Моя жизнь теперь хвостатая

Глава пятьдесят третья. От человека-псины до слизней

— Они устранили мою бесполезность. Я вновь способен выполнить свое предназначение.

Зажатая так, что шеи от земли не отнять, но не чувствующая проклятия — точно кислоту во мне засыпали известью, я могла лишь наблюдать. Пока Тензо выжимал из себя силы, пока Саске завораживал вращающимися томоэ в глазах, пока кипела битва, я откинута напрочь.

И в бешеном смешении конечностей, вспышках чакры я разглядела у Орочимару руки. Опьянена дурманом, сведена с ума? Моргнула, а пересмотреть негде. Исчез из виду. Ярость крутилась под грудью. Как же так?

В докладе Сая к нему проникли сообщники. Но что они могли? Мир шиноби не блещет ирьенинами. Саске и Сакура ни за что не стали бы. Цунаде в прошлый раз втоптала огрызки его культяпок каблуком, как только он завел шарманку о воскрешении. Чиё-сама, достопочтенная дама Песков, слишком горда и не ведется на уговоры, скорее способная вручить сильный яд, нежели мазь, ускоряющую заживление тканей. Да и куда надо окунаться, чтобы так быстро вырастить руки?

Ему их пришили. Но не труп же Кабуто явился. Для этого его надо хотя бы призвать, изначально нужны руки, да и тело предусмотрительно запечатано. Я решительно не понимала. Во всей этой суматохе, безумно бьющей боли в голове и теле, я едва сохраняла разум работающим. Что уж говорить о просиявшем и посетившем меня решении?

Сквозь промедление я застигла сражение Джирайи и Орочимару. Увязшие в меде, тянущие руки со смертоносными техниками, я видела их искаженными. Мог ли Орочимару при укусе вживить мне наркотические вещества? Тогда бы объяснились плохое самочувствие и галлюцинации того, как Кимимаро возвел руками к небу, тело Орочимару располовинило, и склизкая змея завершила конвергенцию двух жизней.

Я не видела своими глазами того, как протекала битва Джуго и Саске. Действительно ли он заманил его крутящимся томоэ и внушил утихомириться. И помогло бы это, застав он картину изуродованного тела своего друга? Говорят, Итачи ловит в гендзюцу, стоит посмотреть даже на его палец. Только его уловки бы и затмили привязанность, вырезав из памяти само существование грациозного, высокого и затмевающего внимания. Кипарис склонил голову, раскрыв желтые глаза с удлиненными зрачками. Я вдумывалась в реплику Кимимаро, но сжатые тисками мысли, обёрнутые поверх раскалёнными обручами, слабо поддавались движению.