Ненависть.
Т/и однажды слышала, что ненависть — это гнев слабых. Тех, кто не может сделать ничего. Тех, кто опускает руки, позволяя всему рушиться на их глазах. Таких, как она.
Ненависть похожа на чёрную воду. Непроглядную, холодную, поглощающую. Ты ступаешь в неё медленными шагами, смотря, как она обволакивает всего тебя, от ног до головы. От разума до души.
Т/и ненавидит себя. Все своё естество, каждую жалкую клеточку своего тела, каждую свою мысль. Хочется собственными руками расцарапать себе лицо, чтобы никогда больше не узнавать знакомые черты в зеркале. Хочется вырвать гниющую рану, которая болезненной пульсацией раздирает нутро.
Скрип двери кажется чем-то отдалённым, иллюзорным. Он не вписывается в тишину её клетки — собственной комнаты.
— Т/и, — Хару ступает аккуратно, будто боится спугнуть раненного зверя, которым сейчас является родная сестра, — Давай выйдем? Пошли, я приготовил ужин. Ты должна что-то покушать.
Девушка поднимает глаза на вошедшего, от чего тот мелко вздрагивает.
Взгляд темный, пустой, не мигающий. Она раскрывает рот, как рыба, и пытается вытолкнуть из себя слова, но только протяжно выдыхает, чувствуя, как диафрагма сжимается. Ни один звук не срывается с девичьих губ.
— Пожалуйста, — мальчик практически всхлипывает, откровенно пугаясь такой сестры, — Т/и, пожалуйста..
— Уйди, — голос хриплый, сорванный. Ночью она всё-таки не выдержала и позволила себе выть во всю глотку.
— Прошу, — он тянется к ней, как к самому близкому, нужному, но в ответ получает холод:
— Уйди, Харука.
— Умоляю, — Хару смахивает слёзы, застилающие глаза и больно кусает губы, — Не оставляй меня, Т/и, не бросай мен...
— УХОДИ, — девушка закрывает уши руками и кричит. Кричит громко, заглушая мольбы младшего, которые смешиваются с внутренним голосом, твердящим: «Ты заслужила это. Ты никогда никому не будешь нужна.» — ЗАМОЛЧИ.
Харука пятится назад, к двери, и на ощупь выходит, валится на пол в коридоре, закрывая себе рот ладонями и кричит в них. Сердце раздирает боль. Она оттолкнула его.
Девушка не обращает внимания на ушедшего брата, раскачиваясь на смятых простынях. Баюкает своё отчаянье. Она не понимает, насколько больно делает брату. Она сейчас ничего не понимает.
