Третьи дворы

3.

Ивану вообще, получается, везло в жизни. Везло поступить в институт – в тот, который и мечталось, и в который так велик конкурс.
Везло повстречать затем Павла Петровича в буфете – и Павел Петрович за шкирку вытащил его на поверхность, помог получить работу, помог научиться по-настоящему работать.
Везло попасть в боевичок Дугласа – как ни крути, а это было везение с самого начала, ведь сколько актеров так и не получили роли после проб?
Ну и, наконец, последнее, самое главное, наверное, везение – это сидящий рядом красивый парень, который запросто протянул руку и приоткрыл дверь в новый мир. В новые возможности.
Разумеется, Иван понимал: Андре просто дает ему возможность старта. Что будет дальше – получится ли у него, пойдет ли он дальше или вернется в Петербург с тем же набором исходных данных – зависит только от самого Ивана. Нянчиться и помогать ему не будет никто – и это хорошо, иначе бы можно совсем расслабиться да и забыть, что вообще что-то можешь сам. А так... Андре дает ему стартовый пинок. И дальше Иван кубарем летит в незнакомую индустрию и незнакомую профессию. Встанет ли на ноги? Сможет ли превратить свободное падение в целенаправленный полет? Это уже задача Ивана. В конце концов, должен же он хотя бы попробовать? Вернуться в маленький театрик он всегда успеет... А Андре уже сейчас ведет с ним себя так, будто Иван – знаменитый фотограф. Ха!
- Ты, получается, мой протеже, - усмехнулся Андре, записывая номер, - Кстати, не смущает тебя, что гей называет тебя своим протеже?
Иван уловил легкую издевку – но странным образом в его душе уже все уравновесилось и успокоилось. Его больше не смущало то, что ему нравится этот парень. Просто нравится, без всяких задних мыслей. Ему интересно с ним говорить – и интересно на него смотреть. С той минуты, как Андре сказал ему, что собирается с ним ПРОСТО общаться, Иван ощутил даже нечто вроде разочарования – как жаль, сказал внутренний голос, но может быть, когда-нибудь ты передумаешь?
- Не смущает, - отозвался он, - более того, если нужно, я могу работать твоим телохранителем. И отбивать тебя у тех, кому ты нужен только ради корысти.
- Но я же должен с кем-то спать, - цинично усмехнулся Андре, - если не будет тех, кому от меня что-то нужно, то в моей постели не останется никого, я же тебе уже объяснил. Так что не надо от меня никого отгонять. Я же не монах, мне нужен секс.
Иван поперхнулся кофе и закашлялся. Андре заботливо похлопал его по спине и, подождав, пока мужчина отдышится, добавил:
- Иногда мне кажется, что ты воспитывался в женском католическом монастыре, хотя я в курсе, что России таких нет.
- У нас были церковно-приходские школы, - севшим от кашля голосом проскрипел Иван.
- И ты как раз там учился? –иронично прищурился парень.
- Нет. Просто я говорю, что у нас они есть. А я – я просто не знаю, как мне с тобой себя вести.
- На твоем месте я бы давно забыл о первой части нашей прогулки, - посоветовал Андре, - мы все выяснили, верно? Будем работать с тобой, будем иногда кофе пить... не сложно ведь это для тебя? Не противоречит твоим желаниям? Надеюсь, чувства отвращения я у тебя не вызываю...
- Проблема в том, что ты у меня вызываешь совсем другие чувства, - признался Иван, - и поэтому я никак не могу себя понять.
- Ну, когда-нибудь поймешь, - философски протянул Андре и нарочито уткнулся в телефон, что-то там нажимая, листая, подписывая...
Иван понял: эта тема закрыта. Не потому, что неприятна, а просто потому, что таков был договор.
Интересно, а что будет, если Иван вдруг когда-нибудь захочет сам эту тему открыть, чтобы... Что делать, если Иван видит перед собой это нежное, женственное лицо, и все больше и больше влюбляется в девушку, которой нет? Может быть, эта влюбленность перекинется и на парня, если Иван сможет когда-нибудь воспринимать Андре как мужчину?
