Мой нежный зверь

Потеряв надежду

— Тише, тише... — голос был так тих и так спокоен, что на мгновение мне показалось, что возле меня Том, но грубые мазки чем-то влажным по губам заставили вернуться на землю.
— С добрым утром, куколка, — глубокий, тяжелый голос, и я открываю глаза. Но вокруг все такая же темнота. Видимо, мы действительно под землей.
— Давай, попей, — к губам преподнесли железную кружку, но я кручу носом.
— Вода, — простое слово, и оно подействовало успокаивающе на меня. Принимаю край кружки губами и делаю жадные глотки.
Вода, действительно вода.
— Я хочу, чтобы ты была в сознании, когда я приду к тебе вечером, — спокойно говорит, и даже мягко гладит по ноющей голове. Прикусываю губы, слышу, как защелкнулся замок. Больно. Тягучая боль. Все тело ноет от того, что всю ночь провисела на одних руках. Попыталась встать на носочки. Получилось только с третьей попытки. Зря в детстве не ходила на балет. Мама ведь предлагала. Мама, мамочка... В душе так заныло. Как же я соскучилась по тебе, мамочка. Оказаться бы сейчас дома, в нашей гостиной. Обнять тебя и тихонечко поплакать. Всхлипываю, ощущаю горячие дорожки от слез на щеках. Этого никогда не будет. Я не смогу обнять свою мать или отца. Ведь теперь они даже и не знают, что у них есть дочь. С измененной памятью они сейчас загорают на берегу Австралии. Мамочка... Я, кажется, вновь задремала, и разбудили меня легкие хлопки по щекам.
— Пришла в себя? — голос так близок, руки еще ближе. Блуждают по моему телу, скользят под рубашку, поглаживают живот. Уже вечер? Ужасаюсь.
— Не нужно... — тихо и так хрипло, что даже и не узнаю свой голос.
— Ну-ну, — мягкий смешок, но такой противный. — Попей, — руки исчезли с моего тела, перед губами появилась знакомая кружка. Пью медленно, желаю оттянуть время. Вода исчезает и на смену появляется что-то мягкое и пахнущее.
— Просто хлеб, но свежий. Я киваю и принимаю этот кусочек. Мужская рука скользит по бедру и исчезает. Он уходит, и я понимаю, что сейчас просто обед. Тяжело выдыхаю и чувствую, как вниз по руке течет что-то теплое. А с закрытыми глазами намного легче. Проснулась от того, что кто-то с силой сжал грудь. Глубокий вдох — и на меня обрушивается водоворот ощущений. Вообще не чувствую кисти, они онемели. Ощущаю, как ноют закинутые руки чуть выше локтей, спина ломится. Поясница ноет. Но вселенский ужас вселяют в меня чужие руки, которые по-хозяйски блуждают по моему телу, пощипывают, массируют, зажимают. И я понимаю, что та боль, которую я испытывала, вися здесь, просто несравнима с тем, что я сейчас испытаю. Открываю глаза и замечаю свечу в углу небольшой комнаты. Романтический полумрак, как же здорово!
— Пришла в себя? — тихий, прерывистый голос, тяжелое дыхание в самую шею. Мужчина прижимает меня к себе, и я лишь сейчас обращаю внимание на него. Замечаю, что он большой, высокий и крепкий.
— Не делайте этого. Прошу вас, — пытаюсь вымолить. Поднимаю голову. Ищу его глаза, но вижу лишь его силуэт.
— Ну-ну, не ломайся. Ты ведь не хочешь, чтобы я сделал тебе больно? — говорит тихо, с нескрываемой угрозой в голосе.
— Нет, не хочу, — шепчу. Всхлипываю, когда он, прижав меня к стенке, прижимается всем телом, словно хочет вжаться в меня, почувствовать каждый изгиб, каждую выпуклость моего тела.
— Такая юная и, наверное, такая тесная, — не говорит, а хрипит в шею. Сжимает руками ягодицы и скользит пальцем между ними.
