Сириус. Убить нельзя влюбиться.

12 часть.

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!
Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

© Эдуард Асадов.

***

— На чьей ты стороне, Намджун? — Чимин не смотрел в сторону Кима, сидящего за рулем. Лишь смирно восседал на заднем сидении, вжимаясь щекой в мягкую спинку. — На той же, на которой и ты, — он гнал, вжимая педаль газа в пол, рассекая ночной зимний воздух. — Я убил его, — в каждой мышце ощущалась невесомость, а в солнечном сплетении ползали насекомые, выжирая досконально. Оставляя лишь гнетущую пустоту, — Я даже не задумывался. Хотел вернуть свою прежнюю жизнь. Настолько сильно хотел, что готов был идти по головам. Из груди рвался хрип, перемешанный с чистейшей ненавистью к себе. Пак говорил, срываясь на низкие ноты, выдавливая слова, словно разваренную крупу сквозь сито. Выталкивал их наружу. — Я могу тебе верить? — спросил Чимин, усилием вздергивая бровь. Все силы ушли на это мизерное движение, — После того, как ты выстрелил в Юнги, сделал Хосока нуллом и стоял рядом с Правителем. После всего этого. Могу ли я верить тебе? — Когда я уезжал от родителей к своей жене, ты разозлился на меня, помнишь? — машину занесло и Намджун выругался, высматривая в зеркало тонсена, — Ты сказал, что я бросаю всех вас. Что забуду о вас. — Я ошибся, — пробурчал Чимин, вспоминая, как считал Кима-старшего предателем и подстилкой экспедитов. — Я возвращался всегда, когда кто-то из вас нуждался во мне. Я ведь не бросал, черт побери! — последние слова Намджун выкрикнул и ударил ладонью руль, яро смотря по сторонам, — Подожди ещё совсем немного. — Юнги, — голос дрогнул и глаза вновь стали влажными, — Он жив? Этот вопрос тлел в Чимине с тех пор, как он потерял Мина. С того момента, как тот падал на асфальт, поднимая глаза ввысь, высматривая что-то важное в сером небе. Наверное, в интернете не пишут, что до облаков нельзя дотронуться просто так, только если умрешь и станешь к ним ближе. Тогда, протяни руку и коснись их. Смог ли Юнги так сделать? Смог ли зачерпнуть ладонью само небо? — Твой нулл пока жив, — спокойно ответил Ким. Чимин затих. Но даже мысли могли донестись до ушей Намджуна. Пак ликовал и рвал свою душу одновременно, сходя с ума от осознания того, что его Юнги еще дышит. Значит облака не тронуты. Услышав копошение позади и почувствовав, как Чимин сжимает пальцами его сидение, Ким добавил: — Пока жив. В ближайшие дни я убью нулла. Только так мы сможем спасти Патриэм. — Отвези меня к нему, — маленькая ладонь ухватилась за мощное плечо водителя, чуть встряхивая, словно этим движением мог выпросить что угодно, — Я посмотрю на него хоть одним глазком. В последний раз, позволь. Издалека. Позволь мне, — Нет, не проси! — Джун-а, — Пак тянул гласные и терзал глотку громкими рыданиями, мешая вести машину, — Дай мне взглянуть на него. Хён, одним глазком. Издалека, хён!  — Они нашли меня, — Намджун развернул машину вправо, не заботясь о том, что тонсен проскользил по сидению и ударился головой о стекло, громко вскрикивая. Автомобиль петлял по бездорожью, цепляя днищем застывшую землю, и жалобный скрежет разносился по салону, оседая на языке омерзительным вкусом опасности. Чимин крутил головой и месил мысли в голове, наблюдая за плотно стоящими деревьями, прячущими свои макушки в темной выси. Лес, утопающий в зимней промозглой ночи разбавлялся лишь светом фар, озаряющим путь в чернеющее нутро чащи. Машина, чей цвет невозможно было разглядеть, ехала за ними на нещадно малом расстоянии и громко сигналила, призывая остановиться. Но Намджун гнал, что есть мочи, рискуя позволить автомобилю разлететься на части. — Кто они, хён? — Пак вжался в сидение водителя и не смел даже смотреть в сторону преследователей, — Чего они хотят? Нас убьют, да? Убьют? — Никто нас не убьет, — рыкнул Ким, оборачиваясь назад и сбивая взмокшую челку тонсена прерывистым дыханием, — Это люди правителя. — Нуллы? — Нет, обычные шавки, — Ким старательно высматривал выбеленную снегом дорогу, изуродованную колесами плутающего транспорта, — Где-то здесь должен быть поворот. Как только поверну — остановлюсь. Твоя задача — перебежать на другую сторону и отыскать тропинку. Перед ней будет дорожный знак, не ошибешься. Пройдешь по тропинке и выйдешь аккурат к поселку. Я позвоню одному человеку, и он заберет тебя там, на автобусной остановке. Намджун говорил так быстро, что Чимин не успевал обдумать его слова. Он просто угукал в ответ и затравленно озирался, теряя себя и забывая обо всем. Собираясь лишь следовать приказу знакомого с детства голоса. — Сейчас! — закричал Ким, справляясь с управлением, ходящего ходуном транспортного средства, — Бегом! Пак выскочил наружу, цепляя пальцами наспех протянутую Джуном черную куртку, захлопнул дверь и ринулся в отрезвляюще холодный мрак леса, скользя по застывшей, чуть припорошенной снегом, земле. Он заметил краем глаза, как преследователи поворачивают вслед за ними, быстро выравниваясь и снова увеличивая скорость. Пак в несколько прыжков преодолел пару метров и скрылся промеж деревьев, подмечая, что дорожный знак действительно существует. Скособоченный и погнутый. Чимин остановился, натянул на себя Джунову куртку и осел вниз, подпирая спиной еловый ствол, стараясь унять бушующий страх. Он снова оказался в густой чаще, но на этот раз ночью, что было в разы страшнее. Низкой температуры не ощущалось совсем, а недавнее убийство невинного охранника казалось чем-то нереальным, практически киношным. Жизнь Чимина превратилась в боевик с элементами драмы, в котором он — главный герой, потерявший в один момент всё. И в попытках выжить, вернуть все на свои места и отыскать людей, которых любит, Паку не хватает времени на сожаления, анализирование собственных поступков. Отчаялся? Наверное. «Я — убийца» — звучало затравленно в голове, пока он бежал по плохо виднеющейся тропинке, цепляя рукавами слишком большой по размеру куртки, скрюченные ветки деревьев. Больничные тапки то и дело соскальзывали с ног и зима кусала огрубевшие ступни, — «Я буду жить с этим. Буду жить. Жить». «Я найду тебя». «Подожди меня, Юнги-я». «Подожди меня ещё немного. Не ощущай моих страхов. Жди. Я иду». Чимин знал. Верил. Надеялся, что Юнги его ждёт. Лес кончился совершенно неожиданно, сменяясь на склон, ведущий к дороге. Чимин плохо ориентировался в темноте, наступая на неровные земляные комы и камни, спотыкаясь, падая и царапая о них же ладони. Позади — чуждый лес, тянущийся к нему высохшими, колючими лапами. Норовящий затянуть в свою темно-зеленую пучину и связать корнями по рукам и ногам, чтобы страх стал постоянным спутником и пустил собственные корни, обвивая чиминовы ребра.