Распустившиеся во тьме цветы

4. Пиковый туз;

Часы показывают начало четвёртого утра, когда Дазай отставляет ноутбук на кофейный столик и потягивается, сцепляя руки над головой и различая едва слышный хруст в плечах. Откинувшись на спинку дивана, мафиози растирает лицо ладонями и прикрывает глаза, сквозь ресницы вглядываясь в огни порта и моста над заливом. Пожалуй, вид из штаба - единственная причина, почему он изначально согласился жить в этих апартаментах. Раньше, ещё при правлении безумного предыдущего босса, Дазай где только ни ютился. У Портовой мафии на тот момент образовалось столько врагов, что не счесть, и парень нигде не чувствовал себя в достаточной безопасности, хотя забивался порой в такие дыры, куда и кошка не пролезет. Когда к власти пришёл Мори, они почти не расставались. Часто Дазай отрубался, сидя в кресле кабинета Огая в больнице, в штате которой тот официально состоял, а спустя время - на диване в его же кабинете на самом последнем этаже высотки штаба. Лишь когда всё относительно улеглось, Дазай задумался о том, чтобы найти себе постоянный угол, и тогда Мори привёл его в эту квартиру, напоминающую огромный запутанный лабиринт из комнат, коридоров и замаскированных тайных ходов. Дазай не собирался оставаться жить в штабе насовсем. Пусть это и было удобно - всегда быть в минутной доступности от своего босса - ему хотелось иметь что-то своё. Место, куда никогда не ступит нога постороннего. Место, что станет его тайным убежищем. Место, о котором никто не будет знать, где можно будет не опасаться ничего и никого. - И вот мы здесь, - выдыхает он, ероша волосы на затылке. Он не смог уйти. Точнее, небольшую квартиру в центре города он себе прикупил, когда работа в мафии принесла достаточно денег, но покинуть штаб, когда квартиру выше...

- Не ростом, так этажом, коротышка? - Заткнись, придурок!

... занял Чуя? Ни за что. Слишком сладка была мысль иметь возможность бесить напарника каждый день, каждый час, каждую минуту, если появится такое желание. Помимо этого постепенно Дазай начал принимать плюсы жизни в штабе. Не нужно тратить время на дорогу. Нулевое время реагирования. Всё и все всегда под рукой. Если нужно было куда-то уехать по делам, не было нужды ждать, пока подъедет, пробираясь по пробкам, машина. Ещё радовала система безопасности. В квартире всё равно пришлось бы повозиться с охранным периметром, а в штабе Дазай мог хоть по коридорам ходить, раскидывая людям вокруг под ноги бумаги с секретными данными, и никто бы не посмел ни пальцем их коснуться, ни глазком в текст заглянуть. Нет нужды изобретать колесо, если оно уже существует. Поэтому Дазай и остался жить в штабе. Из-за стопроцентного комфорта и возможности рано утром названивать через лифтовый домофон любящему поспать Накахаре, чтобы после мило улыбнуться камере слежения и безмолвно удалиться под грязную ругань Чуи, который просто не мог игнорировать входящий сигнал: а вдруг что-то важное?Мелодичный перезвон домофона и возвращает мафиози в реальность. Бросив ещё один взгляд на часы, всё ещё показывающие неподходящее для гостей время, Дазай неторопливо поднимается с дивана и подходит к панели справа от закрытых дверей лифтовой кабины, нажимает на кнопку включения камеры. Если он и удивляется позднему визитёру, то лишь самую малость. Казалось бы, после насыщенной недели, полной разнообразных событий, проблем и битв, Чуя должен спать без задних ног прямо на полу, не найдя сил дойти до своей постели. Но он стоит внутри лифта без привычных плаща и шляпы, в руках у него бутылка вина с пачкой сигарет, а во взгляде, обращённом сквозь односторонне тонированное бронированное стекло на огни залива, нет ничего кроме звенящей пустоты и усталости.