Путь

Глава ХХVII. Ближе к делу

-- Ты ведь помнишь, как это произошло? -- повторил несчастный отец.

Я молчала. Теперь мне было не страшно. Просто как-то тревожно никак.

-- Ты пытаешься уйти, ты не желаешь даже выслушать меня! -- голос Профессора дребезжал от горечи и гнева.

Я не "не желала выслушать", я лишь не желала пострадать. Искреннее сочувствие заполняло мое сердце, но тем не менее я отступала к выходу, медленно скользя вдоль стены. Так же медленно Ивен наступал на меня.

-- Не ты одна считала меня беззаботным склеротическим демагогом, сморчком, помешавшимся на старых книгах. Но никто не знал, что стояло за всем этим. Никто не видел моей боли.
-- Вы знали, что Стив -- убийца? -- опрометчиво бросила я и тут же пожалела, но все-таки продолжила. -- Конечно, мы не имеем права судить его наравне с остальными, и ответственность лежит на вас. Здесь ваша вина. Как вы могли допустить...

Я осеклась. Профессор молча стоял, такой величественный и жалкий одновременно, напоминающий мне недавно умершего льва. Глаза его помутнели, но в них появилось нечто необъяснимое.

Внезапно мне стало жутко. Даже не жутко, а странно, до звона в ушах, до крика пусто.

-- Я знал, -- тихо сказал господин Ивен. -- Я знал. Но никогда бы не поверил, не расскажи Стив мне все сам.. Пожалуй, я виноват. Но что я мог сделать? Я каждый месяц выплачивал компенсацию родственникам погибших. Ведь не мог же я сесть в тюрьму и оставить сына в сумасшедшем доме! Да и зачем? Раньше Стив никогда не проявлял агрессии. Он просто не был способен на нее.

Я уперлась во что-то спиной и остановилась. На языке вертелось множество вопросов, но я не решилась перебить Профессора.

Теперь он, наверно, даже и не замечал меня. Он просто говорил о наболевшем. Судя по интонации, он редко распространяется по этому поводу..

-- Я старался изо всех сил. Клуб и вся ересь, связанная с ним, появились ради Стива. Стив всегда мечтал о тайнах, и я всеми силами пытался их создавать. Самое дорогое лечение помогало слабо, зато все эти бредовые книги, все эти нелепые слова и длинные названия успокаивали сына и дарили некое разнообразие его унылой жизни. У него ведь никогда не было друзей. Бедный мой мальчик...

Вдруг господин Ивен снова резко схватил меня за руку, глаза его в полумраке загорелись лихорадочным блеском.