Мой нежный зверь

Назад в будущее

Крис не спускается с рук отца. Когда Том пытается посадить ребенка в кроватку, тот начинает хныкать, а если это не срабатывает — заливается надрывной истерикой.
— Сыночек, успокойся, иди к маме, — тяну к нему раскрытые объятия, чтобы забрать из рук Тома, но малыш хнычет, утыкается в шею отца и сжимает его мантию в своих крохотных кулачках. И Том хмурится, обнимает крепче нашу плаксу и отходит с ним к окну. Том долго что-то шепчет Крису, и у меня появляется страшная мысль о том, что он прощается с ним, а сын всё чувствует и понимает. Он знает, что и его предадут…
Нет никаких заклятий вслух или ритуальных кругов, просто мой кулон, над которым немного поколдовал Том, холодит кожу. А душа стынет в теле, когда уже успокоившийся малыш тянет ко мне свои ручонки и сладко причмокивает в моих объятиях. Том замирает, смотря в мои глаза. Выражение его лица серьёзное, абсолютно никаких эмоций, никаких чувств в этих голубых озёрах, которые навеки пленили моё сердце. Молчит. Не говорит: «Скоро увидимся» или «Ты не успеешь даже моргнуть, как я окажусь рядом». Том холодит своим молчанием, заведомо готовя к факту своего предательства. Том тянется ко мне, запечатлевает целомудренный, почти что отцовский поцелуй на моём лбу. А я прекращаю дышать и с силой жмурюсь, приказывая себе не разрыдаться. Это не поможет. Это никогда не помогало, когда дело шло о выборе между грязнокровкой и властью над всей магической Британией. Он обманет. Он предаст. Может, если я скажу ему, тогда он передумает?
— Том, — жалостливо вырывается у меня, но я затыкаюсь, проглатывая важнейшие слова, когда встречаюсь с его суровым прожигающим взглядом. Том делает шаг назад, и у меня складывается ощущение, что он отрекается от нас. Отправляет нас назад в будущее, а сам отобьёт захват Министерства Орденом, да и какие наши шансы, когда Том Риддл забрал себе и в себя оставшиеся крестражи? А если именно эти частички души, которые он вновь склеил в себе, и повлияли на него? Ведь когда Том расщеплял свою душу, он был по-настоящему злым, а значит и частицы такие же. И теперь, когда он вновь всё вобрал в себя, темнота его теперешней души уничтожила все те светлые чувства, которые он испытывал ко мне и к своему сыну. От понимания и осознания этой очевидной истины мне стало дурно: голова закружилась, а перед глазами посерело. Том, заметив, что со мной что-то не так, ринулся к нам, но было уже поздно. Нас с Кристофером закружило в удушающем водовороте. Крепче прижала сына к груди, обняла так сильно, как только могла. С ужасом чувствуя, что ноги сами подкашиваются. Колени больно соприкасаются с полом. Главное, что Криса не уронила, — это самое важное.