Третьи дворы

Часть 2. Нью-Йорк.

Первый день в Нью-Йорке Ивана потряс.
Он, учившийся в Москве, живший в Петербурге и привыкший, в принципе, к шумным столицам, был все равно оглушен и раздавлен.
Нью-Йорк не просто шумел. Он шумел не-вы-но-си-мо.
Полицейские сирены, музыка из магазинчиков, кафе и окон машин, шорох шин, крики и смех людей... все это наваливалось сразу, одномоментно.
Нью-Йорк показался Ивану просто омерзительным, бесцеремонным и хабальным горлопаном, как восточный базар после обычного магазина.
Этот город был для него чуждым. Непривычным. После аристократического и чопорного Петербурга он показался адом. Цветным, ярким, успешным, но все равно – адом.
Андре привез Ивана в какой-то дорогой отель на Пятой авеню, помахал от двери рукой и пообещал заехать после полудня, чтобы сходить куда-нибудь пообедать.
И уехал – на той же машине, на которой их привезли из аэропорта.
Иван остался в самом сердце Нью-Йорка, в номере с тем самым растиражированным буклетами видом Нью-Йорка: Манхэттен, небоскребы, центральный парк, Empire State Building...
До полудня оставалось еще четыре часа. Иван неторопливо осмотрел свои апартаменты, разложил немногочисленные вещи, полежал в ванной, по своему обыкновению поэкспериментировав с фотоаппаратом, зарядил телефон, почитал новости в интернете, включил телевизор и бездумно полистал каналы...
Английский, английский, английский...
Иван, всегда считавший, что он знает английский язык на приличном уровне, вдруг ощутил, что понимает говорящих ровно через слово.
Насторожился, напрягся, стал вслушиваться... через какое-то время ухо привыкло к быстрой речи американцев и их специфическому «э»-канью, и по крайней мере в паре репортажей Иван смог что-то разобрать.
«Как же мне будет здесь трудно, - удрученно подумал он, вертя в руках пульт, - я - актер, моя профессия напрямую связана с речью, а сейчас я вырван из своей языковой среды и помещен в чужую. Я потерялся. И, несмотря на то, что здесь мне не надо будет выходить на сцену и произносить монологи перед публикой, я все равно ощущаю себя не в своей тарелке».
Да, наверное, это то, о чем говорил Андре – рефлексии. Привычка сразу все усложнять, создавать себе проблемы эмоционального характера – и с удовольствием потом их переживать и преодолевать. Или сдаваться.
Иван прямо-таки кожей ощутил, что сам себе нагнетает тревожное и пораженческое настроение. А надо настраиваться на лучшее. Ведь он получил уникальный шанс!
Сегодня – репетиция дефиле. Как сказал Андре, «техническая репетиция» - то есть просто запомнят, кто куда идет и где останавливается. Это недолго, пообещал Андре, но Иван успеет попривыкнуть к месту, посмотреть, что за свет, где встать, где лучше ловить эффектные кадры... в общем, надо уже сегодня взять себя в руки, прийти в полную боевую готовность, быть готовым к действиям, стараться вникнуть в систему, запомнить, узнать, увидеть....
Ох. Тяжелая задача, особенно, после долгого перелета. И хотя они с Андре большую часть полета проспали, все равно состояние не слишком... бодрое.
В Нью-Йорке было тепло – совсем не так, как в Петербурге. Светившее солнце действительно грело, люди расслабленно дефилировали по улицам в легких свитерах. Иван готовился к своему первому знакомству с Нью-Йорком так, как не готовился к премьерным пресс-конференциям: даже сам в зеркале ни к чему придраться не смог. Нужно еще раз проверить содержимое своего кофра с фотоаппаратом, закурить, и...
...Андре стремительным ураганчиком ворвался к нему в номер, отобрал у Ивана сигарету и, затянувшись, окинул мужчину взглядом:
- Сегодня все девочки будут твои, Ваня.
