Третьи дворы

11.

Андре говорил красиво, образно, объяснял очень толково, и вскоре Иван перестал пугаться непонятных ему слов. «Модельный урок» проходил за кулисами подиумного пространства, в вытянутой, как кишка, узкой комнатке с зеркалами и гримировальными столиками по одной стороне и вешалками с костюмами по другой. Потихоньку подтягивались люди – свысока посматривали девушки томного вида, худые и еще более непривлекательные без косметики; парни с видом победителей поигрывали мускулами и переговаривались о чем-то своем, заговорщически смеясь; раскладывали свои чемоданчики стилисты и визажисты, косясь на Андре и его ученика; все так же суетились распорядители с рациями, все время кому-то звоня и что-то уточняя; организаторы шуршали пакетами с костюмами, развешивая на них листы бумаги; начинали потихоньку проникать в святая святых и журналисты – парочка фотографов, по крайней мере, точно появилась, пока еще не рискуя подходить к эпицентру активности и делая фотографии откуда-то издалека...
Гримерка начинала шуметь, оживать, суетиться, и это было уже более близко и понятно Ивану. Увидев, что мужчина уже немного вник в тему, Андре передал его с рук на руки темнокожей девочке-администратору, и убежал куда-то с организаторами.
Иван же с помощью девочки нашел одежду, которую ему предстояло надеть (по счастью, это оказался мужской костюм – странной формы пиджак и брюки в обтяжку, без рубашки и жилета), примерил, девочка Кристи нацарапала какие-то пометки на листе бумаги, прикрепленном к костюму... Наверное, бедной Кристи сказали, что Иван - очень важная персона (или она просто видела, как сам Андре Митчелл нянчился с Иваном), и она старалась изо всех сил, посверкивая темными глазами и немножко испуганно перелетая с места на место. Подобрали обувь – Иванова размера не было, и ему с трудом нашли на один больше; тут же подоспел странноватого вида субъект огромным красным бантом на блузе, который долго вертел и со всех сторон осматривал Иваново лицо, крутил туда-сюда волосы, пробовал пудру и оттенок тона...
Оживление вокруг переросло в разряд сплошного неумолкающего гула, со взрывами смеха, с пиликаньем телефонов, с теми самыми уютными звуками закулисья, которые были Ивану родными.
- Мужчины, вперед! – раздалось откуда-то со стороны выхода на подиум, и у Ивана задрожали коленки. Парни, все так же похохатывая и на ходу потягивая из пластиковых бутылок воду, потянулись к выходу на подиум. Начинается репетиция спектакля, в котором он один не знает своей роли!
Это же ночной кошмар времен его студенчества: выйти на экзамен и читать стих. Но этого стиха он не выучил. И стоит Иван перед комиссией, беспомощный, мнущий губы в немом отчаянии... и сердце холодеет и отрывается куда-то вниз.
Так и сейчас... нужно будет выйти, и пройти по подиуму. Теперь уже перед всеми: перед администраторами, перед всеми этими напыщенными мальчиками-моделями, перед презрительно взирающими на все вокруг тонконогими девочками, перед организаторами, которые давно улетучились из гримерки и, видимо, уселись на стулья в зале, перед фотографами... И перед Андре.
Он же там наверняка. Как он хвалил его, когда у Ивана получилось пройти так, как он показал! Надо не подвести его и сейчас. Настроиться.
Так, его поставили за каким-то рыжим верзилой. Ну, даже проще – верзила один здесь такой рыжий, Иван не потеряется, если будет держать его в поле зрения.
Итак, сконцентрироваться. Как там учили на занятиях по сценодвижению? Не изображать образ, а быть им. Ощутить себя им.
Мне надо было расслабленным самцом.
Тигром, обманывающим антилопу.
Вспоминаем, что показывал Андре – плечи развернуть.
На лице пусть застынет обманчивое равнодушие.
Встряхнули ноги, руки, выдохнули из самого дна легких, сняли зажим.
Ох, Павел Петрович, знал бы ты, дорогой, как мне пригодились твои уроки мастерства в такой вот совершенно неактерской профессии! Впрочем, времени на концентрацию остается очень мало. Еще перетаптываются у выхода те, кто открывает показ, еще что-то слушает в рации серьезная девушка-администратор, выпускающая моделей, еще не дали старт, но адреналин уже захлестнул, он потихоньку проявляется и в ребятах, стоящих перед Иваном и позади него – они замолкают, подтягиваются, собираются внутренне...
