Волк

Наступление

Час, два или больше. Время – иллюзия, оно не имеет никакого значения, когда ты проводишь его в объятиях человека, в котором нуждаешься. Оно идёт быстро, порою слишком медленно, убивая веру, надежду и чувства. Для кого-то время является жуткой пыткой, а для кого-то – ожиданием прекрасного. Никто никогда не успевал следить за временем, все куда-то спешили, старались успеть, совсем не ценя то, что имеют. Время является выдумкой, позволяющей и помогающей нам ориентироваться в жизни, на самом деле, оно бесконечно. Но когда мы говорим дорогому человеку, что провели бы с ним вечность, что мы имеем в виду, и сколько бы времени это заняло? Мы имеем в виду то, что находились бы рядом с ним, крепко обнимая и одаривая своими чувствами, ту самую бесконечность. Но правдиво ли то, что мы говорим?

– Марлин? – тихо спрашивает Лайф, голос которого сел от долгого молчания, заставляя его обладателя прокашляться. Девушка поднимает голову, прикрывая глаза, она почти было отошла ко сну.
– Ты не хочешь поговорить о нас? – Думаю, давно стоило, потому что в моей голове слишком много вопросов, – Марлин аккуратно приподнимается, стараясь сохранить руки парня неподвижными, всё также лежащими на её талии. Лайф высвобождая одну руку, укладывая на неё голову. Он внимательно смотрит на Марлин. Большие, словно пуговицы, карие глаза пристально наблюдают за тем, как девушка принимает более удобное положение, чтобы оказаться на одном уровне с лицом Лунбурга.
– Я так понимаю, что начинать придётся мне, – парень прочищает горло, глубоко вздыхая, он ждёт несколько минут, после чего начинает говорить.
– Первый вопрос, который стоит в моей голове, – чувствуешь ли ты ко мне что-то в ответ? – Марлин уже было приоткрыла рот, чтобы начать говорить, как Лайф перебивает её, продолжая,
– Исходя из того, что ты всё чаще стала проводить время в компании Левина… Знаешь, послушай, мне не нравится это, потому что ты ведёшь себя с ним развязно, совсем игнорируя меня. И мне неприятно смотреть на то, как ты сидишь на нём или находишься в его объятиях, потому что это чертовски обидно, а ещё долбит по моей самооценке и моей принадлежности в стае. Я не могу допустить того, чтобы у меня, у будущего вожака, из-под носа уводили Омегу, это непозволительно и совсем не выглядит хорошей чертой к моему имиджу. Ещё больше меня задевает то, что ты, мать твою, именно с Левином, а с ним у нас ещё в детстве случилось небольшое недопонимание, когда единственная девчонка в школе, которая мне нравилась, стала его девчонкой, но никак не моей. И я вижу, как девушка, в которую сейчас я влюбляюсь, вновь сворачивает с моего пути. Я не люблю, когда кто-то делает что-то не так, как хочу я, – всё это время Марлин внимательно слушала Лайфа, отводя взгляд на стену или в потолок. Её щёки горят от нахлынувшего стыда, смешавшегося со злостью. Парень протягивает свою руку, осторожно обхватывая запястье Марлин и опуская его вниз.
– Прекрати делать это со своей одеждой и ответь на мои вопросы. – Х-хорошо, – девушка томно вздыхает, поднимая глаза и встречаясь ими с карими напротив.
– Начну с Левина, пожалуй, с инцидента этим утром, если не вчерашним. Всё началось тогда, у костра, когда пришла Стэф и стала рассказывать о том, – опускает голову, теребя покрывало,
- Мне было так обидно и паршиво, создавалось ощущение, что меня вот-вот разорвёт на части. Я так сильно хотела ударить её за то, что она позволила себе говорить об этом, потому что я ненавижу всех, кто будет иметь хоть какое-то отношение к тебе, в особенности её. Да и тебя я тоже, кстати, ненавижу временами сильнее обычного. Но как же она меня раздражает, чёрт бы её побрал, всеми своими выходками и заявлениями о том, что ты принадлежишь ей. Я сбежала, не сумев больше терпеть этого, но ты не заметил. И от этого мне стало ещё обиднее. Мне было больно, очень больно, когда я лежала в лесу, совсем не понимая, где нахожусь. Чёрный волк превратился в Левина, который вскоре отнёс меня сюда… Ты даже представить не можешь, как ужасно я чувствую себя сейчас, когда понимаю, что позволяю себе это, – Марлин всхлипывает, тут же вытирая набежавшие слёзы и закрывая лицо руками.