- А если бы я спал? - спрашивает Дазай, как только двери кабины открываются, и убирает палец со светящейся зелёным панельной кнопки.- Как будто мне не наплевать, - фыркает Накахара, проходя мимо него. - Это помимо того, что на твоей и без того страшной роже отпечаталась бессонница, что не заметит только слепой.- У меня модельное личико, Чу-у-уя, - тянет Дазай, удаляясь в сторону кухонной зоны, откуда возвращается с бокалами и пепельницей. - Дамы всех возрастов без ума от него, чтоб ты знал.- Они не только без ума, они ещё и слепые, - усмехается Чуя, падая на диван и растекаясь по удобной кожаной спинке с чистым блаженством на лице. - К тому же, будь твоя морда так хороша, ты давно уже суициднулся бы с какой-нибудь идиоткой с запудренными мозгами на радость всему миру и мне в частности.- Туше, - зеркалит его усмешку Дазай и садится рядом.Накахара открывает вино и разливает его по бокалам. Отставив бутылку, хватается первым делом за пачку сигарет. Чуя редко курит, лишь в моменты сильного стресса или раздражения. Дазай раздражает его перманентно, поэтому не принимает происходящее на свой счёт. К тому же, приди Чуя лишь для того, чтобы выплеснуть на него свою злость, не притащил бы с собой дорогущее вино. Пусть Дазай предпочитает виски, в винах разбирается ничуть не хуже просто для того, чтобы не оставлять Чуе ни шанса. Тот не упустил бы возможности пройтись по его «необразованности». Впрочем, эта информация порой полезна и сама по себе. Хорошо знать, в каком вине не почувствуется вкус яда, а какое можно подарить Чуе в подарок на день рождения или для того, чтобы задобрить этого злобного коротышку.- Что это? - кивает на светящийся экран ноутбука Чуя, с прищуром вчитываясь в строчки раскрытой страницы текстового файла, который после будет распечатан и перенесён в архив нулевого этажа. - Неужели крысятничаешь? У той зашоренной конторки на нас тоже такие есть?Дазай бросает взгляд на форму досье Миядзавы, которую начал заполнять незадолго до того, как решил сделать маленький перерыв и дать глазам, и без того измученным бессонницей, отдохнуть.- Не задавай глупых вопросов, Чуя.- Это не глупый вопрос, придурок. И без твоих игр проблем хватает. То берёшь с меня клятву преданно служить мафии до конца жизни, подобно тебе, то сбегаешь, поджав хвост. Вставляешь нам палки в колёса, мешая продуктивно работать, и постоянно мешаешься под ногами, не позволяешь забрать нашу добычу - оборотня - а потом вот так запросто возвращаешься разве что не под фанфары, да ещё и обратно под тёплое крылышко босса, который с улыбкой Джоконды пустил все мои вопросы по левому борту. А теперь сидишь здесь с видом победителя и клепаешь для мафии досье на прихлебателей этого вашего детективного шабаша. Я глаз с тебя не спущу, Осаму. Даже не вздумай что-нибудь выкинуть. Не в мою смену.Слышать своё имя от Чуи непривычно. Волнительно. Накахара смотрит серьёзно, угрозу озвучивает вполне реальную, а у Дазая мурашки по коже бегут от того, как ладно легло его имя на чужой язык. Он сам никогда не чурался фамильярности, ведь она многих бесила, и лишь избранным выказывал уважение. Чую он всегда звал по имени как раз потому, что того это бесило. Не само имя, разумеется, а то, как растягивал его Дазай, какой тон использовал, как иногда коверкал. Мафиози вдруг понимает, что за всё их общее прошлое Чуя ни разу не звал его по имени. Всегда только по фамилии и всегда либо с раздражением, либо с взволнованной опаской - если Дазаю доставалось во время очередной мафиозной разборки. Что ж, оно того точно стоило - блуждать одиноким неприкаянным призраком несколько лет, чтобы в конце получить подобную награду.