Ваня, давай.
Расслабься.
Черт побери, это же такой фарт, Ваня! Это Синяя птица, которая вложила тебе в руки свой хвост! Это и правда куда как более интересно, чем находиться сейчас с другой стороны этой баррикады и щелкать фотоаппаратом!
Все, готов.
Иван любил это состояние перед выходом на сцену, когда нравится роль, нравится пьеса, нравится энергетика зала... возникал некий азарт внутри, как будто творилось какое-то волшебство, меняющее изнутри всю сущность: личность Ивана исчезала, появлялся Он. Герой, которого играл Иван, такой, каким должен был быть: римский легионер. Воин. Гладиатор. Отчаянный сумасшедший. И все вокруг жило только этим образом. Сейчас появился Иван-модель. Уверенный в себе, расслабленный, знающий, КАК он должен идти, КУДА, ГДЕ посмотреть на фотографа, положить ли руки в карманы или держать пиджак за лацканы... взгляд стал обращенным внутрь себя, поверхностным – ни зрители, ни фотографы, никто и ничем уже не мог бы сбить Иванова настроя. Он поймал эту волну, и внутренне ликовал: да, это мой образ. Это я. Вот он, настоящий я. Поехали!
Когда выпускающая девушка махнула ему рукой вслед за рыжим, Иван спокойно и неторопливо вышел на подиум. Люди? Да, людей много.
Вспышки камер.
Идти смело и спокойно.
Плечи развернуты, тело расслаблено.
Тигр гуляет. Вкрадчиво гуляет на мягких лапах, в любой момент готовый развернуться пружиной и броситься на антилопу.
Вот она, точка поворота – надо здесь на секунду остановиться, взяться за лацкан, повернуться – и пойти обратно.
Навстречу уже идет какой-то юнец, при каждом шаге сгибающийся пополам. Он слишком тощ для того, чтобы рекламировать мужскую одежду.
Он не может быть образцом.
Господи, о чем я думаю? Надо же думать о том, как я иду!
Вот здесь уже поворот.... И кулисы. Фуууух.
Все.
- Общий выход, общий выход! Хлопаем! – засуетилась девочка-администратор, и парни снова выстроились в затылок, выходя туда, на белое пространство, под взгляды нескольких десятков людей. Иван вышел после рыжего верзилы, аплодируя и стараясь не забегать вперед, но и не задерживать позади идущих. Ходить гуськом оказалось значительно сложнее, чем в одиночку: Ивану постоянно казалось, что он вот-вот наступит на пятки рыжему, и сам боялся за свои пятки, которые, из-за слишком больших ботинок, немножко причмокивали при ходьбе.
Администраторы вскочили, заставили всех остановиться на подиуме, начали совещаться, в каком порядке и какой змейкой им уходить...
Иван стоял и искал глазами Андре.
И не находил.
Да где он, в самом деле? Забыл про меня? Даже не видел, как я хожу? Стоп... вот та девушка, в самом углу, за фотографами... в каком-то лососевого цвета платье и непонятном сооружении на волосах... она отличается от всех, выделяется – наверное, это и есть Андре.
Андре нельзя спрятать в толпе, он все равно будет лучше, красивее, стройнее, изящнее... плохо, что не видно целиком эту девушку – только пятно платья и хрень на голове, называемая высокой модой. Но это, наверное, он. Да, никого другого, похожего на Андре, здесь нет.
Иван перестал шарить глазами по залу только тогда, когда прямо перед ним возникла фигура Джерматти. Дизайнер что-то говорил организатору, тыкая пальцем попеременно то в Ивана, то в парня, стоящего позади, и у Ивана похолодело в желудке: неужели он не понравился маэстро? Неужели его походка не показалась красивой, и маэстро передумал? Вот же, показывает пальцами – change, change.... Значит, Ивана все-таки заменят на профессиональную модель.
Ну что ж, это понятно, ладно, это был очень полезный опыт, по крайней мере, теперь я буду знать, как и в какой момент лучше фотографировать показ.