– Раз уж мы решили поговорить о нас, то давай полностью охватим эту тему. И так, – Корден выпрямляется, приподнимая подбородок,
– что с тобой и Стэф? Вы по-прежнему считаетесь парой?
– Марлин, нет. Нет! – Лайф резко принял сидячее положение, возражая,
– Но мы, кажется, до сих пор не расстались официально. Но я думал, что она всё поймёт, ведь я с тобой сейчас…
– Оу, – единственное, что выдаёт Марлин, отводя взгляд в сторону. Она чувствует, как её раздирает ревность, её челюсть напряжена, а кулаки сжаты.
– Думаю, мне стоит извиниться перед тобой за Левина. Я действительно не совсем могу это контролировать, так, как и ты не можешь контролировать себя в присутствии своей девушки. Лайф некоторое время смотрит в одну точку, покусывая свою щеку, состояние девушки сказалось и на нём. В комнате воцарилась тишина, за окном шумел ветер, нарушая её. Громкий волчий вой заставил Марлин подскочить с кровати от неожиданности, а Лайфа насторожиться. Парень замер, вслушиваясь и пытаясь уловить мысли стаи.
– Наступление, – блондин срывается с места, быстро скрываясь в коридоре, оставляя Марлин на её прежнем месте. Ей нужно лишь несколько секунд, чтобы осознать, в какой ситуации они находятся сейчас, и кинуться вслед парню. Девушка быстро оказывается в гостиной, в которой помимо взволнованной женщины находятся Эния, застывшая на месте, и Гарри. Марлин устремляет взгляд на открытую дверь, позже замечает отсутствие двух волков. Её сердце начинает биться сильнее, а паника полностью охватывает девушку.
– Эния, мы должны спуститься вниз, – голос Аделаиды кажется строгим, не таким, как прежде. Женщина поднимается со своего места, быстрыми шагами направляясь к лестнице, ведущей вниз.
– Закройтесь в дальней комнате или на чердаке, – Эния, обернувшись, аккуратно касается лица Гарри, улыбаясь, хотя её глаза выдают испуг,
– мы скоро вернёмся. И ни в коем случае не выходите на улицу, там сейчас слишком опасно.
– Лайф, – Марлин трясётся, а всё перед её глазами начинает расплываться. Испуг. ...Пожалуйста, прекрати волноваться, всё хорошо, но твои мысли сидят в моей голове. Они могут услышать и найти тебя...
Девушка сидит на огромном сундуке, крепко обнимая себя руками. Она чувствует себя ужасно, а её живот болит так, будто бы все органы в нём поочередно выжимают, возвращают на место и вновь проворачивают эту операцию. В глазах нет ничего, кроме слёз и испуга. Лайф должен вернуться, а иначе у него просто нет выхода. Он вернётся.
– Это жутко, да? Оказаться в такой ситуации, когда прежде об этом ты читал лишь в книгах, – шепчет Гарри, присаживаясь рядом с Марлин, девушка кивает.
– Похоже на фантастику, я бы определённо увлекся такой книгой.
– Я боюсь, боюсь, что Лайф не вернётся, что его ранят или… Левин, господи, он ведь тоже там, – парень обнимает Марлин, крепко прижимая её к своей груди. Он начинает неразборчиво напевать что-то, что понимает лишь его сестра. Это колыбельная, которую велела петь Кэри перед своей смертью, будто бы зная, что не выживет.
– Я люблю тебя, – последнее, что шепчет девушка, проваливаясь в сон.
Солнце медленно занимает свой пост, сменяя луну, которой этой ночью пришлось тяжело, придавая всему вокруг оранжевый оттенок. Луна была сильной, но она скрывала свою боль, ведь её дети воевали, желая друг другу смерти. Будь у неё возможность, она одарила бы каждого, избегая кровопролитных столкновений и избавляясь от возможности начала чего-то ужасного.