А пока он не может... не может. Видит тонкие запястья и пальцы, видит губы, которые целовал, видит опущенные ресницы и скулы, в косом свете начинающихся сумерек кажущиеся резче и четче, видит нахмуренные широкие брови – и все равно не осознает, что это – мужчина. Не может. Не видит. Не понимает существом. Разумом – прекрасно понимает, а вот где-то на уровне физического притяжения – нет, не понимает. Понимает, что под футболкой у Андре - мужское тело, мышцы, пресс. Но все равно, все равно... его тянет к девушке Андреа. Как там он говорил – андрогин?
- ...а почему – андрогин? - задумавшись, вслух произнес Иван, и Андре непонимающе поднял глаза, отвлекшись от своего инстаграма, куда он размещал фотографии.
- Что, прости?
- Ты сказал, что ты – фрик. Андрогин. Почему – андрогин? Ты ведь обычный парень.
– Так ты сам меня полдня девушкой называл, – хмыкнул Андре, - обращался в женском роде, и не усомнился ни разу. А ведь я даже не накрашен! Я в джинсах! Да, у меня мужское тело, но ты ж сам видишь, что со стороны ты никогда этого не поймешь и не увидишь. А теперь представь, что будет, если я сделаю мейк-ап? И надену платье, которые так любят знаменитые модельеры?... Вот именно, Ваня... Самый настоящий андрогин. Ни грамма мужского во внешности – ну, за исключением того, что в штанах.
Андре снова уткнулся в телефон, и Ивану показалось, что он раздражен и почему-то разозлился. Наверное, такие вопросы надоели ему смертельно – ведь не Иван же первый спутал его с девушкой. Если учесть то, что говорил парень про личную жизнь – не мудрено, что все эти разговоры достали его до печенок.
- Извини.
- Ничего.
- У меня тоже есть инстаграм, - нарочно переменил тему Иван, видя, что Андре еще злится, - только у меня там мало фотографий.
Сказал – и сам себе прикусил язык. Как-то не подумал сразу, что Андре тут же захочет посмотреть...
А в инстаграме он серьезно хулиганил. Выкладывал свои обнаженные торсы, силуэты, баловался с отражением в зеркале, затемняя определенные участки фигуры, иногда вешал фотографии слегка прикрытого простыней обнаженного тела... конечно, выглядело это как искусство, как художественные зарисовки, порнографией и даже эротикой там не пахло. Да и откровенное ню ни разу не было представлено широкому кругу зрителей, но... все же это были достаточно смелые фотографии.
Девчонки-поклонницы там верещали и пищали, толпами ходили комментировать каждое фото, томно вздыхали, признавались в любви и прочее. Иван не общался с ними – просто писал иногда, куда едет на гастроли их театр, вешал фотографии себя, своих коллег, картинки природы... А сейчас брякнул про инстаграм, чтобы перевести тему, и не подумал, что Андре-то тоже увидит не только картинки природы и коллег...
А Андре с готовностью поддержал смену темы, нашел в сети Ванино имя, сообщил, что теперь будет его читать, полистал пару страниц... и замолчал. Иван понял: Андре смотрит его фотографии. Те самые. Которые смелые.
- Ты красивый, - слегка изменившимся голосом констатировал Андре, глядя на экран, - я бы даже сказал – мучительно красивый. Почему ты не стал моделью? Ах да, забыл... у вас же нет этой индустрии...
- Да это так, хулиганство, просто я фильтры разные пробовал, - заторопился Иван, - ну, ретушь делал, сепию, рендинг... так, слегка баловался.
- Отлично, - Андре листал фотографии, не поднимая глаз, - у тебя красивое тело. Есть с чем... побаловаться. Сепией и рендингом.
И тут зазвонил Иванов телефон. Разумеется, именно это время выбрала для звонка Иванова бывшая пассия, которая никак не хотела оставлять его в покое и не могла поверить, что ее, пышногрудую красотку, можно бросить.
- Ваааанечка, - замурлыкала она в трубку, и Иван сморщился, - ты где, мой зайчик?
- Здравствуй, Таня, - сдержанно ответил он, - Твой зоопарк давно закрылся, к тому же ты не вовремя. Я занят.
- Ты все время занят,- обиделась пассия, - а я соскууууучилась.
- И при чем здесь я? – поинтересовался Иван, докуривая сигарету и искоса замечая, что уши Андре прямо-таки вытянулись в сторону беседы.
- Зааайчик... я хотела тебе сказать, что у Вадика сегодня годовщина карьеры, и он устраивает по этому поводу вечеринку.