- Даже будь у них досье на верхушку Портовой мафии, тебе не о чем было бы волноваться, - улыбается Дазай и забирает бокал с вином со стола. - В твоём было бы написано лишь одно: «Злобный психованный коротышка. Прозвище: метр со шляпкой».Чуя только закатывает глаза и затягивается сигаретой, не реагируя. Видимо, действительно вымотался. Терпкий дым на выдохе растекается в воздухе белёсыми завитками и исчезает без следа, оставляя после себя лишь запах. У Накахары дорогие сигареты, крепкие и явно с какой-то ароматической примесью, но запах на удивление приятный. Дазай ненавидит сигареты, которые курит Хироцу, и сигареты в целом, но те, что курит Чуя, он готов терпеть, потому что их запах плотно ассоциируется с их же владельцем.- У тебя несколько пар перчаток? - интересуется Дазай, бросая взгляд на зажатую между пальцев сигарету в тёмно-коричневой обёртке с золотым ободком вокруг фильтра.- Что, мои «ладошки» покоя не дают? - ехидно скалится Чуя, вновь затягиваясь.Дазай спросил лишь потому, что даже самый приятный дым оставляет отвратительный остаточный запах, а перчатки на руках Чуи в этот раз из тончайшей замши, и будет жалко выбрасывать их только из-за мерзкого пропитавшего их запаха, от которого попробуй избавься. Но как только Накахара сам затрагивает то, что произошло у него в кабинете - то, что Дазай предпочёл принять как данность, не тратя и секунды на анализ своего поведения - он мгновенно меняет курс и растягивает губы в самой раздражающей из своих улыбочек.- А что если и так? Дашь стянуть с тебя перчатки?- Для убогих не жалко, - парирует Чуя самым неожиданным образом из всех, что ждал Дазай.И протягивает ему руку, переместив сигарету в пальцы правой. Смотрит он при этом на вид за панорамным окном, и прочитать что-то по его глазам невозможно. Из-за того, что в комнате царит темнота, лишь немного рассеянная белым светом экрана ноутбука, не получает толком рассмотреть и выражение его лица. Это уловка? Чуя начинает раздражаться сильнее и готов ломать чужие конечности? Или он смущён? Жалеет ли он о том, что подставил сам себя своей оговоркой? Или ему действительно наплевать, коснётся его Дазай или нет?У этих вопросов нет ответов, поэтому Дазай отодвигает их в сторону и сосредотачивается на происходящем. Когда ещё ему достанется такая возможность? В первый раз Чуя был слишком ошарашен, чтобы успеть отреагировать на его выпад, но в будущем его уже не подловишь подобным. Дазай не из тех, кто упускает плывущее прямо в его руки.Подобрав под себя одну ногу, он садится к Чуе лицом и обхватывает его запястье. Не отрывая взгляда от лица Накахары, вновь вырисовывает знак бесконечности на его запястье и поглаживает основание ладони, прежде чем медленно потянуть перчатку вверх. Она легко соскальзывает и падает на сиденье. Не глядя, Дазай оглаживает тыльную сторону тёплой руки, нажимает на костяшки пальцев и проскальзывает вдоль до самых кончиков аккуратно закруглённых ногтей.Чуя хмурится из-за его прикосновений. Поджимает губы и нервно дёргает плечом, когда Дазай поглаживает чувствительную кожу между пальцами. Он выглядит так, будто тщательно анализирует свои ощущения. Может, поэтому и не реагирует особо, когда Дазай тянет его кисть вверх, и поворачивается к нему лишь тогда, когда Дазай прижимается к его запястью губами. Под ними ровно бьётся чужой пульс. Сама жизнь толкается изнутри, подобно крошечному сердцу, и отдаёт приятной пульсацией в губах. От этого сладко тянет в груди.- Дазай...