ICE [SKZ]

28

- и как тебе мыло на вкус? – Феликс поднял глаза наверх, встречаясь со стыдливым взглядом старшего, который затаил дыхание и поджал губы.

Хенджин молчал, он перебирал в голове миллионы слов и фраз, которые могли бы подойти для этой ситуации и помочь хоть что-то изменить, но правильные слова не находились, поэтому единственное, что вылетело из его рта было незамысловатое:

- я идиот, - на одном выдохе, опуская плечи, произнес Хван, чувствуя взгляд Феликса на себе. Младший продолжал покачиваться на качелях вперед-назад, мелко кивая.

- я знаю, Хенджин, - отозвался Ли. За внешним спокойствием скрывался неумолимый ураган в душе Феликса. Он держался молодцом, не выдавая эмоций, лишь изредка трясясь из-за холода. Он решил, что лучший способ решения проблемы – задавать дурацкие вопросы, прикинуться глупцом, чтобы вытянуть Хенджина на разговор, - ты что-то хотел, полагаю? Не просто так же ты пришел в твою нелюбимую погоду постоять на площадке, м?

Феликс был хорош. Он говорил простые, но болезненные для Хенджина вещи, потому что ему было обидно. До безумия обидно, и ему хотелось, чтобы Хван понял это на своей шкуре. Хенджина всего передернуло, когда он услышал ударный акцент Феликса на фразе «в твою нелюбимую». Это значило, что несмотря на все поганое поведение и поступки Хвана, Ли помнит даже самые банальные мелочи. Хенджин не любил дождь и промозглую погоду в конце осени – это правда. В такие моменты, в свободное от тренировок время, парни вместе сидели в свободной комнате общежития, грелись объятиями и смотрели какую-нибудь дораму, которую предлагал Хван, ведь Феликс не мог ему отказать. Ему казалось, что Хенджина надо окружать заботой, дать ему захлебнуться в любви, ведь этого ему не дали в детстве. А старший, в свою очередь, топил Феликса в своих объятиях, бесконечных поцелуях и банальной помощи: завязывал шнурки от коньков, время от времени таскал ему любимые брауни, которые фигуристам были запрещены диетологами, водил в кафе с собачками, крепко держал за руку, переплетая пальцы и шепча слова искренней любви, которой не было видно конца и края. Только поверил он глупой сплетне, а не своему Феликсу. Парадоксально, не правда ли?

- да, я хотел поговорить с тобой. И просить прощения, пусть и не достоин его, - Хенджин бубнил, он всякий раз бубнил, когда дело доходило до таких откровенных разговоров с Феликсом, - я должен был выслушать тебя тогда, а не верить тупым слухам, прости меня, Феликс. Мне было так больно даже думать о том, что ты мог так поступить, что я не хотел тебя слушать.