Неравный брак

8. Родительское слово

Ей было холодно, безумно холодно спать этой ночью. Гриффиндорка не знала, от нервов это или по-настоящему, но зубы ее дрожали весь оставшийся вечер, руки тряслись, но упрямо обнимали поджатые к груди колени. Может, так проявляется злость, доходя до своего пика? О, нет. Гермиона знала, что пик ее ненависти наступал уже очень давно, Драко хорошо для того постарался, выводя ее каждый день.

Она спала плохо, если вообще засыпала этой ночью. Гриффиндорка все думала о том, как сгорает присланное ей письмо, как последняя надежда оборачивается пеплом. Что же было в нем, о чем говорил Крам? Нет, она не опустится настолько, чтобы спросить об этом у Драко. Едва выбравшись отсюда, девушка напишет новое, еще более слезливое послание. Возможно… Возможно, ей придется оболгать Малфоя, выставив еще большим подлецом.

Способна ли Гермиона на такое? Солнце взошло над Мэнором, и гриффиндорка сожалела о том, что не может видеть, как солнечные лучи скользят по холодному ковру. Дома, в ее маленькой, но уютной спальне, окна выходили на восток, ровно туда, где светило появляется из-за горизонта поутру.

Раньше она злилась от того, что особенно яркие лучи будят ее утром, отсвечивая сквозь плотно закрытые веки, сейчас же отчаянно скучала по рассвету и его розовым всполохам в небесах.

Розовым, теплым, уютным… В серо-зеленой гамме не хватало этих тонов. Жаль, выйти на улицу за их порцией будет неприлично. Девушка невольно сжала кулачки, когда часы пробили время, которого она так опасалась. Завтрак через сорок минут, пора начинать готовиться. Благо, это не так сложно, как может показаться.

Гермиона приняла душ наскоро, вытерлась нежнейшим махровым полотенцем, а после поспешила одеться. О, леди Малфой предоставила ей большой выбор фасонов, только цвета… Одинаково унылы. Обсидианово-черный, серый с металлическим отблеском, темно-зеленый и насыщенный гиацинтовый.

Гермиона невольно посмотрела на свою непривычно бледную кожу. «Я буду похожа на живой труп», – подумалось ей. Возможно, у Малфоя есть порочная страсть к такому.

В ней словно проснулось надежно запрятанное кокетство. Выбор пал на скромное, но элегантное темно-синее платье из плотного сукна. Вырез на груди оказался квадратным, а рукава украшались высокими воланами, и Гермиону подкупило сходство с платьями ее величественных прабабушек. Дома подобных нарядов не нашлось бы.