество, - сообщил Самуэль.
- Да, и к нам даже подарок приехал, - указал на меня Диэйт.
- Кто кому ещё подарок!
- О, опять снег пошёл! – заметил Ямада, глядя в приоткрытую дверь. Мы опять поднялись и кучно, стайкой вышли на площадку перед столовой.
Снег валил крупными хлопьями, медленно и красиво, совсем не так неистово и жёстко, как вчера. Пушистые снежинки в сгущающихся сумерках мягко ложились на и без того заснеженный монастырь. Самуэль подставил ладонь, наблюдая, как касаются её, горячей, мгновенно тающие хлопья. Со стороны библиотеки шла Джоанна, заметившая нашу компанию, снизу, с сыновьями – один на плечах, другого держа за руку, - поднимался мастер Лео. Воистину, тут мало что менялось, тут всегда царили покой и безмятежность. Посмотрев в сторону обрыва, я вспомнила взгляд Рэй и частично поняла, что она имела в виду, когда сказала, что не надо быть здесь, чтобы Лог был внутри. Тигриный лог – это как островок души, где есть любовь, дружба, верность, понимание, где ты нашёл себя и расставил в своей жизни всё по местам, отделив важное от ненужного. Когда внутри устанавливается такой же порядок, такая же чистота, когда душа оздоравливается, тогда ты впускаешь в себя это место, и вряд ли когда-либо его уже потеряешь. Правда, на пункте «любовь» у меня было немного отколото от целого сосуда, и я пока не знала, чем заделать эту прореху. Затянется ли она сама или нуждается в ремонте? А что, если всё-таки не всем для полного счастья нужна любовь? Именно такая – плотская, со страстью. Я же пыталась себя убедить как-то в этом, почему же не получилось? Потому что появлялся Ку Чжунэ, и я теряла голову. Даже проведя месяц в Логе, я вернулась в Сеул, и потеряла её там опять. А если я вернусь в марте, и он опять появится на моём пути? Выдержу ли? Забуду ли его к тому времени? Если бы могло так случиться, чтобы мы больше не виделись! Никогда! Может, тогда бы я обрела покой.
Я машинально провела рукой там, где должен был быть карман, но в штанах тобока его не было, да и мобильный был сдан привратнику. Что ж, тем лучше. Не хочу знать о том, что происходит дальше стен Тигриного лога. Если это не касается жизней моих сестёр. Я украдкой покосилась на ребят, стоявших рядом. Да, и если это не касается жизней моих братьев, которых у меня теперь такое множество.
______________________________________Примечания:
*ондоль – система обогрева в Корее через пол, но уместно назвать так и сам пол, как и в Китае кан – изначально отапливающая печь под полом, но каном называют и лежак, и тёплый пол. В России точно так же «печь» - это плита и средство для готовки и отопления, в первую очередь, но «спать на печи» - нормальное словообразование.
**что-то вроде рисовых оладий с начинкой, чаще сладкой (например, с орехами, корицей, или патокой), но бывают с сыром и т.д.
*** ханок – традиционный корейский дом
****сянци – китайские шахматы
*****здесь и далее название фигур в сянци, самая главная у них – генерал (полководец), потому что, само собой, играть королём (императором!) в Китае было не допустимо.
******сомневаюсь в этом (исп.яз.)
ВЫ ЧИТАЕТЕ
АБВ2. Жизни сестёр
FanfictionЧонён ждёт последнее учебное полугодие, за которое нужно окончательно определиться, встать на выбранный путь или бросить собственные интересы ради неверного возлюбленного. Продолжение произведения "Амазонка бросает вызов"