По команде администратора парни втянулись обратно в гримерку, и к Ивану подбежала «выпускающая», как ее уже окрестил Иван, администратор.
- Мсье Ифан, Вы будете выходить два раза. Мы поставим Вас под номером два, и предпоследним. Вас успеют переодеть. Дэнни, давай костюм сюда!
Тот самый сгибающийся пополам при ходьбе тощий парень, зеленый от злости, подошел с костюмом в руках и окинул Ивана таким ненавидящим взглядом, что у мужчины в горле запершило. Так-так, подумал он, я уже наживаю врагов. Надо повнимательнее осмотреть костюм перед шоу – не было бы там иголок, по старой балетной традиции... Но я же не при чем! Так решил маэстро! Значит, я все же ему понравился, да настолько, что он решил выпустить меня на подиум целых два раза. Ох, ну и везунчик ты, парень! Только и заслуг, что мордой неплохо вышел, а вот поди ж ты – привезли тебя в Нью-Йорк на все готовое, на показ привели, да еще и в модели сразу выпихнули! Даже страшно от такого везения. Не настала бы за ним череда крахов и падений... впрочем, о чем это я. Опять, как скажет Андре, упаднический дух и пораженческие настроения. Нельзя!
Я – тигр.
Я - тигр.
Второй костюм немного тесноват в плечах, но мне расстегнули рубашку, и я пойду с голым торсом. Вот и пригодился мой любовно тренируемый пресс.
Покажу я вам сейчас, господа дизайнеры, русского тигра!
Иван поймал такой кураж, что его энергетикой начали заряжаться все вокруг: стоящий рядом парень как-то ощутимо вытянулся, а «выпускающая» администраторша, снова занявшая место у выхода, посматривала на него и поблескивала глазами. Иван снова занял место в череде – на этот раз вторым – и снова все пошло по кругу: проход, остановка, поворот, взгляд, поход, кулисы, сумасшедшее переодевание за секунды, застегивание пиджака на ходу, выход, проход, остановка, поворот... выход гуськом, аплодисменты... утекание за кулисы змейкой...
На этот раз, кажется, дизайнера все удовлетворило, и Ивану разрешили переодеться в свою одежду.
- Сейчас будет репетиция женской коллекции, - выдохнула девочка-администратор, и мужчина вместе с парочкой таких же любопытных, как он, моделей-мужчин, по стеночке пробрался из-за кулис в ряды кресел.
С этой стороны суета проявлялась только в переговорах по рации администраторов. Фотографы что-то обсуждали между собой, между делом лениво щелкнув группу появившихся в зале мужчин, в первом ряду сидел сам Маэстро, покусывая палец и что-то эмоционально восклицая, организаторы с ним рядом записывали, звонили, уточняли, переговаривались... и вот – до Ивана из-за кулис донеслось «Девочки, пошли!», и на подиум вышел Андре.
Да, это был он – платье цвета лосося, икебана на голове. Он шел с такой неземной грацией, что трудно было поверить в его способность ходить по-мужски.
У него была совершенно женская пластика – он ставил ногу не как мужчина, одновременно с наклоном того же плеча, а по-женски, немного выдвигая вперед бедро. Как, как это было возможно? Ведь Иван сам видел, как ходит Андре-мужчина! Сейчас перед ним был Андре-женщина, с безупречными ногами, тонкими изящными руками и беззащитной шеей, при виде которой у Ивана пересохло в горле.
Не повезло же мне влюбиться в мужчину-хамелеона, - подумал внезапно он и сам себя испугался. Все-таки теперь - в мужчину?
А Андре уже скрылся за кулисами, за ним шли чередой какие-то безликие одинаковые тощие девицы, по-лошадиному высоко поднимая коленки, словно месили ногами какое-то невидимое тесто, шли, шли, шли... и вот снова – фигура, которую трудно спутать с кем-то. Нечто вроде турнюра внизу и полоса на груди. Господи, зачем мужчине эта полоса? Впрочем, это женское платье... Почему-то совсем незаметны мускулы парня – плечи кажутся хрупкими, с выступающими ключицами... и шея...