- В смысле, что он отмечает день, когда снялся в рекламе собачьего корма? – скептически уточнил Иван, и Андре едва слышно хмыкнул.
- Ну, это неваааажно... просто он устраивает совершенно сногсшибательное пати. И звал нас с тобой. Пойдем?
- Таня, «нас с тобой» уже месяц как не существует. Если он звал тебя – иди. Я тоже могу забежать, если будет настроение. Но это никак не будет зависеть от тебя.
- Ну, давай сходим вместе, зааайчик! Чего ты вдруг такой кусачий сегодня? Ну, порознь пригласили, или вместе – какая разница! Давай сходим, а? Как в старые добрые времена. Просто посидим, поболтаем с ребятами, ну?
Иван бросил взгляд на парня: тот отвернулся, наконец, от своего окна и откровенно слушал беседу с нарастающим интересом. Поймав Иванов взгляд, парень мотнул головой – иди, без проблем. Мужчин, бросив в трубку «Подожди», обратился к нему:
- Хочешь посмотреть, как проходят вечеринки у питерских артистов с претензией на шоу-бизнес?
Андре пожал плечами нерешительно, но его глаза так заинтересованно горели, что Иван вернулся к трубке:
- Таня, я забегу сегодня к Вадику, попозже. Но я буду не один, имей это в виду.
- Как – не один? – изумилась пассия. Вероятно, она до сих пор считала, что Иван убивается по их ушедшей любви, и будет хранить ей верность вечно.
- Не один – это значит не один, - отрезал Иван, - если тебе это неприятно, ты можешь не ходить.
Нажав на «отбой», мужчина спрятал телефон. Андре покачал головой:
- Ты со всеми своими девушками так... суров?
- Нет, только с бывшими.
- А почему они становятся бывшими?
- По разным причинам. Иногда вцепляются мертвой хваткой и волокут в ЗАГС. Я таких очень боюсь. Иногда любят мой кошелек больше, чем меня, и требуют бриллиантов и «Феррари». Приходится их разочаровывать. Иногда делают вид, что безумно любят, а сами спят с парой-тройкой еще таких же идиотов, и выбирают, кто из нас побогаче и поперспективней. Я не люблю рога, они ходить мешают. Татьяна как раз из последней категории.
- То есть виноваты всегда они, - съехидничал парень.
- Нет, иногда я. Я тоже не ангел, а вовсе даже Казанова. Ну, так как ты смотришь на экскурсию в гламурно-ночной мир Петербурга?
- А как твои друзья отнесутся к тому, что ты придешь с ...парнем?
Иван пожал плечами:
- Вообще-то в той компании считают, что это личное дело каждого. И если я до сих пор приходил с дамами, а потом вдруг пришел с парнем, это касается меня и только меня. Мало ли...
Андре задумался, потом лукаво подмигнул и предложил:
- А хочешь, я стану девушкой Андреа? Если ты придешь с парнем, твоя Татьяна в покое тебя не оставит, а вот если с девушкой – ей придется смириться. Мы сейчас забежим в отель, я быстро сделаю мейк-ап – и ты получишь блондинку Андреа из Калифорнии. Правда, тебе придется смириться с отсутствием у меня аппетитных форм, - не удержался и поддел парень, - но все остальное будет по высшему разряду: внешность, шмотки, поведение. Ну, давай? Устроим маленький цирк?
Иван поспешно кивнул, про себя подумав, что согласился скорее даже для того, чтобы еще раз увидеть девушку Андреа. Ту самую, в которую уже почти по уши влюбился днем. И вот она пойдет с ним на вечеринку! Да там же фурор произойдет! Местная богема попадает от зависти. Хотя... тусовка вполне может знать Андре Митчелла, лицо дома Арьен. Они как раз следят за такими вещами. Ну, узнают – и узнают. Получится красивый розыгрыш...
Андре воодушевился, и от его хандры не осталось и следа. Краем сознания Иван отметил подколку об аппетитных формах, но решил не придавать значения: и в самом деле, не ревнует же лицо модного дома Арьен безвестного актеришку из Петербурга.
Но настроение Андре оказалось таким заразительным, что идея с переодеванием начала казаться веселой и невероятно удачной.
Почти бегом, обсуждая план маскарада, они добежали до «Астории», в которой остановился Дуглас со всей своей свитой, и Андре влетел в свой номер, указывая Ивану на диванчик:
- Посиди здесь. Мне нужно полчаса на все про все.
