Под Покровом

Глава 5. Смелость нынче кроется в бесстыдстве.

В небольшой кухоньке рано утром ютились пятеро довольно своеобразных молодых людей, омываемые ярким, тëплым светом.

Двое необычайно похожих друг на друга брата во всëм чëрном, устранивших, по слухам, не менее одного десятка серьёзных преступных организаций, и трое парней с голыми ногами, прикрытые далеко не самыми существенными элементами гардероба.

В квартире царила мëртвая тишина.

Не Хуайсан с выкатившимися из орбит глазами, чуть было не выронивший после увиденного кружку с чаем, так крепко вцепился в неë, что фаланги его тонких пальцев от напряжения смертельно побелели.

Лань Сичень, как старший из присутствовавших, был намного более сдержан, но даже его брови стремительно поползли наверх, когда из ниоткуда возникшая вода полетела прямо в его брата, оставив пару капель и на его щеке тоже.

Цзян Чэн, скучающе подперев щëку рукой, уже угрюмо подсчитывал в уме, во сколько ему обойдутся похороны брата.

Вэй Усянь же, тяжело сглотнув образовавшийся в горле ком, без лишних слов вскочил и на деревянных ногах понеся в соседнюю комнату.

- ...Ванцзи, не переживай... Это всего лишь вода, - Лань Сичень мягко коснулся каменного плеча брата.

Цзян Чэн, наблюдая за тем, как на лице облитого холодной водой Лань Ванцзи всë сильней сгущались тучи, пока тот хранил гробовое молчание, развернулся всем корпусом в сторону коридора и известил:

- Вэй Усянь, рекомендую тебе поторопиться! - потом чуть дëрнув головой, он что-то вспомнил. - Полотенца в левом шкафу!

«И какого они здесь делают?!» - послышалось нервное из-за стенки.

- ...В смысле? - косо глянув в направлении соседней комнаты, перешёл на более низкий, зловещий тон Цзян Чэн.

«Да в самом прямом..!» - еле различимо раздалось за шебуршанием и раздражëнным цыканьем.

- ...Ты же не забыл заехать в прачечную?

Шуршание одежды вмиг прекратилось.

«Ах, Вэй-сюн, ты был таким хорошим другом...» - с досады прикрыл глаза Не Хуайсан.

Вдруг в коридоре вновь послышались неуверенные шаги и в проходе появился по-прежнему полуголый парень с самой, что ни на есть, кислой миной. Он прижимал к груди пару махровых полотенец, смиренно приближавшись по направлению к своему смертному одру, где его намеревались четвертовать уже дважды.