- Какие еще девочки? – непонимающе переспросил Иван. Он в этот момент собирался сказать Андре, как ему идет его короткая куртка, подчеркивающая тонкую талию, и замшевая юбка. Да-да, Андре был в юбке и сапогах с какими-то цепочками, но Ивану это показалось исключительно красивым и уместным. Он как раз раздумывал над тем, как быстро он привык видеть мужчину в юбке и не удивляться, как замечание Андре про девочек вырвало его из этих неспешных мыслей.
- Ну как – какие? Модели.
- Аааа... эти? Которые тощие и с кривыми ногами?
- Ну там есть и красивые... Думаю, Джерматти тоже будет твой. Вот, кстати, о чем я не подумал...
- О чем?
- О том, что придется отбивать тебя и от мальчиков-дизайнеров.
Иван скривился.
- Ты же знаешь, что меня не интересуют мальчики! Если, конечно, они не похожи на тебя, - тут же исправился он, но Андре успел хмыкнуть и многозначительно поднять бровь. Иван поспешно сменил тему:
- Значит, дизайнер сегодня тоже будет. Хмммм. Интересно, а можно будет поснимать процесс репетиции?
- Официально? Ну, лично я тебе такое разрешение дам, а вот с Джерматти ты сам договоришься. Он, я думаю, не будет против.
- Я??? С Джерматти????
- А что такого? Он такой же человек, как все остальные. Его Джоном зовут.
- Я боюсь за свой английский, - сказал первое, что ему пришло в голову, Иван, и Андре тут же осуждающе уставился на него:
- Ты опять начинаешь потакать своим упадническим настроениям? Я тебе уже говорил: нельзя себя программировать на поражение. А ты заранее сдаешься. И потом... ты забываешь, что сегодня у тебя, грубо говоря, репетиция презентации. Сегодня толпа народа тебя увидит, как моего протеже. Тобой заинтересуются. С тобой будут считаться, хотя и ненавидеть втихаря.
- За что меня ненавидеть?
- Хаха! Ваня! Я мало кому разрешаю использовать мои фотографии. Я сразу подаю в суд, и все об этом знают. А тебе я разрешаю не просто фотографировать меня – но и публиковать потом эти фотографии без моего предварительного согласования. Им нельзя, а тебе – можно, причем неограниченно можно. Понимаешь? Ты можешь продать каждую фотографию хоть в сто журналов сразу, хоть в тысячу. Любую мою фотографию, понимаешь? Я официально тебе это разрешаю. А они – не могут. А мои фотографии, Ваня, очень дорогие. Они фотографируют меня на показах, а потом сидят на мешках с деньгами, и не могут их получить, потому что себе же хуже сделают, если попытаются мои фотографии куда-то продать. Как ты думаешь, полюбят они тебя?
- Я об этом не думал, - признался Иван. Парень подошел к нему сзади, положил ему голову на плечо и обнял за талию:
- И не думай. Просто не удивляйся.
- Да мне все равно, - Иван осторожно накрыл сверху ладонями руки Андре, - пусть хоть до смерти ненавидят.
- Ну, вот и славно, - кивнул парень и освободил руки, - пойдем, пообедаем. А потом сразу – на репетицию. Готов? Впрочем... вижу, что готов.
Они вышли на улицу и пошли по авеню.
Иван пытался влиться, вжиться в город, примерить его на себя, вдохнуть его воздух и стать его частицей. Получалось плохо: его начали раздражать громко кричащие дети, бесцеремонные люди, которые пробегали мимо, задевая его то плечом, то портфелем... бибикали машины, где-то куда-то неслась скорая... сердце Нью-Йорка, центр города, известнейшее место – и люди-люди-люди-люди... столпотворение вокруг происходило такое, что Ивану захотелось закрыть глаза, зажать руками уши – и проснуться. Проснуться у себя, в третьем дворе, в тихой темной комнатушке, в неторопливом и спокойном Петербурге. Но рядом шел своей невероятной походной Андре, успевший нацепить солнечные очки, показывал ему рукой на дома, на вывески, оживленно болтал... Иван, чтобы не потеряться в толпе, ухватился за руку парня – и они пошли дальше, держась за руки.