- А у тебя здесь есть женская одежда? – крикнул Иван закрывшейся двери в спальню.
- Есть, - отозвался оттуда Андре, - я же знал, что полечу отсюда в Нью-Йорк, а там я не ношу кепок и очков, там я такой, какой есть на самом деле.
- Ты хочешь сказать, что на самом деле ты носишь женскую одежду? – Иван поудобнее уселся на диване, радуясь, что так удачно прошло напряжение в общении и можно задавать любые вопросы, не глядя в глаза. За дверью послышалась возня, шорох, что-то упало, вжикнула «молния», и Андре наконец ответил:
- Само собой. Я же тебе говорил, я андрогин. Фрик. Мое амплуа – эпатаж. Никому не будет интересно смотреть на обычного парня Андре, если он будет ходить в костюмах-тройках и шляпах. И так удачно совпало, что я на самом деле люблю эпатаж. Так что мне даже не приходится себя заставлять. Черт, да где же она!.... а, вот, нашел. Конечно, на эту вечеринку глупо надевать платье от Шанель, поэтому я наряжусь по-простому, ладно? Вот блин, заело... Ваня, там на столе нет косметички? Большой такой, черной?
Иван осмотрелся:
- Нет.
- А клатч бежевый на диване лежит?
- Лежит.
- Подай мне его в дверь. Только не заглядывай, я тут в неглиже.
Ивану показалось, что с того момента, как за Андре закрылась дверь, там, в закрытой комнате, появилась девушка Андреа. Она болтала про клатчи и платья, вела себя, как настоящая девушка, спрашивая про косметичку, и мужчина потряс головой, пытаясь проснуться.
Так не бывает ведь, говорил он себе. Не бывает, чтобы парень, который десять минут назад вел себя как парень, вдруг по щелчку преобразовался в девушку. С женскими мыслями, с женской болтовней и поведением... Может быть, именно это и имел в виду Андре, называя себя андрогином? Может быть, это чисто психологический феномен, не имеющий отношения к внешним физическим проявлениям? Две половинки сознания – женская и мужская. Надеваешь платье – включается женская. Надеваешь брюки – мужская. Но тогда... черт побери, это же тогда уникальное явление!
Дверь открылась, и голос Андреа пропел:
- Я готова.
Иван обернулся – и перестал дышать.
В дверях стояла она, Андреа. Высокая худенькая девушка в джинсовой короткой юбке и бежевых замшевых сапогах с приспущенным голенищем. Бесконечно длинные стройные ноги. Платиновые волосы, красивые, подчеркнутые легким макияжем, русалочьи глаза под широкими бровями. Пухлые губы слегка тронуты блеском и улыбаются. Тонкие, правильные черты лица окончательно перестали быть мужскими, и ни одной линией не напоминают о мужском начале. Светлая футболка небрежно открывает одно плечико с трогательно торчащей ключицей. Джинсовые цветы-аппликация на футболке очень удачно маскируют отсутствие груди. Да, это была она – девушка его мечты. Даже лучше, чем он мог себе представить! Он влюбился в нее днем, еще без макияжа – но как же хороша она была сейчас...
- Вань... ау.
Девушка грациозно подошла к дивану, села рядом, закурила, заглянула в клатч, проверила там что-то, переложила туда из кармана телефон – а Иван все сидел, вытаращив на нее глаза, и не мог обратно научиться дышать. Он ощущал сейчас себя одним огромным сердцем, которое судорожно колотилось в ушах и горле.
- Ва-аня!
Андре помахал перед носом Вани рукой, озабоченно заглянул в глаза.
-Ваня, ты живой? Какой-то ты очень уж впечатлительный... Вот так застынешь где-нибудь на показе – и провалишь к черту съемку! Привыкай, привыкай – это самый скромный мой наряд, а на показе Джерматти и макияжа будет гораздо больше, и платья гораздо фантастичнее.
- Я не смогу, - выдавил из себя Иван, не отводя глаз, – у меня полная потеря сознания.
- Да брось, - знакомый жест, - вернется твое сознание, никуда не денется. Привыкнешь. Что ты так смотришь? Ну да, да, у меня ноги голые. Но мы же возьмем такси, правда? Ты же не поведешь меня в такой холод в одной футболке пешком?
