Неравный брак

7. Чужие письма

Подушка действительно нашлась, как и огромная кровать, что могла вместить в себя две Гермионы, раскинувшихся звездочками на ее матрасе. Поверх балдахина красовался насыщенно-зеленый бархатный лоскут ткани, полупрозрачные тюлевые шторки отделяли кровать от остальной части комнаты. Комнаты огромной, больше, чем спальня девушки в родном доме в несколько раз.

Серебряные подсвечники стояли на каждой тумбе, в комнатке имелся и собственный камин, использовали который лишь для перемещения, напротив окна стояло глубокое старое кресло, шкафы подпирали светло-зеленые, почти фисташковые стены с высокими белыми парапетами. Словно картинка с обложки скучного старинного романа об именитых домах.

Гриффиндорка не долго рассматривала комнату, отметив лишь, что герб Слизерина никто не снял с каминной полки. Это – намек, упрек для нее? Не то случайно, не то в попытке уязвить, кто-то оставил его здесь. Впрочем, зная Малфоя, Гермиона готова была поклясться, что дело как раз в последнем.

День выдался тяжелым, тяжело было пережить ту поездку, тяжело было заставить себя подняться с постели и выйти в свет, зная, что ждет ее несколькими часами раньше, тяжело было осознать, что Малфой не спешит отвязаться от этого брака и не является ее союзником. Переживания утомляют сильнее работы, и Гермиона, неудосужив себя переодеванием, легла в кровать.

Солнце пряталось за облаками, но дневной свет правил улицей. Снег блестел под ним, переливался, точно полудрагоценный камень, а Гермиона медленно погружалась в сон. Ей казалось, что она почти слышит крики замерзающих павлинов, чувствует запах обеда в столовой. Неужели теперь это и будет составлять ее жизнь? Сон до завтрака, проводы мужа на работу, бесцельная ходьба по дому, придирки к работе многочисленных слуг…

Нет. Гриффиндорка знала, что страх и ненависть станут ее постоянными спутниками. В конце концов, Драко же не позволит ей заскучать. Она уже воображала себе их частые ссоры, его и ее измены, нелюбимых никем детей, которых в будущем загонят в ту же конюшню. Будущее не казалось ей радужным, как солнечные переливы на снежной корке, оно сочилось мраком и холодом.

Если луч света не пробьется сквозь тьму. Гермионе снился Виктор Крам, снилось спасение, предложенное им, снились его большие, но ловкие руки. Тогда, три года назад, он не коснулся ее ни разу… Нет. Она покраснела, думая о том, что прошло так давно, будто в другой жизни.