Я упорно пыталась читать то, что написано в учебнике, но буквы прыгали, а слова не складывались в толковое предложение. Взгляд то и дело метался к часам, висящим на стене между книжными полками. Библиотека почти опустела, остались только такие как я: те, кому некуда толком идти. Джису таки заполучила номер Бульдозера и теперь прохлаждалась с ним в каком-то модном кафе за пределами кампуса.
Я снова посмотрела на часы. Без четверти шесть. Уйти? Остаться? Я бросила взгляд на лежащий на столе ноутбук с открытым редактором и файлом с эссе. Какого черта я все еще сидела здесь? Подскочив со стула, я быстро начала собирать вещи в рюкзак. Закинув ручки, я попыталась засунуть туда ноутбук, но клапан рюкзака распахнулся из-за ослабевшей молнии, и ручки высыпались.
Я присела, чтобы собрать их, и тут же у меня на затылке поднялись волоски. Мне не нужно было поднимать взгляд, чтобы понять, кто подошел к моему столу. Закинув последнюю ручку, я выпрямилась и посмотрела на Чонгука. Он спокойно прошел к столу и присел. Я осталась стоять, прижимая к себе рюкзак.
Чонгук откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги.
– Привет, Джен, – равнодушно произнес он.
– Я уже ухожу, – резко ответила я, застегивая молнию.
– Мы же должны были обсудить эссе, – таким же тоном отозвался он.
– Нечего обсуждать. Как ты вчера сказал, я могу и сама его написать.
– Тогда зачем ждала меня?
– Я не ждала, а готовилась к завтрашнему занятию по философии. Как видишь, шести еще нет, а я уже собиралась уходить.
– Убегаешь, как всегда, Дженни? – спросил он, приподняв одну бровь.
– Убегать – это твоя привычка, Чонгук.
– Что это должно означать? – Его брови сошлись на переносице, делая лицо грозным, но еще более привлекательным.
– Ничего, – отмахнулась я.
Чонгук вскочил со стула и встал вплотную ко мне так, что мне пришлось прижаться задницей к столу. Деревянная поверхность впивалась в кожу, но черта с два я бы позволила Чонгуку узнать об этом.
– Дженни, хватит ходить вокруг да около, научись наконец говорить в глаза то, что думаешь, – со злостью тихо сказал он, нависая надо мной.
Еще немного, и он разложил бы меня на столе. Всего пол шага. Эта мысль, скользнув по краю сознания, всколыхнула внутренности, пробуждая в животе уснувших бабочек. Я смотрела на то, как быстро поднимается и опадает его грудная клетка от частого дыхания. Чонгук наклонился ближе, и его дыхание опалило мое ухо.
– Ну же, Дженни, произнеси это вслух. – Тихий вкрадчивый голос что-то сделал с моей железной волей. Я судорожно вздохнула и почувствовала, как предательски твердеют соски.
– Ты все время убегаешь от меня, – быстро протараторила и закрыла рот, крепко сжав губы.
Он молчал. Я медленно подняла взгляд на его лицо, выражение было нечитаемым. Пару минут он рассматривал меня, а потом спокойно ответил:
– В воскресенье я пришлю тебе свою часть эссе.
Он отступил на шаг, не отводя от меня взгляда.
– Почему не завтра?
– Завтра вечеринка, я буду занят, – коротко ответил он, развернулся на месте и зашагал прочь, а я осталась стоять и разглядывать его удаляющуюся спину, прижимая к себе рюкзак.
***
– Губы над накрасить поярче, – пробубнила Джису, наклоняясь к зеркалу в ванной.
– Куда еще ярче? – усмехнулась я, стоя в дверном проеме и прислонившись к нему бедром.
– Эй, так несправедливо, – запричитала она. – Тебе даже не надо красить губы, они и так выглядят соблазнительно. А у меня так, словно я умерла три дня назад.
Я откинула голову и рассмеялась.
– Да, Джису, с ассоциативным мышлением у тебя порядок.
– К сожалению, с самокритикой тоже, – ответила она.
– Что это значит?
– Другая бы на моем месте забила на свои бледные губы, но я, мать вашу, добьюсь эффекта сочных вареников с клубникой, – сказала Джису, нанося новый слой помады. Потерев губы одну об другую, она выпятила их и повернулась ко мне. Дав пару секунд оценить ее старания, подруга спросила: – Вроде ничего, да? Что думаешь?
– Думаю, ты и до этого была красавицей, – ответила я, улыбаясь.
– Тогда идем искать приключения на свои упругие задницы.