А ведь я в настоящем Нью-Йорке, вдруг стукнуло Ивана по голове. Это не мечта, это реальность, а рядом со мной, за руку, идет модель самых известных подиумов и домов моды! Господи, неужели это не сон? Неужели я не проснусь сейчас в своей каморке? Вот она, рука Андре, теплая, не собирающаяся никуда исчезать. Вот он сам, идет рядом, потрясающий, красивый, эпатажный, притягивающий к себе взгляд. На него все смотрят – еще бы, он ведь идеален! Он просто неземной какой-то – ни разу, никогда не видел близко от себя такую красоту! Это как же постаралась мать-природа, создавая этот шедевр? И я сейчас иду рядом с ним. И он держит меня за руку. И...
...Иван заметил, как сбоку сверкнула вспышка, а Андре взметнул руку к лицу, закрываясь от фотографа.
- Началось, - негромко пробормотал по-английски парень и быстро нырнул в ближайший ресторанчик, увлекая за собой Ивана.
- Придется нам остановиться на этом ресторане – мы слишком близко подошли к месту проведения завтрашнего показа, и нарвались на дежурящих фотографов. Я и не подозревал, что они на охоте уже сегодня!
- Я тоже должен буду так себя вести, когда буду ходить с фотоаппаратом? – осведомился Иван.
- Ну, если ты хочешь сотрудничать с желтой прессой, то – да. Если же ты хочешь снимать только моду, без сопутствующих сплетен – то, разумеется, нет.
- А это была желтая пресса?
- Угу. Я ж тебе говорю – твоя личность обязательно вызовет интерес. Я никогда раньше не был замечен в таких вещах – я не покровительствовал фотографам, не раскручивал новые имена, да и вообще, моя личная жизнь – это тайна за семью печатями. А тут вдруг – и такая сенсация! Хожу с тобой за ручку, лично аккредитовал! Хорошо еще, что они не видели, как мы вышли из одного отеля.
- Ну вот, я испортил тебе репутацию, - покачал головой Иван, - меня уже заметили с тобой рядом. Прости, я не думал, что нельзя будет держать тебя за руку...
- Почему же нельзя? Можно. Я же не хочу войти в историю как модель-девственница. А ты такой красивый, что я должен гордиться совместной фотографией. Да еще и за ручку.
Они сели за столик.
В Нью-Йорке Андре вел себя гораздо свободнее, чем в Петербурге – он был дома, он знал здесь рестораны, магазины, отели, знал, как себя можно вести, а как нельзя – словом, он находился на своей родной территории.
А вот Иван никак не мог приноровиться. Он даже злиться на себя начал из-за этого: ну что ж за феномен такой, что ему все никак не придется впору этот город! Ведь он когда-то мечтал играть в Голливуде. А это – тоже Америка, только сейчас он в гораздо более выгодном положении – ему никому не надо доказывать свою профпригодность, он УЖЕ имеет право фотографировать модный показ Джерматти, да еще и самого Андре Митчелла!
Он, совершенно несведующий в вопросах моды, был поражен реакцией своих друзей на имя «Андре Митчелл». Он не ожидал, что сидящий рядом с ним парень - такая большая звезда. И второй раз он был поражен, увидев показы по TV – Андре и правда был звездой. Не надо было работать в индустрии десять лет, чтобы понять: модель, которая открывает показ, и модель, которая закрывает его под руку с дизайнером – это иная каста. Высшая. А уж если и открывает, и закрывает показ одна и та же модель – всё, это уровень, недостижимый для простых смертных. Это уровень богов.
И Андре находится где-то на этом уровне.
Ивану это было удивительно, обычно он находился по другую сторону баррикады – это у него была толпа верных поклонниц, которые с придыханием здоровались, смотрели влажными томными взглядами и почитали за счастье с ним сфотографироваться. А тут вдруг он находится рядом с человеком, который по сравнению с ним, мелкой звездочкой, настоящее Солнце. Всемирно известная модель, шутка ли! И эта модель появится теперь в прессе не в чьей-нибудь, а в его, Ивана, компании...
Кстати, для Дугласовского боевичка эта реклама одного из героев тоже будет кстати. Потому он и согласился, наверное, на Иванову поездку, перекроил график съемок и даже помог сделать визу – для него это выгодно. Он же прекрасно понимает, что герой фильма, замеченный в тесных отношениях с такой эпатажной знаменитостью, привлечет к себе гораздо больше внимания, чем просто хорошие актеры, не замеченные в скандалах мирового уровня.