— Любишь сюда? — интересуется, чуть приподнимая меня. И я чувствую, как его возбужденный орган, который упирался мне в живот, оказался ниже. И он толкается бедром, проникая между моих ног, трется об меня, словно имитирует сам акт. В этот момент я срываюсь. Страх, который накопился во мне за время ожидания "этого вечера" сейчас вырывается в захлестывающей панике. Я не хочу физической близости в таком месте, с незнакомым человеком. Не хочу... Он большой, он груб, он противен. Извиваюсь, пытаюсь вырваться, коленкой даю в бедро и слышу раздраженный рык. Мысленно прошу, чтобы он передумал, оставил... Я не хочу, я не готова. Я боюсь.
— Я тебя научу покорности, — хриплый голос и такая злость. Шипит. Задирает рубашку, хватается за ткань трусиков на бедрах. Но я толкаю его ногами, снова попадаю. Зажмуриваюсь. Мужчина ругается, и я ощущаю резкую боль от удара по губам. Ощущаю привкус крови. Пусть лучше убьет, но не отдамся этому зверю. Смачно плюю ему в лицо. Попала. И он снова ругается, а я усмехаюсь. И кричу, буквально разрываюсь от крика. От левой груди вдоль до шеи чувствую рану. Больно. Очень больно. И я зажмуриваюсь от ужаса, от боли, от неизбежности происходящего.
— Строишь из себя. Недотрога. Я тебя сейчас во все... — зло, буквально выплевывает слова, до боли тиская груди и сжимая бедра. Сжимаю зубы, запоздало думаю о том, что кто-то мог услышать мой крик, надумать прийти и присоединиться к моему мучителю. Есть ли здесь еще Пожиратели?.. Услышит ли Беллатрикс?.. Круциатусов я точно не перенесу... Как и того, что сейчас со мной сделает он.
— А ноги я тебе переломаю, драчунья! — рычит мужчина и дергает за волосы, заставив вскрикнуть и заскулить сквозь рыдания. Господи, прошу, я не хочу этого, я не хочу так... На мгновение повисла тишина. Мужчина на удивление мягко обнял за талию. Руки, почувствовав свободу, безвольно скользнули вниз. Носом уткнулась в чье-то плечо. Обреченно думаю о том, что сил вырываться больше нет. Всхлипываю, поднимаю глаза. Шмыгаю носом и не могу сдержать рвущиеся наружу обвинения.
— Ты... — хриплю и не могу ничего больше сказать.
— Тише, тише. Я не виноват, — кажется, он смог понять больше, чем я сумела сказать, — я не думал, что все так обернется. Мне показалось, или мужчина действительно был искренним? Но что мне до этого. Сжимаю зубы и вздрагиваю, услышав рядом хрип. Смотрю в сторону и вижу замершего в воздухе в горизонтальном положении тюремщика. Он что-то шепчет, что-то говорит и, кажется, даже кричит. Но его потуги до нас не доходят. Темный Лорд приподнимает руку над его грудью, и лицо Пожирателя искажает гримаса ужаса и боли. И на моих глазах разрывается его грудная клетка и прямо в вытянутую руку Волан-де-Морта попадает позвоночник несчастного. А я стою и не могу пошевелиться. Завороженная этим зрелищем и разрываемая изнутри двумя противоположными чувствами. Вот. Он получил наказание за непослушание своего хозяина и... Убийство, хладнокровное, жестокое, прямо на моих глазах, просто голыми руками. Замечаю, как Том бросил на пол цепочку позвонков, стряхнул кровь с руки и брезгливо поморщился. Шумно вдыхаю, поскольку теперь все внимание голубых глаз направленно на меня. Рука на спине скользит вверх, пробегается по позвонкам, прижимает ближе, и я ужасаюсь.
— Нет... Не вырывай, — хнычу и удивляюсь, откуда берутся силы оттолкнуться от мужской груди.
— Что не вырывать? — спрашивает и смотрит на жертву у своих ног, а после на меня.
— Глупая, — так мягко и с такой нежностью, что я вздрагиваю. Несмотря на мое отчаянное сопротивление, он прижимает меня к своей груди. В сильных объятиях понимаю, что трясусь всем телом, все еще пребываю в состоянии ужаса.
— Он сделал тебе больно. И понес наказание за это, — шепчет в самое ухо и, склонившись, подхватывает меня на руки.
— Том, — всхлипываю, расслабившись в объятиях мужчины, и теперь мне уже не страшно закрыть глаза.