Маэстро, видимо, создавал это платье специально для Андре, точнее, с расчетом на его невероятно красивую шею – на голове у парня красовалось некое подобие шапочки из балета «Лебединое озеро» - этакая осовремененная лебедь-Одетта. И снова – череда девушек, выходящих на овации, и снова – долгое совещание администраторов перед застывшими моделями, кому как уходить, в какое время и по какой траектории.
Андре не смотрел на Ивана – он внимательно слушал говорящих, но Иван чувствовал каким-то спинным мозгом, что Андре его в зале заметил. Заметил – и специально стоит сейчас так картинно, делает вид, что отстранен и равнодушен.
Повинуясь какой-то интуиции, Иван потянулся к своей сумке, захваченной из гримерки, и достал фотоаппарат. Пусть на нем сейчас простенький объектив и нет вспышки – кофр со всей серьезной атрибутикой он легкомысленно оставил в гримерке – но... позиция для фотографирования исключительно удобная.
Иван щелкнул пару раз затвором, взял ракурс подальше, поближе, увлекся, пробрался к первому ряду, где толпилась пресса... он все щелкал и щелкал Андре, а тот словно бы поймал его настроение и слегка менял позы – то склонит голову к плечу, то развернет плечи, то поправит волосы... он мне позирует, с какой-то детской радостью догадался Иван, он меня видит, он видит, что я взял фотоаппарат, он делает все специально для меня!
Словно бы в ответ ему Андре вдруг посмотрел прямо в его объектив и слегка улыбнулся. Палец сам собой нажал на кнопку, и, посмотрев на экран, Иван похолодел от восторга: это была готовая обложка любого модного журнала. Безупречная. Не требующая ретуши. Ге-ни-аль-на-я!
Иван от удовольствия даже языком прищелкнул. Если все так, как говорит Андре, то эту фотографию раскупят все модные журналы! Надо только спросить, как им все это богатство предлагать...
А Андре тем временем ушел за кулисы, и после небольшой суматохи репетиция началась сначала. На этот раз Иван сидел в полной боевой готовности с фотоаппаратом в ряду фотографов, и хотя он легкомысленно забыл все свое оборудование, место у него было неплохое, и даже обычным объективом должны были получиться вполне терпимые фотографии. Не совсем профессиональные, конечно, не совсем чистый «подиум», но... интересно, а завтра будет ли перерыв между женской и мужской коллекциями? Не успеет ли Иван быстренько выбежать в толпу, к прессе?
Он жадно нажимал на кнопку, пока шел Андре. Каждый шаг должен быть запечатлен, каждый легкий поворот головы. Когда Андре на секунду остановился в точке «камеры», он оказался прямо перед Иваном, и тот в режиме репортажной съемки выпустил целый залп щелчков, как будто запланировал расстрелять стоящую на подиуме модель. Андре не опустил на него глаз, продолжая смотреть поверх предполагаемой толпы, но уголки его губ немножко дрогнули в улыбке. Иван за своим фотоаппаратом ответил ему такой же легкой улыбкой и выпустил новый залп.
Андре развернулся и пошел обратно. Когда он скрылся в проеме, Иван опустил аппарат и расслабился. Теперь – череда каких-то совершенно неинтересных ему девиц. А соседние фотографы, бедняжки, и их тоже фотографируют... может, и Ивану бы надо? Раз он фотографирует показ, он должен запечатлеть все модели линии.
Равнодушно и лениво Иван сделал ровно по одному кадру каждой из девушек – глядя на экран фотоаппарата, он понял, что получилось неплохо, и даже эти несимпатичные скучные девушки на его снимках получались с некими... изюминками, что ли. Оказалось, что у одной интересная форма рта, у другой – нереально тонкая талия, третья является обладательницей настоящей львиной гривы волос... но вот, наконец, снова появился Андре, и Иван равномерно и часто защелкал затвором, работая, как конвейер.
Соседние фотографы уже косились на него – слишком уж откровенно он демонстрировал свой интерес к одной определенной модели. Но Ивану было плевать. Он сделал серию снимков и с чувством честно выполненного долга откинулся на кресло.
Проход закончился. Снова забегали администраторы, схватились за телефоны организаторы, Джерматти оказался окружен толпой фотографов (хитрый Иван беспрепятственно сфотографировал Маэстро во время просмотра, когда тот требовательно поднял бровь, изучая какую-то девицу, и был совершенно естественен). Иван потихоньку пробрался за кулисы и принялся бродить в поисках Андре.
