...

chapter thirty one.

POV Luke

Я си­дел на кро­вати в тем­но­те из-за плот­но-за­дер­ну­тых чер­ных штор и об­хва­тил го­лову ру­ками. Ми­нуту на­зад я спо­кой­но спал, и во сне гу­лял по пар­ку, по­ка не уви­дел зна­комые очер­та­ния фи­гуры и шап­ку, как у ме­ня.

Дот­ро­нув­шись до губ паль­ца­ми, я зак­рыл гла­за. По­чему, ког­да я гу­лял и мне бы­ло ужас­но скуч­но во сне, не­ожи­дан­но по­яви­лась она и все ис­порти­ла,из­ме­нила...

Не бу­ду врать, но я бы хо­тел ос­тать­ся в этом сне хо­тя бы на ми­нуту доль­ше и нас­ла­дить­ся воз­можностью, ве­рой, что мои чувс­тва прав­да вза­им­ны. Ведь лишь во сне мы мо­жем от­дохнуть от ми­ра. 

В го­лове всплы­ли её сло­ва и то со­об­ще­ние. Я не хо­тел спра­шивать её шут­ка, ли это. Я хо­тел её тог­да поз­вать по­гулять в парк, но мои чер­то­вы моз­ги пе­реду­мали и сде­лали все ав­то­мати­чес­ки за ме­ня. И сов­сем не то, что я хо­тел. Будь ты прок­лят, Люк... От­лично! Те­перь я сам с со­бой раз­го­вари­ваю и прок­ли­наю се­бя. До че­го же я до­катил­ся...

Взяв те­лефон в ру­ки, я взгля­нул на вре­мя. Ох, ско­ро уже три ча­са дня. Что бы сде­лать? Зав­тра уже в шко­лу, че­го я не очень хо­чу. Мне нра­вилось ле­жать до­ма на боль­нич­ном, и ког­да ма­ма при­носи­ла мне вся­кие сла­дос­ти и по­мога­ла мне с уро­ками. Я сно­ва по­чувс­тво­вал се­бя ма­лень­ким. Буд­то мне сно­ва де­сять лет, и как я хо­чу ту­да вер­нуть­ся!

Ту­да, где единс­твен­ная боль, ко­торую ты поз­на­ешь, эта та, ко­торая нас­ту­па­ет, ког­да ты па­да­ешь на зем­лю, нап­ри­мер, упав или с ве­лоси­педа, или с ка­челей, или во­об­ще иг­рая в фут­бол. И ты бы при­шел до­мой, и ма­ма бы на­чала жа­леть те­бя, а ты бы на­чал го­ворить, что те­бе не боль­но и не на­до жа­леть... Хо­тя сам тай­ком хо­тел бы, что­бы те­бя об­ня­ли.

Ка­кие соп­ли, Хем­мингс! А ну, жи­во пе­рес­тань! Не хва­тало мне ещё рас­пла­кать­ся тут, по­тому что те­перь я знаю боль­ше о бо­ли, чем хо­телось бы. 

- Боль хо­чет, что­бы её чувс­тво­вали, - про­цити­ровал я кни­гу, ко­торую не­дав­но про­читал. Ин­те­рес­ная, но мне боль­ше нра­вят­ся дру­гие, не­жели эти кни­ги про жал­кую лю­бовь, ко­торая прос­то уби­ва­ет нас. 

Она гу­бит все на­ше че­лове­чес­тво. О Гос­по­ди, я же обе­щал се­бе, что боль­ше ни­ког­да не бу­ду лю­бить. Ни­кого и ни­ког­да! За­чем я тог­да смот­рел в её гла­за? Кто ме­ня про­сил, черт по­бери... Она, ви­димо, ни­ког­да не ис­пы­тыва­ла бо­ли той, о ко­торой те­перь зна­ет весь мир и поч­ти каж­дый ис­пы­тыва­ет её.