- Не поведу, - сглотнул Иван, изучая гладкие длиннющие ноги, - я, кажется, с ума сейчас сойду.
- С чего бы это? – фыркнул Андре, доставая зеркало и подкрашивая губы, - ты что, никогда не видел голых ног?
- Таких – нет, - честно ответил Иван.
- Ой-ой-ой, Ваня, хватит льстить. Обычные мужские ноги, - Андре поправил футболку и захлопнул клатч. Разумеется, он лукавил: ноги у него мужскими, и уж тем более обыкновенными, не были. Таким ногам позавидовала бы даже Наоми Кемпбелл. Вероятно, она и завидовала, просто Ваня об этом не знал. Юбка, ноги, макияж – нет, Иван определенно сходил с ума. Вот именно в этот момент он искренне и честно был готов взять эту девушку в охапку и потащить в ЗАГС, чтобы она от него уже никогда больше и никуда не сбежала. Привязать к себе, если надо. Заковать в наручники. Закрыть в клетку. Чтобы – только для него.
- Выходи за меня замуж, - вырвалось у него помимо воли.
Андре выронил клатч.
- Что-что?
- Извини.
- Ваня, ты... правда в порядке? Может, тебе лучше домой? Ну, выспаться, отдохнуть...
- Не нужно. Я просто в шоке от тебя.
- Я не думал, что это так серьезно, - растерянно пробормотал Андре, - я, наверное, сейчас переоденусь обратно и смою всю эту чепуху...
- Нет! - Иван схватил Андреа за руку, и тут же, смутившись, отпустил.
Андре смотрел на него немножко испуганно и встревожено.
- Ты... ты заставляешь меня нервничать, Вань.
- Прости. Я не хотел. Но ты должна... должен... знать. То, что ты сейчас есть... тьфу... как это сказать-то... в общем, вот эта девушка, в которую ты превратился – я по ней с ума схожу. У меня в мозгах все едет, когда я ее вижу. Что мне делать?
Андре немножко отодвинулся и сглотнул.
- Ну, я думаю, мне действительно лучше переодеться. Потому что мне не улыбается разгуливать с сумасшедшим. Когда ты на меня так смотришь, как сейчас, я тебя боюсь.
- Я безопасный, - заверил Иван, - я просто влюбленный.
- Но это ведь я, - напомнил Андре и хмыкнул, - если я буду в брюках, ты точно так же будешь влюблен?
- Думаю, да. Я весь день об этом думал. Ты же был в брюках, и все равно я это сделал. Просто я не умею об этом говорить и не знаю, что делать.
Андре молчал, забросив ногу на ногу. Иван смотрел на его потрясающие ноги и ни о чем не мог думать, кроме созерцания этих самых ног. Ему казалось, что он действительно сошел с ума и находится в некоем гипнотическом трансе, когда в голове стучит только одна мысль: какая ты красивая. Какая ты красивая. Какая ты красивая.
- Какая ты красивая, - вслух сказал он, и Андре повел на него своей потрясающей бровью.
- Не, Вань, сейчас-то, для вечеринки, это даже хорошо, что я для тебя - девочка-девочка-девочка. Но вообще, откровенно говоря, ты меня начинаешь пугать. Ты выглядишь, как сумасшедший.
- Ладно, извини. Я просто действительно впал в ступор при виде тебя. Точнее... ну... женской стороны тебя.
Иван с силой потер лицо руками и откинулся на спинку дивана. Нет, он решительно не понимал, как себя вести, что говорить и как вообще быть с этим чувством внутри себя – его распирало от влюбленности. И он сам не мог понять, в кого – во внешность девушки-Андреа или в парня-Андре, который своими странными откровениями, своей легкостью в общении, своим желанием протянуть руку и помочь сумел настолько Ивана заинтересовать, что тот теперь уже и сам не понимал, что с ним происходит. И происходит ли. Или это – наваждение от бесконечного сегодняшнего дня?
Андре смотрел на него выжидательно, и Иван сделал над собой усилие – будто отыграл три акта из самого сложного и выматывающего спектакля, а теперь надо было выходить на поклоны, изображать радость и отсутствие усталости – улыбнулся ободряюще и мотнул головой:
- Все в порядке, честно. Я сейчас соберусь с мыслями, постараюсь к тебе привыкнуть – и все будет нормально.
- Ну, как скажешь... - с опаской улыбнулся Андре, - если что – можно и не ходить.