И предупреждение, и растерянность в одном флаконе. Чуя не понимает, что он творит. Дазай же предпочитает не анализировать. Зачем? Он никогда не трясся особо над своими желаниями. Если он что-то хотел, он это брал. Прямо сейчас он делает то, что хочет. Какая разница, почему ему так нравится касаться тёплой руки Чуи. Какая разница, зачем он включает лампу, высящуюся возле дивана, чтобы рассмотреть тонкие белые нити шрамов, пересекающие некоторые пальцы и двумя параллельными линиями лёгшие на тыльную сторону чуть ниже костяшек. Он просто делает то, что хочет. Искать причины откровенно лень, а даже если бы Дазай рискнул сунуться в тёмный лабиринт своей души, полный острых камней и опасный даже для своего хозяина, то точно не сейчас, когда Чуя впервые за долгое время находится так близко и позволяет находиться Дазаю ближе к себе.- Эй, Чуя, - негромко зовёт он и мягко улыбается вскинувшему тонкую бровь напарнику. Пошутить бы про сестрицу Коё и её щипчики, да не хочется уничтожать царящую атмосферу, так что в другой раз. - Если я так и не найду девушку, которая согласится на двойное самоубийство, то приду к тебе. Друзья должны помогать друг другу, верно?- Вау, - ухмыляется Накахара. - Из твоих уст звучит как грёбаное признание в любви. Меня не интересуют мужчины, придурок. Особенно похожие на забинтованные трупы усопших.- Чу-у-уя, неужели ты знаешь, что такое признание в любви? - округляет глаза Дазай. - Сестрица Коё уже провела с тобой парочку «взрослых» разговоров? Ах, дети так быстро растут! Хотя это не про тебя, разумеется.- Заткнись, придурок! И отцепись уже от моей руки, проклятый фетишист.- Нет-нет-нет, Чуя! Я серьёзно! Как мы это сделаем? Застрелимся? Утопимся? Спрыгнем вместе с крыши штаба?Чуя выглядит так, будто прикидывает в уме, стоит ли Дазай того, чтобы разбить о его голову бутылку дорого вина, или нет. Дазай уже готовится уворачиваться, ведь возможность нанести ему парочку физических травм для Чуи всегда стояла на первом месте в любых списках, как Накахара вдруг усмехается: легко, едва заметно, но усмешка эта отражается теплом в его взгляде, направленном на замершего Дазая, совсем не ожидавшего неожиданного наплыва на рыжего мафиози благодушия. Вновь растёкшись по спинке дивана, Чуя сверлит его какое-то время изучающим взглядом, а после затягивается в последний раз и, не глядя, тушит окурок о пепельницу, стоящую по правую сторону от его бедра.- Мы сгорим, - спокойно констатирует он, глядя в глаза опешившего от его непривычной серьёзности Дазая, ожидавшего привычных колкостей, а не готового плана. - Нам будет лет по сто к тому времени, если не откинемся раньше. Наше место займёт новое поколение. Место босса после меня останется в надёжных руках преемника, которого воспитаем мы с тобой, Мори-доно и сестрица Коё. Я выберу самые дорогие вина из своего погреба, и мы выплывем на яхте через залив порта в океан. Там встретим закат нашего последнего дня, и если я не утоплю тебя раньше в порыве ностальгических чувств, то ты наденешь перчатки и возьмёшь меня за руку, как сейчас, - кивок на переплетённые пальцы, - а я выпущу на волю «Порчу». Без прямого контакта с кожей ты не сможешь деактивировать мои способности, и мы сгорим в огне хаоса и разрушения, в котором я был рождён. Вот так-то, придурок.- Вау... - ошеломлённо выдыхает Дазай спустя почти минуту молчания.Из головы вылетают все мысли. Кривая улыбка, лёгкая на губы в попытке скрыть эмоции, исчезает без следа под взглядом Накахары. Тот сжимает своими пальцами его руку сильнее на мгновение и тут же выпутывается из хватки. Стаскивает вторую перчатку, отбрасывая её к первой, и берётся за свой стакан с вином. Какое-то время они сидят в тишине, потому что обоим нужно время для того, чтобы осознать случившееся откровение, принять его и сохранить в глубине памяти, а после Чуя бросает на него косой взгляд и усмехается.