Похороните меня под поездом

Part 1

                     Ты можешь не                   высказывать своё мнение в отношении меня.  Мне всё равно плевать.
   Чонгука не покидает отвратное чувство. Он сидит на полу, спиной
облокотившись о стену, и наблюдает за передвижениями двух парней, которых
приводят в порядок для фотосессии. Чимин стоит, о чём-то переговариваясь с
Тэхёном, пока ему подкрашивают глаза и укладывают волнистые рыжие волосы.
Ким отвечает улыбкой, какой-то детской и немного странной, а в ответ Пак
растягивает губы, на что получает замечание от стилиста — Сокджина — чтобы
перестал вертеться. Джин сам по себе человек яркий и всех людей сгребает в
одну охапку. Наверное поэтому он сейчас переговаривается с парнями из «ночи»,
отвечая им с улыбкой на лице, а не избегая их. И те отвечают ему тем же. Ничего
тёмного. Одни светлые эмоции. Это настораживает.
Чонгук мнительный, параноик. Именно по этой причине он не отводит взгляда от
Чимина с Тэхёном, детально изучая их. Сокджин бросает им что-то напоследок,
после чего разворачивается, идя к другим работникам. Ким смотрит стилисту
вслед, шепча что-то на ухо Паку, и тот прерывается на смех, чуть громче, чем
нужно, говоря: «Нет… нас…».
Чон не привык оценивать людей по внешности, это не в его приоритетах, но…
Он в первый момент теряет контроль над мускулами лица, выдав что-то между
отвращением и искренней растерянностью, когда Тэхён касается Чимина губами,
сразу же, не думая, углубляя поцелуй… Чонгуку сначала хочется издать
протяжное «о-у», но этот звук застревает в глотке. Он вовремя подносит кулак к
губам, отвернув голову, скрыв свою реакцию за кашлем, который не привлекает
внимания. К счастью.
— Вернись в наш мир, — произносит взявшийся из ниоткуда Сокджин,
возвышаясь над Чоном. Тот даже не поднимает глаз:
— Нет, здесь дерьмово, — ворчит, пока Ким пихает его ногой:
— Подвинься, — присаживается рядом с Чонгуком, наигранно сморщившись. — Я
слишком стар для этого дерьма.
— Чёрт, прекращай смотреть «Смертельное оружие», — Чон ведёт себя тише
обычного. Он разговаривает, но последние несколько часов очень мало. Парень
не любит жаловаться на своё состояние и никогда не делится переживаниями, но
в этот раз Сокджину ничего не стоит догадаться. Он спрашивает:
— Ты из-за новеньких такой? — уверен, что попадает в точку, ведь со стороны
Чонгука ответа нет. Напряжён из-за сложившейся ситуации не только Чон, но и
Намджун, и Хосок, и Юнги, которые предпочли не присутствовать на фотосессии,
уединившись. Единственная причина, по которой Чонгук здесь — это то, что ему
предстоит «блистать» перед камерами вместе с парнями из «ночи». Так себе
перспектива.
— Эй, Гук, — зовёт его Сокджин. — Не загоняй себя.
— Что? — он или правда не понимает, или не хочет понимать.
— Послушай, они тоже люди. Если они не «дневные» жители, то это не значит,
что нужно сразу же вымещать на них весь негатив, пойми, — пытается донести
до Чона мысль. — Я могу понять тебя, многие люди пострадали и страдают из-за
«ночи», но нельзя вешать ярлыки на людей, не разобравшись ни в чём, — Чонгук
всё это знает. Только поделать с собой ничего не может. Он подсознательно
настраивает себя против Чимина с Тэхёном лишь из-за того, откуда они. Парень
может бороться с этим чувством, главный вопрос: хочет ли он этого? Желает ли
он принимать их как обычных людей, оставлять весь негатив и относиться к ним
нормально? Нет. Он привык жить с ненавистью к таким, как они, и не умеет по-
другому.