И нашел его перед зеркалом, где с неподвижно стоящего парня одна из помощниц снимала турнюр.
- Ну что ж, поздравляю, - не меняя позы, произнес Андре, - это настоящая победа – вместо одного выхода иметь два. Того и гляди, Ваня, ты станешь открывать и закрывать показы. В женских я тебе, конечно, корону не уступлю, а вот в мужских ты меня потеснить вполне сможешь.
- Никогда, - торжественно поклялся Иван, - мне до тебя не допрыгнуть никогда! Да я и не стану пытаться, если честно. Ты – величина недосягаемая.
- Льстец, - Андре, наконец, освободился от турнюра и потянулся за своей юбкой, - льстец и актер по системе Станиславского. Тебя уже пробовали на грим?
- Нет... а должны были?
- Ну конечно! Тебя твой визажист, наверное, уже с собаками ищет, а ты в зале прохлаждался - и тут теперь околачиваешься. Хотя, ты сегодня – звезда, тебе можно все. Покажи мне фотографии, которые ты сделал.
Они склонились над камерой щека к щеке, и Иван принялся листать фотографии. Андре был в восторге.
- Ваня, да это же... да это же шедевры! Как ты ухитрился так меня поймать? Когда я иду по подиуму, у меня возникает эффект «заплетающихся ног» - у меня линия походки перекрещивающаяся. Проще говоря, я не по ровной линии иду, а одна нога сильно заносится за другую. И обычно все фотографы делают такие снимки, будто у меня ноги крест-накрест. Как ножницы, хаха! А у тебя ни одной такой нет... Смотри, смотри, ты просто гений! Вот эта, где я в камеру смотрю – она просто шедевральная. Дай я тебя за нее поцелую! Завтра эта фотография станет представлять всю коллекцию Джерматти! Я съем вот эту фигню на голове, если Джону не понравится эта фотография! А вот это, вот это? Боже мой, это у меня был такой взгляд? Ай-яй-яй, мне срочно пора принимать таблетки от заносчивости...
И тут Иван случайно поднял голову. Наверное, будь у него такой же стаж модельной карьеры, как у Андре, он бы не удивился увиденному. Но он не был звездой, избалованной вниманием прессы. И теперь, увидев вокруг себя плотное кольцо из журналистов, фото- и видеокамер, слегка растерялся. Их беззастенчиво фотографировали и снимали на видео. Корреспонденты стояли в два ряда, задние напирали на тех, кто прорвался в первый ряд... Иван слегка подпихнул парня в бок, и тот поднял голову тоже.
- Вау, ребята, сколько вас! – незамедлительно обрадовался он, и Иван понял: включился Андре-актер. Или он действительно рад такому столпотворению? Может быть, Андре обожает публичность, и не упускает случая устроить небольшой пиар своей персоне? Все же модель во многом зависит от ее раскрученности и популярности. Теперь и Иван попадет в орбиту вращения мега-звезды Андре Митчелла – разумеется, фотографы успели запечатлеть и слишком уж интимно прижатые друг к другу головы, и мимолетные чмоканья в щеку, и их тихие переговоры со смешками, совсем не похожие на общение двух случайных знакомых...
Подбежала тетка-корреспондент с большим микрофоном на палке с кубиком какой-то телекомпании.
- Итак, мы присутствуем за кулисами репетиции показа Джона Джерматти, который пройдет здесь завтра. Знаменитый модельер покажет нам новую коллекцию «Весна-лето», включающую в себя женские и мужские коллекции. Открывает коллекции великолепный Андре Митчелл! Здравствуйте, Андре!
- Привет, - очаровательно улыбнулся в камеру Андре, и Иван вдруг отметил, как изменился его голос. Буквально секунду назад он обсуждал фотографии совершенно нормальным тоном, к которому Иван успел привыкнуть за четыре дня, и вдруг заговорил манерно, растягивая гласные, явно делая свой голос, от природы достаточно низкий, гораздо выше, настолько, чтобы он был похож на женский. Ивана аж передернуло – так ему не понравилась эта метаморфоза.