- Что такое, Дазай? Я лишил тебя дара речи?- Нет-нет, Чуя, - поспешно отвечает тот. - Просто задумался о том, что тебе в романисты нужно было идти, а не в мафиози.- Заткнись, придурок. Твоей скупой ограниченной фантазии не хватает даже на то, чтобы придумать оригинальный уход из жизни. Жалкое зрелище. Я же сказал уже, мне для убогих не жалко.- Но и в твоём плане есть изъян! - дует губы Дазай, будто ему пять лет. - Пусть меня и не интересуют мужчины, это было бы весьма органично для нашего конца: закончить всё в момент поцелуя. И что мне делать прикажешь, если это будет прямой контакт, ведущий к деактивации твоего дара? Тебе стоило продумать всё получше!- Попробуй сунуться ко мне со своими губёнками, и я превращу твою рожу в кровавое месиво, - опасно щурится Накахара, тыча в его сторону пальцем.- Жестокий, - показушно хватается за грудь в районе сердца Дазай.А после резво подныривает под руку Накахары и падает головой на его колени, крепко обнимая за талию и утыкаясь лицом в живот. И никакие вопли Чуи, никакие тычки и дёрганья за волосы не в силах оторвать его от тёплого, крепкого, но в то же время мягкого и бесконечно родного тела.Накахаре надоедает дёргаться и пытаться скинуть его с дивана только минут через десять. К тому времени у Дазая жутко ноют отбитые острым локтём рёбра, но его выходка того стоила, потому что в итоге Чуя успокаивается, а спустя полчаса молчаливого распивания вина хмелеет и зарывается пальцами в его волосы, вновь закуривая и мстительно выдыхая дым ему в лицо.- Кто бы мог подумать, что мой идеальный тип всё это время прятался за личиной злобной подставки для шляп, - бубнит Дазай и тут же получает неприятный щелчок по хрящику уха.- Закрой рот и лежи молча, пока не полетел из окна, - приказывает Чуя, вдобавок ещё раз дёргая за волосы.Не желая рисковать своим положением, Дазай и в самом деле притихает, прикрывая глаза. Давно он не чувствовал такого покоя. Удивительно и то, что достичь его получилось - всегда так было - лишь рядом с человеком, с которым они долгое время друг друга не выносили. Да и до сих пор не выносят, если уж говорить честно. Просто теперь помимо взаимной неприязни и желания прогнуть под себя, вечного соперничества и попыток подставить друг друга появилось что-то ещё. Что-то совершенно непонятное, но, Дазай уверен, бесконечно ценное. Что-то, что нужно обязательно сберечь, сохранить.План самоубийства, нарисованный Чуей, ему чертовски понравился. А может, не столько сам план, сколько жизнь, конечной точкой которой он мог бы стать. Быть вместе ещё долгие годы и работать на пару на благо Портовой мафии. После встать во главе, перехватывая бразды правления у Мори, который пусть и уйдёт на покой, всё равно будет подкидывать им сложные задачки и трепать периодически нервы, чтобы не расслаблялись. Спустя насыщенные событиями годы воспитать достойного преемника, который всеобщими усилиями станет идеальным новым боссом. Подобно Мори, ещё какое-то время трепать ему нервишки, чтобы был в тонусе. А потом... Да... Пожалуй, выйти на яхте в океан и сгореть в ярком пламени Чуи - личного бога Дазая - Арахабаки - цвета закатного неба в момент захода солнца и окончания очередного дня, а для них - целой эпохи, будет весьма и весьма неплохо. А ещё очень красиво и символично.«Идеальное самоубийство», - думает Дазая, мысленно рассматривая нарисованную воображением картину, тонущую в рубиновой крови и жидком текучем золоте.И проваливается в дрёму с едва заметной умиротворённой улыбкой на губах.

|...|