— Подумай над моими словами, — на полном серьёзе заявляет Сокджин, лениво
поднимаясь. — И через пять минут начнётся фотосессия, поэтому дай мне
привести тебя в порядок, — тянет Чонгука за шиворот футболки, тем самым
вынуждая того встать на ноги. Чон не хочет, но послушно следует за стилистом,
проходя как раз таки мимо Чимина с Тэхёном.
Сокджин берёт в руки кисточку, плавными движениями нанося тени Чону на
глаза, пока тот смотрит куда-то в пол, желая слиться с местностью или
превратиться в белое пятно. Чонгук не любитель теней. Когда их наносят, веки
тяжелеют и всё время щиплет глаза. Возможно, у него аллергия на них; может,
попробовать сменить фирму…
— Джин, — этот голос вынуждает Чона закрыть глаза к чёрту. Когда Ким с
Чимином успели отбросить формальности? Как. Мать твою? Почему у них всё так
просто? Почему Сокджин спокойно мычит в ответ, не отрываясь от Чонгука:
— Да?
Пак подходит к двум парням, по пути чуть не врезаясь в пробегающего мимо
работника, и произносит:
— Тэхён утверждает, что летом холодно, — простите, но, что? Чонгук даже
открывает глаза, боковым зрением смотря на рыжеволосого парня так, словно он
сморозил несуразную чушь. Хотя постойте. Так и есть. Чон хочет открыть рот,
пустить неприятный смешок, но Сокджин, заметив это, сильно бьёт Чонгука по
ноге. Тот шипит, поднимая злой взгляд на стилиста. Тот игнорирует младшего,
отвечая Чимину отрицательным покачиванием головы:
— Летом тепло, зимой холодно, так что Тэхён неправ, — несколько грубо
поворачивает лицо Чона в свою сторону, продолжая подкрашивать ему глаза.
— А, — коротко выдаёт Пак. — Хорошо, тогда как осенью? Весной? —
интересуется, словно действительно не понимает, хочет знать ответ, как будто
он правда… Кажется Чонгуку, что Чимин серьёзно не знает этой информации. По
крайней мере рыжеволосый выглядит так, но одному черту известно, как всё на
самом деле. Чон сводит брови, бросая в сторону парня взгляд:
— Ты идиот или только им прикидываешься? — кажется, Сокджин скрипит
зубами.
Чимин с лёгким недоумением смотрит на него, уточняя:
— О чём ты? — после этого вопроса у Чонгука возникает желание ударить Пака
по лицу, хотя бы потому, что он не любит тупых людей. В частности тех, кто ими
прикидывается.
— Времена года, придурок.
— Ну, — тянет Чимин. Ко всеобщему удивлению, в его голосе нет ни намёка на
злость или раздражение. Полное спокойствие. — У нас, то есть как вы, «дневные»
жители, выражаетесь, в «ночи» нет времён года, поэтому я спросил, — теперь
пришёл черёд не догонять Чонгуку. Стоит признать, что задать вопрос ему
хочется, вот только гордость не позволит. Внезапно один из работников зовёт
Чимина, говоря, чтобы тот поторопился, и тот громким голосом отвечает: — Да, я
сейчас приду! — и, знаете, Чон не воздерживается от едкого, но едва слышного
замечания:
— Ты, когда тебя твой парень трахает, тоже так орёшь? — он произносит это
практически одними губами, при этом закатив глаза. Он не особо хочет, чтобы
эту фразу кто-нибудь вообще услышал, но жизнь продолжает кидать камни в его
сторону. Чимин всё прекрасно понял. И отвечает с той же блядской
невозмутимостью:
— У меня нет парня, — слабо качает головой. Чонгук клянётся, ещё чуть-чуть и он
убьёт этого рыжего, потому что эмоции — это то, чего он добивается. Но ничего
не получает в ответ. Полный ноль, одно спокойствие. Чону было бы в разы лучше,
если бы он задел Пака или хотя бы разозлил.
— Разве Тэхён не твой парень? — интересуется Сокджин, пока Чонгук в голове
заменяет последнее слово на грубое «ёбырь».
