Мелкий дождик моросит на улице. Утренняя апрельская прохлада приятно заполняет комнату сквозь открытое окно.
Т/и просыпается немного пораньше, решив, что посвятить спокойные первые часы зарождающегося дня для себя любимой не будет лишним.
Вчера она вернулась домой довольно поздно, все еще пребывая в легкой эйфории после вечера с Ринтаро и его сестрой. Наспех переодевшись в ночную футболку и быстренько пробежавшись глазами по нужному материалу для школы, девушка благополучно отправилась спать. И снилось ей всю ночь что-то мягкое и теплое, охватывающее с ног до головы, словно туман. К удивлению, на утро школьница поняла, что в кои-то веки ей удалось выспаться.
Тихий звук открывающейся двери кажется каким-то нереальным. И кому понадобилось возвращаться домой так рано? Хару спит у себя, отец остался ночевать в офисе, нагруженный бумагами, а мать взяла очередное ночное дежурство. Уже которое за неделю.
Т/и мягко ступает по ступеням вниз, решив проверить, кого же занесло попутным ветром.
— Привет, доча, — мама тяжело опускается на пуфик в прихожей, пытаясь трясущимися руками расстегнуть мелкую застежку туфель.
В женщине напротив не осталось ни капли от Аканэ — изящные плечи низко опущены, как будто на них лежит тяжкий груз, темные волосы потеряли свой привычный блеск, строгий костюм помят с боков, словно в нем пытались поспать.
— Привет, — негромко отзывается школьница, оставаясь стоять на последней ступеньке лестницы.
Женщина с трудом избавляется от дизайнерской обуви и шлепает босыми ногами на кухню. Т/и следует за ней.
— Кофе будешь? — спрашивает мать, рыская по верхним ящикам в поисках бодрящего напитка. Девушка отрицательно качает головой, продолжая наблюдать. Родительница отыскивает нужную баночку довольно быстро и двигается чуть вправо, собираясь взять кружку с полки. Рука Аканэ не удерживает стеклянный сосуд и тот с дребезгом падает на пол, рассыпаясь на мелкие осколки.
Т/и только собирается приблизится к матери, чтобы помочь с уборкой, как она сама опускается на колени, неаккуратно хватаясь за острый край.
— Подожди, мам, —школьница присаживается рядом, приближая окровавленную руку старшей к себе, — Давай я уберу все и мы с тобой обработаем рану?
