Чонгук:
Если бы в словаре напротив определения «самый конченный идиот мира» можно было поместить фотографию, там была бы моя. Зачем я сказал ей это? Почему снова решил обидеть? Я смотрел на то, как она все сильнее сжимается на своем стуле, и мой мир потемнел так, как будто в нем никогда больше не будет солнца. Словно его украли, потом вернули мне, но я, вместо того, чтобы бережно взять его в ладони, в очередной раз наступил на него грубой подошвой ботинка и втоптал в грязь.
Я должен был извиниться перед ней. Схватить в охапку, утащить в ее комнату и рассказать все, что она заслуживает узнать. Но вместо этого я извинился перед ее родителями и уехал. Куда? К Розе. Долбаный идиот, говорю же.
Едва открыв дверь, Розэ обняла меня. Но не так, как раньше, а по-дружески. У нас был уговор, что мы расстаемся, но мы не перестали поддерживать связь. И я весь вечер переписывался с ней. Она жаловалась на то, какой скучный у нее Рождественский ужин, и как сильно ей хочется сбежать с него. Так что, когда я вышел из дома Дженни, тут же набрал Розе и сообщил, что похищаю ее для прогулки.
Мы приехали на главную площадь города. Вокруг было привычно для этого дня тихо, все кафе и рестораны были уже закрыты, так что мы решили просто прогуляться. Заехав на заправку за горячим кофе и пончиками, мы припарковались и вышли из машины. Медленно шагая к скамейкам, расставленным по периметру площади, мы попивали кофе и обменивались последними новостями. И только присев, я рассказал ей о том, как сегодня обидел Дженни. Розе, как всегда, терпеливо выслушала, и только потом заговорила:
– А знаешь, Чонгук, я тебя ни в чем не виню. Ты справлялся с проблемой, как мог. Ты ведь не виноват, что отец налажал.
– Я виноват в том, как повел себя с ней. Розе, она всегда была в моей жизни, но я буквально вытолкал ее оттуда своим эгоистичным поведением. Я бы даже сказал эгоцентричным. Я настолько сосредоточился на себе и своих переживаниях, что ни разу не подумал о том, как ей может быть больно от моих поступков.
– Зачем ты приехал ко мне, Чонгук?
Я не знал, что ей ответить, потому что понятия не имел, что делаю со своей бывшей девушкой на скамейке в центре города. Наверное, мне нужен был кто-то, с кем я мог поговорить, не таясь. Кто знал о моих чувствах и той боли, что я пережил после ухода отца.
– Не знаю, – честно признался я. – Наверное, хотел извиниться.
И тут до меня дошло. Я действительно хотел извиниться. Розе всегда была терпеливой и понимающей девушкой, а я временами вел себя с ней, как последний подонок. Но она терпела грубость, несдержанность, раздражение и жесткость, которые я так щедро раздавал под конец наших отношений. Мне нужно было ее прощение, чтобы очистить свою совесть, и я мог двигаться дальше с чистым сердцем.
– За что? – спросила Розе, глядя на меня.
– Я не всегда был идеальным парнем, и не смог полюбить тебя.
– Никто из нас не идеален, Чон, и ты не можешь таким быть.
– Ты не должна меня сейчас выгораживать, – с ухмылкой заметил я. – Я был тем, кто обижал тебя.
– Когда любишь, многое готов стерпеть.
Мои брови сами собой приподнялись. Мы никогда не говорили о чувствах, зато часто и много предавались страсти.
– Ты любишь меня? – сдавленным шепотом спросил я.
– Любила, да. Что ты так на меня смотришь? Почему ты думаешь, что недостоин любви, Чон?
– Но я вел себя, как последняя сволочь. – У меня все еще не укладывалось в голове то, что Розе любила меня такого: сломленного, морально побитого, эгоцентричного мудака, который не видел дальше своего гнева.
– Ты вел себя так, как провоцировали обстоятельства. Но теперь с тобой практически все хорошо, и ты снова тот Чонгук, в которого я влюбилась.
– Ты сказала в прошедшем времени…
– Да. – Розе помолчала, глядя на городскую ратушу, а потом снова посмотрела на меня. – Я встретила кое-кого.
– О, – все, что я мог сказать на это. Мы переписывались несколько месяцев, но она ни разу об этом не упомянула.
– Его зовут Ким Джон Хен. У нас… не совсем все просто, но, надеюсь, скоро все наладится.
– А что усложняет вам отношения?
– Ты серьезно хочешь знать? – с лукавой улыбкой спросила Розе.
– Да, если спросил, то хочу.
– Ну, кроме того, что он старше меня на четырнадцать лет, он еще и мой преподаватель.