- Я не упущу случая похвастаться такой... таким спутником.
- Нет уж, раз я в женском, то и называй меня спутницей, - поправил Андре, - а то глупо будет звучать, если ты к девушке будешь обращаться в мужском роде. Твои друзья тебя не поймут.
- Мои друзья тебя, наверное, знают прекрасно. Это я – человек темный и не знаком с соверменной фэшн-индустрией, а они следят за новинками, в том числе и дома Арьен.
Андре легкомысленно пожал плечами и встал.
- Ну и отлично. Если меня там узнают, ты получишь возможность потом хвастаться, что покоряешь не только женские, но и мужские сердца. Итак, легенда такова: я – твоя девушка Андреа. Узнают или нет – неважно. И, да, Ваня... сразу предупреждаю... я БУДУ девушкой Андреа. И это будет не игра, я хочу, чтобы за мной ухаживали, были галантны, ну, то есть, были джентльменом. Я думаю, ты это прекрасно умеешь делать... Ну что, пошли? Ты обещал такси.
Иван с готовностью вызвал такси, открыл перед девушкой своей мечты – а он называл Андреа именно так внутри себя – дверь, и они спустились по лестнице вниз, в холл. Правила игры, предложенные Андре, ему подходили, как нельзя лучше: ему и в самом деле хотелось обращаться к Андре, как к девушке, подавать ей руку на лестнице, нежно придерживать за плечи, согревать, если замерзнет... он автоматически поддержал Андре за талию, когда тот поскользнулся на мраморном полу холла, и парень с очаровательной небрежностью оперся о его руку, словно такое происходит ежедневно.
- И да, еще, Ваня... - словно вспомнив, добавил Андре, когда они выходили из отеля к ждущему у ступенек такси, - то, о чем мы с тобой договаривались днем – оно продолжает действовать.
- О чем это ты? – притворился непонимающим Иван, хотя внутри у него стало тоскливо – ему действительно хотелось сейчас флирта с Андреа, настоящего флирта, с обжигающими прикосновениями, с мимолетными поцелуями и горячими взглядами... а если девушка-Андреа будет соблюдать все те же правила, что и Андре-мужчина, разумеется, никакого флирта не произойдет. Андреа его просто не допустит. Иван будет для него просто другом.
- О том, что я не буду тебя соблазнять, - пояснил парень, элегантно скользя на заднее сиденье. Иван опустился рядом, назвал адрес, захлопнул дверцу и слегка приобнял Андреа за плечи:
- А что, если тебя буду соблазнять я? – тихонько на ухо произнес он. Андре замер, глядя перед собой, и, почти не шевеля губами, ответил:
- Лучше не надо, Ваня. Во-первых, я не люблю, когда меня жалеют – а после того, что я тебе в кафе рассказывал, ты меня совершенно очевидно пожалел, - а во-вторых, я ведь могу тебе и ответить. И ответ этот будет вовсе не от девушки Андреа, не забывай об этом.
Иван честно подумал пару минут, не снимая руки с плеча Андреа. Думал он вовсе не о том, о чем сказал Андре – нет. Здесь он все давно для себя решил...
Иван был в этом смысле слабым и бесхарактерным, падким на удовольствия. Он никогда бы не смог себя ограничить в курении, например. Или во вкусной еде. Или во флирте с девушкой, от которой без ума.
Иван не умел отказаться от того, что ему нравилось, у него не хватало на это сил и выдержки, он срывался, он нарушал любые собственные запреты и ограничения, находил отговорки, отмазки, сам себя убеждал и обманывал... Он прекрасно знал за собой эту слабость – у него категорически не хватало сил противостоять соблазнам, и только это знание и останавливало его от алкоголя и наркотиков. Он знал: если он попробует и ему понравится, остановиться он уже не сможет. Не хватит силы воли отказать себе в удовольствии...
Так и с Андре: Ивану надоело уже пытаться понять, кто ему нравится: Андре-парень или Андреа-девушка. Он знал только то, что ему хочется флирта. Может быть, совсем даже не невинного, хотя секса с мужчиной он никогда не пробовал, не понимал и не собирался понимать и пробовать. Но Андре - это был Андре, и оказаться с ним в одной постели почему-то не представлялось чем-то неприятным, ужасным, гадким – как бывало раньше, когда Иван отвергал своих поклонников-геев.
