Третьи дворы

8.

Андре давно заметил, что русские актеры ведут себя совсем не так, как голливудские. Нет, он, конечно, не так уж много видел голливудских актеров, но пару раз сталкивался. И разница была очень сильной... русские актеры – по крайней мере, эти, приглашенные Дугласом – играли на износ. Они даже на репетиционных дублях, когда было понятно, что кадр в фильм не войдет и вообще даже не пишется на пленку, играли в полную силу. Если плакали – то плакали. Если дрались – то не экономя силы. Разумеется, после съемочного дня все они выползали с площадки едва живые.
Сейчас съемочный день как раз двигался к концу, и едва парень вошел в павильон, на него сразу обрушилось это состояние загнанности. Главный герой, которого играл талантливый, но абсолютно неизвестный кинозрителям актер, был вымотан до предела – снимали какую-то сложную сцену.
Дуглас нервничал – это было заметно только по слегка постукивающим по спинке кресла пальцам, его русский ассистент, Семен Сергеевич, бегал по площадке и руководил актерами. А актеры стояли мокрые от пота, замученные, но самоотверженно готовые сниматься дальше.
Андре снова был одет в свои неприметные джинсики-кепочки, замотался шарфом до носа и спрятал фигуру в куртке. В павильоне на него никто не обратил внимания: привыкли за неделю съемок к Дугласовской «собачке», безмолвной и скользящей, как тень. Сейчас Андре также неслышно пробрался кДугласовскому креслу и присел рядом.
- Привет, - тихо сказал он по-английски. Дуглас обернулся и покивал:
- Привет, привет. Что ты здесь делаешь? И где этот парень, Иван? Ты же хотел гулять с ним все эти три дня.
- Он побежал за документами. Мы вчера гуляли, и он делал мои фотографии. Знаешь, он действительно талантлив.
- Это прекрасно, прекрасно, - автоматически закивал головой Дуглас, глядя на площадку, - когда твой самолет?
- Послезавтра утром. Говард мне обещал, что поможет с визой для Ивана. Думаешь, у него получится?
- Почему нет? – так же машинально ответил режиссер и спохватился: - Детка, а зачем тебе все это? Я так и не понял... ты влюбился в него? Вы вместе?
- Нет, он не гей, - Андре категорически помотал головой, - совсем не гей. Я в него влюбился, это правда. Но между нами ничего нет, и не будет. Я просто хочу ему помочь стать известным фотографом.
- Только пообещай, что не будешь сильно напрягаться, - Дуглас снова отвлекся на происходящее на площадке, и Андре притих на своем месте, как обычно, не мешая ему работать.
Фигуру Ивана в дверях он заметил сразу: среди всех остальных мужчина выделялся так, будто Ивана Поддубного выпустили работать номер с карликами.
Сколько раз за прошедшую неделю Андре замирал под своими кепочками и шарфиками, когда Иван выходил на площадку! Не дышал, когда Иван говорил – чтоб не пропустить ни звука из этого баритона. А сцена, где герой Ивана состязается с главным героем?
Сцена была поставлена очень интересно: главный герой и герой Ивана сходились в смертельном танце капоэйры. Они кружили по залу, принюхиваясь друг к другу, как хищники, примериваясь, присматриваясь... гибкие мускулистые тела, пружинные движения, мягкая пластика... броски, прыжки, уходы от ударов... боже мой, сколько раз потом Андре воспроизводил в памяти эту сцену – каждый ее кусочек, каждый вариант репетиции! Иван в этой сцене был в сто, нет, в тысячу раз красивее главного героя! Почему по сценарию он не побеждал – было непонятно. Когда в этой капоэйре главный герой все же Ивана победил, совершенно нелогично и нечестно достав из какого-то потаенного места нож, Андре едва не вскочил со своего стульчика: неправильно! Нехорошо, некрасиво! Главный герой не может побеждать обманом! Хотя честным способом герой бы никогда не смог Ивана победить – тот двигался слишком уж красиво. Слишком уж сильный он был соперник, и зритель это, разумеется, понимал – поэтому и пришлось ввести в действие нож.
Все это объяснил обиженному, как ребенок, Андре Дуглас. Ты пойми, детка, втолковывал он, мы же не можем сейчас поменять главного героя или его убить! Да, Иван лучше Героя танцует капоэйру. Но мы же не можем сейчас взять и начать переснимать весь материал с ним в главной роли! Поэтому герой должен победить любой ценой. Убирать сцену с капоэйрой не имеет смысла – ты сам видишь, как это зрелищно и красиво. Поэтому...
Все было понятно, но Андре все равно обидно. Он каждый день приходил на площадку не потому, что ему было все это интересно. Нет! Он приходил в надежде увидеть Ивана. Когда они летели в Петербург, Андре запланировал себе и музеи, и Петродворец, и бесконечные экскурсии... но, увидев фотографии актеров с кастинга, намертво прилип к съемочному павильону. Иван настолько его околдовал, сам того не зная, что парень не мог есть, не мог пить, не мог нормально думать.
Каждое утро он вставал и шел в павильон, хотя его присутствие там было совершенно не нужно. И ломал голову: как, как мне с ним познакомиться? Он не воспринимает меня всерьез, считает любовницей Дугласа, не смотрит в мою сторону... и придумал. Придумал! Выпросил, вытребовал, вымолил у Дугласа именно этого «сопровождающего». И когда они пошли вместе гулять, упал во влюбленность, захлебнулся в ней, забыл дышать! А Иван оказался... совсем не таким, как думалось. Он не был геем. Он был честным и каким-то... неуверенным в себе. Стеснительным. Сомневающимся. И – искренним. И – странным, как все они, русские. Но этим и привлекал, поэтому и тянул к себе... Андре для себя сразу решил: нет, ничего не будет. Иначе Иван будет потерян для Андре.
Подарок судьбы, что Иван оказался фотографом! Что ему можно было помочь, можно было привязать к себе, связать крепко возможностью попасть посредством Андре в модный мир! И какое чудо, что Ивану этого захотелось... сначала не хотелось, нет. Он совсем об этом не думал, не мечтал. И если бы, подумав, отказался – Андре бы с ума сошел, придумывая новые заманчивые проекты, новые возможности... но, слава богу, он согласился. Согласился! И играет с Андре, видит в нем девушку – и флиртует... как это коробит, как тяжело находиться с ним рядом и изображать равнодушие! Особенно, когда мужчина обнимает, просыпается рядом... нет, это просто невыносимо. Но... лучше пусть так.
А вот сейчас он идет к Дугласу – статный, стройный, идеальный. И еще пару минут, пользуясь темнотой зала и очками, нацепленными на нос, можно будет не убирать из своих глаз восхищение.