— Он? Нет, естественно нет, — произносит Чимин так, будто это самая, сука,
очевидная вещь на свете.
— Вы целовались несколько минут назад, — припоминает стилист, растягивая
губы. Чонгук бы сказал. Но не будет. Иначе старший плюнет на всё и ткнёт этой
кистью прямо Чону в глаз.
— Мы друзья, — приподнимает брови Пак, ставя двух парней перед фактом. На
этот раз Сокджин пускает беззлобный смешок, недоумевая:
— Насколько я знаю, друзья так не делают, — откладывает кисточку на стол,
наконец позволяя Чонгуку двигаться. И первое, что тот делает — это уходит.
Ничего не говорит, ничего не объясняет. Просто кривит губы, уходя в другой
конец помещения, ведь не желает ни слушать разговор, ни просто
присутствовать здесь. Ему неприятно это. А он старается держаться подальше от
тех вещей, что ему противны.
— Он всегда такой? — интересуется Чимин, заглядывая в глаза Сокджину.
— Нет, просто вы с Тэхёном вызываете у него отвращение, злость, гнев,
агрессию, неприязнь… — хмыкает, складывая тени в косметичку. Он привык
называть вещи своими именами. — Я могу долго перечислять, поверь.
— Ага-а, — тянет Пак. — Из-за того, что мы «ночные» жители, — больше похожена утверждение, но Джин решает сказать:
— Да. В агентстве о том, откуда вы, знают лишь менеджеры, директор и мы с
ребятами. Больше никто. Так что продолжайте скрывать татуировки, иначе у вас
будут проблемы, — предупреждает Сокджин, ловя на себя взгляд Чимина,
который спрашивает:
— Но из всех ты единственный, кто относится к нам хорошо, — подмечает. — Есть
какая-то особая причина или?..
— Или, — приподнимает уголки губ парень. — Вы с Тэхёном не сделали ничего
плохого, так почему я должен вас ненавидеть?
— Логично мыслишь.
«Но в этой ситуации неправильно», — Пак решает не говорить.
— А Чонгуку, говоришь, мы отвратны? — зачем-то переспрашивает.
— Как ты уже успел понять, — кивает Сокджин.
— Жаль.
«Но в этой ситуации Чонгук мыслит лучше вас всех», — Пак решает не говорить
тоже.
***
Холодные пальцы давят на прикрытые веки глаз. Лёд пронзает сквозь тонкий
слой кожи. Головная боль должна стихнуть. По ушам приглушённо колотит
музыка, окутывающая здание. Шум воды. Кран открыт, ледяная жидкость
быстрым потоком вырывается в трубу, не позволяя воде наполнить раковину.
Трещание. Какой-то непонятный голубоватый оттенок освещения оказывает
унылое влияние на сознание Чонгука, когда решается всё же опустить ладони от
лица, опершись ими на край раковины. Поднимает пронзительный взгляд на своё
отражение, стараясь оценить внешний вид. При таком освещении выглядит ещё
хуже. Нет, не усталость отражается на лице, скорее, опустошённость.
Фотосессия закончилась. И не сказать, что именно она вымотала Чонгука. Нет.
Это было абсолютно другое. Матери звонил отец с просьбой начать всё сначала.
«Мне всё равно, кого ты трахаешь, как и в каких позах…», — грубо произносит
парень, сидя на диване в гостиной.
«Чонгук, — отец устало трёт веки. — Я люблю эту женщину…».
«Мою мать ты так же любил?!» — крик.
Чонгук опускает глаза, с тревожным дыханием прослеживая за потоком воды. В
ушах возобновляется странный, неподдающийся описанию шум, словно в его
голове заточен рой обезумевших мошек. Резким движением хлопает по ручке
крана, и вокруг образовывается тишина. Парня будто оглушает, а вместе с этим
подозрительным чувством накатывает вялость. Ладонь медленно соскальзывает
с крана, повиснув вдоль тела. Чон пальцами сдавливает край раковины, осознав,
что веки сами по себе закрываются, что приводит к потере ориентации. Качается