- а еще у меня, кажется, стокгольмский синдром, - еле шевеля губами Феликс прошептал себе под нос, но Хенджин смог расслышать его нервный содрогающийся голосок. Старший подполз еще ближе к веснушчатому парнишке и сложил руки на его коленках, кладя сверху на них свою голову. Глазами отвлечься от личика Феликса он не мог – младший его будто бы вводил в необычный гипноз.
- не говори глупостей Ликси, - Хван покачал головой из стороны в сторону, потом нежно погладил подушечкой большого пальца по тыльной стороне ладошки Ли, поджимая нижнюю губу и смотря на их руки, сплетенные воедино, - прости меня. Я понимаю, что слова ничего не значат и ты можешь продолжать думать, что я разыгрываю тебя, но я очень сильно прошу только одного, - Хенджин замер и вновь поднял глаза на Феликса, переминаясь ногами в коньках, которые сильно стягивали его ноги, что даже в кончиках пальцев холодело, - если ты сможешь – прости меня.
Феликс смотрел на старшего глазами маленького испуганного котенка, его губы разомкнулись, брови опустились вниз внешними уголками, он стал глубже дышать. Ли немного покачал головой и приулыбнулся слегка, приподняв правый уголок губы. Хван шумно выдохнул, будто камень с плеч скидывая, а потом поднялся на один уровень с лицом Ликса, что их губы были друг от друга на расстоянии меньше сорока сантиметров, а на тонкой их коже чувствовалось теплое дыхание человека напротив, приятно щекотавшее кончики нервов.
Еще несколько секунд они просто смотрели друг на друга в полной тишине, пока Феликс не дернулся резко в правую сторону, убирая руки Хвана от себя и вставая с трибуны. Хенджин забегал глазами по полу, будто ища что-то на нем.
- прости, но мне нужно идти...