Да и самому Ване, разумеется, не повредит немножко раскрученности, хотя видит Бог, Иван ненавидел публичность и все, что с ней связано. Он не был тщеславным и никогда не старался попасть в светскую хронику и на обложки журналов. Он всегда избегал этого. И вот вдруг оно пришло само... да еще в такой интересной форме, против которой он ничего не имеет.
- О чем ты задумался? – окликнул его Андре, все это время осматривающийся по сторонам.
- О тебе, - пожал Иван плечами, - о том, что ты – звезда. А я совершенно ничего о тебе не знал еще четыре дня назад...
- Тебе прекрасно жилось и без этого знания, разве нет?
- Нет, - слово вырвалось само, Иван даже не успел подумать.
- Да, да, я создал тебе проблемы, - усмехнулся Андре ядовито, - сдернул в Америку, заставил бросить театр, нарушил спокойное течение жизни...
- Я тебе безумно за это благодарен, - искренне ответил Иван, - иначе бы я спился, как Павел Петрович, в своем третьем дворе, так и не попробовав в жизни чего-то нового.
- Это ты про карьеру?
- Это я про тебя.
Андре хмыкнул и кивнул на меню:
- Предлагаю взять стейк. Здесь он вполне сносный. Как раз и попробуешь, кхм-кхм, что-то новое. А про меня мы уже столько раз говорили, что у меня болит язык.
- Мой пока еще не болит, - парировал Иван, - поэтому я еще раз тебе скажу, что ты просто сногсшибательно выглядишь сегодня. Каждый раз ты выглядишь иначе. И каждый раз – все более и более красиво.
Андре сделал скучающее лицо:
- Ай, брось. Я уже давно понял, что тебе нравится моя внешность. Давай уже перестанем это обсуждать.
- ОК. А что мы будем обсуждать тогда?
- Давай обсудим твою внешность, например, - Андре подмигнул, - я тоже могу об этом говорить круглосуточно. Скажи мне, что ты сегодня такое сделал со своими волосами, что они лежат, как в рекламе?
- Забыл причесаться после душа, - честно ответил Иван, и Андре расхохотался.
Напряжение немножко спало – Ивану снова подумалось, что в основном источником этого самого напряжения является он сам, он - и его бесконечные раздумья. И как только он забывает впасть в эти самые раздумья, общение течет совершенно естественно и живо.
Андре начал рассказывать ему о том, как проходит репетиция показа. Он жестикулировал, в лицах изображал, как нервничают организаторы, как «прицеливаются» к лицу и волосам стилисты и визажисты, как истерически бегают и покрикивают администраторы... и что Иван должен, дабы не показать свое незнание вопроса, делать уверенный вид.
- Даже если делаешь глупости – делай их с умным видом, - поучал Андре. Никто не фотографирует, например, потому что организатор не дал разрешение, а ты этого не увидел или просто не услышал – и фотографируешь. Не смущайся, продолжай! Администратор подумает, что тебе лично дано разрешение от самого дизайнера, и вообще, ты такая крутая шишка, что с тобой лучше не связываться. Но вообще, старайся внимательно слушать администраторов. Организаторы и администраторы – люди важные. Один распоряжается в целом, второй – в частностях. Если тебе показывают знак «не снимать» - лучше не спорь лишний раз. Если показывают, что модели переодеваются, и камеры надо убрать – не нарывайся на скандал, не продолжай фотографировать. Но это, я думаю, ты и так догадаешься. Все же особым нахальством ты не отличаешься...
Иван слушал, забывая есть свой стейк, и неотрывно смотрел на Андре. Наконец, тот остановился.
- Что ты так смотришь на меня? Я непонятно говорю?
- Нет, просто наслаждаюсь общим видом, - искренне ответил Иван. Андре нахмурился.
- Ваня, мы же договаривались...
- Не обращай внимания. Я просто люблю на тебя смотреть.
Андре укоризненно покачал головой и вернулся к салату и объяснениям.