Я поперхнулся кофе, а Розе рассмеялась.
–Так и знала, что ты так отреагируешь.
– Преподаватель? – уточнил я, прокашлявшись.
– Да. Не смотри на меня так. Я тут с ужасом думаю о том, как расскажу обо всем родителям.
– У вас настолько все серьезно, что ты собираешься рассказать о нем маме и отчиму?
– Да. Ради меня он переходит со следующего семестра в другой университет.
– Ого. Быстро вы. Всего какая-то пара месяцев, а у тебя уже все так…
– Я беременна.
– Твою мать… – прохрипел я.
Розе не выглядела раскаявшейся, но и слишком счастливой тоже. Она была как будто погружена в свои мысли, и постоянно теребила шнурок на куртке. Я накрыл ее руку своей.
– Прости за такую реакцию. Но я правда не ожидал.
– Никто не ожидал. Даже мы. И мы… Ну, всегда предохраняемся, но это как-то случилось.
– А какой срок, Розе?
Внезапно мой голос стал приглушенным и я боялся, что она скажет что-нибудь наподобие «Четыре месяца, и отец ты». Тогда это разрушило бы все. Само собой, я бы не бросил ее и женился, потому что дети – это ответственность. Но мне сразу вспомнились слова отца о том, как они с мамой поженились, и во рту появилась горечь, а сердце перестало биться в ожидании ответа.
– Восемь недель. – Я шумно выдохнул, и Розе рассмеялась. – Не волнуйся ты так, дурачок. Если бы ты был отцом, я бы сообщила тебе раньше. Это Джон Хен. И мы хотим этого ребенка. Хотим семью и все, что этому сопутствует. Но для начала нужно рассказать это родителям и решить, как быть с учебой.
– Не вздумай бросать университет.
– С ума сошел? Я и так намучилась, пока ждала ответ оттуда, примут ли меня. Теперь я точно не сдамся на половине пути. Просто… – Она пожала плечами. – Надо придумать, где будет ребенок, пока я буду на занятиях.
Она говорила это с такой решительностью и блеском в глазах, Розе всегда была красивой девушкой и, естественно, этого факта не изменили несколько месяцев, что мы не виделись. Но сейчас в ней появился какой-то свет, яркий и теплый. Неужели беременность делает такое с девушками? Или это любовь?
– Ладно, Ромео, тебе нужно поехать к своей Джульетте, – сказала Розе, вставая.
– Но сначала извиниться перед мамой. Я повел себя дерьмово.
– Она поймет и простит тебя, потому что ты ее сын.
– К Дженни, наверное, лучше пойти утром, – сказал я по пути к машине.
– Вероятно, так будет лучше всего. Но именно утром. Пока она спит, то не думает об этом. Но как только проснется, она наверняка – как и всякая девушка – в первые полчаса бодрствования успеет накрутить себя так, что ты должен будешь еще месяц бегать за ней, как покорная собачонка, только бы она тебя выслушала. Не осложняй себе жизнь, Чон, думай, как девочка.
Мы рассмеялись, и этот смех был как очищение, как лекарство для моих потрепанных нервов. Я довез ее до дома, мы обнялись и договорились, что она будет держать меня в курсе развития событий с ее профессором. Я взял с нее обещание, что она будет звонить или писать, если ей потребуется моя помощь или поддержка.
По дороге домой я думал о том, как в каком-то фильме видел, как герой, побывав в шкуре женщины, понял, как сильно обижал своих любовниц. Он съездил к каждой из них и принес извинения. Бред, казалось бы, но это принесло ему облегчение. Сейчас я чувствовал себя так же. Благодаря доктору Хану я понял, насколько важно получить прощение и признать вину за свои поступки. Черта с два я стану святошей или буду извиняться перед парнями, которым устроил кулачные встречи, но некоторые люди – самые близкие мне – точно заслуживали слов извинений. И первым – и, наверное, самым главным человеком в этом списке – была моя мама.
Как только я вошел в дом, она бросилась мне навстречу и повисла на моей шее. Рыдания мамы разрывали мне сердце, не давая вдохнуть. Мы присели в гостиной, и я извинился. Сказал, что повел себя, как идиот, потому что приревновал Дженни к этому ее новому парню.
– Гук, ты влюблен в нее, и это старая новость, – сказала мама, выслушав меня. – Ты должен наконец признаться в этом ей и себе. Сынок, вы же оба страдаете. Я наблюдала за вами за праздничным столом. Вы как будто умираете изнутри, глядя друг на друга. Сходи к ней, поговори. Если ее чувства взаимны, она простит тебя.
– Завтра, мам. Я сделаю это завтра. А теперь давай спать.