Андре в глазах Ивана не был мужчиной, как бы не старался показать мышцы, пресс и даже если бы предстал перед Иваном и вовсе без трусов. Андре все равно был для Ивана прекрасной девушкой – ну, просто слегка своеобразной, если можно так выразиться, но – девушкой. Однозначно.
А думал Иван ровно две минуты о том, как будет правильно себя повести после вечеринки, в свете только что сказанного, и в свете предстоящего совместного полета на показ Джерматти.
Флиртовать Андре не хочет.
Но при этом говорит, что может и не отказаться.
Если Иван сейчас сорвется и начнет добиваться девушки-Андреа, и если вдруг получит желаемое – как ему вести себя потом? Через день? Через два?
Мужчина ведь прекрасно понимал, что вечеринка и вино потворствуют многим глупостям – внезапной страсти, которая на следующее утро вызывает только неловкость, или сказанным сгоряча словам, которые, опять же, утром хочется проглотить вместе с языком. Обстановка вечеринки способствует легкой доле сумасшествия – а вдруг потом Андре решит, что Иван тоже его использует, как и все остальные его любовники, как способ пробиться «в звезды»?
А с другой стороны... если вдруг Андре так подумает – Иван просто никуда не поедет с ним. Ни на какой показ. Лучше упустить такую возможность, чем допустить, чтобы о нем думали, как о Жиголо.
Наверное, для Андре эти две минуты Ивановых раздумий (ведь парень не знал, о чем именно думает его спутник!) были еще более мучительны, чем терзания самого Ивана. Но на то Андре и был моделью – он умел «держать лицо». В любой ситуации. В любых обстоятельствах. На подиуме, окруженном факелами, лижущими кожу и вот-вот готовыми воспламенить одежду и волосы; в студии перед объективом, с питоном или тарантулом на голом, не защищенном плече; в кадре, где на заднем плане в трех шагах застыл раздраженный суетой саваннский лев – везде и всегда Андре умел сохранять очаровательную улыбку и безмятежность взгляда.
И пусть он смертельно боялся змей, и пусть его высокая прическа начинала пахнуть паленым, и пусть его не держали ноги от присутствия за спиной льва – этого никто и никогда не увидел бы, не прочел бы по глазам.
Андре был моделью высокого уровня – не только потому, что природа наградила его уникальной внешностью и талантом, нет. Он просто в совершенстве владел искусством владеть собой, как бы тавтологично это не звучало. То, что происходило сейчас в душе Андре, было надежно упрятано за легкой улыбкой и теплым поблескиванием глаз. Он смотрел в окна, поворачивал голову вслед за мелькающими зданиями, и руки его мягко лежали на клатче, не выдавая никаких признаков нервозности.
- А если ты выпьешь вина, ты перестанешь быть такой неприступной? – Иван, словно бы и не прерывая разговора, снова приблизил губы к уху парня. Он нарочно употребил обращение в женском роде – он подчеркнул его, выделил, и Андре это заметил. Он скосил глаза в сторону Ивана, немножко улыбнулся и покачал головой:
- Ваня, мы ведь еще не на вечеринке, у тебя пока нет необходимости начинать играть роль влюбленного идальго... к тому же, кабальеро, ваша сегодняшняя донна, увы, не пьет ничего крепче кофе.
- А кто тебе сказал, что я играю? Может быть, я просто принял для себя решение, которое теперь воплощаю в жизнь?
- В таком случае тебе не повезло, - пожал плечами парень, скользя взглядом по проезжающим машинам, - потому что Я для себя никакого решения не принимал. Не принимала, - поправился тут же он и обаятельно улыбнулся, словно рядом сидел не Иван, а папарацци.
Мужчине на секунду показалось, будто парень упивается мстительным удовольствием от власти над Иваном. Будто он до этого не был уверен в Ивановой симпатии, а теперь осознал – и не упускает возможности поиздеваться, потомить, помучить. Ну, что ж, раз он так хочет – Иван ему подыграет. Хотя бы просто потому, что это как раз и есть то, чего ему хотелось – добиваться, завоевывать, очаровывать...
Они сидели рядом молча, вжавшись друг в друга – Иван держал руку на плече парня, Андре привалился к нему спиной... и каждый думал о своем. О разном. И почему-то так получалось, что, если бы они узнали о мыслях друг друга - были бы глубоко и горько разочарованы...