Сириус. Убить нельзя влюбиться.

13 часть.

flashback

— А вот это сюда, — Тэхен разинул рот и задумчиво оглядел фотографии, зажатые между поверхностью холодильника и круглыми разноцветными магнитами. — Это кто вас фотографировал? — мама подошла сзади незаметно, вытирая руки о кухонное полотенце, заставив сына подпрыгнуть от неожиданности. — Напугала, — фотографии удостоились удовлетворенного взгляда двух пар глаз, — Намджун-хён фоткал. Кто же ещё. А потом и распечатал.

— С Чимином мало фотографий. — Да нет, тебе кажется, — Тэхен пересчитал, тыкая пальцем в каждую фотокарточку, — Хм. Действительно мало. — Совсем помешался на Хосоке? — Ну, мам! — А то я не видела, что каждый вечер с ним пропадаешь, — женщина, чьи волосы были уложены в аккуратный пучок, обошла стол и принялась помешивать суп, томившийся на плите. — Мы друзья вообще-то, — надулся сын и вылетел из кухни, смущенно шлепая себя по щекам, — Вот как скажет иногда, что аж в краску бросает. Безусловно, Хосок-хён чудесный. Тэхен с ним знаком давно и восхищался другом по любому поводу. Ну, а что здесь зазорного? Просто хён улыбается красивее всех, всегда находит нужные слова, да и объятия его самые уютные и Тэхен иногда перегибает палку, зажимая Хосока во всех углах, прощупывая пальцами его шею, лопатки и поясницу. А тот не сопротивляется, считая это очередными странными шалостями тонсена, которому просто не хватает внимания и ласки. И Хосок с удовольствием их дарит, позволяя себя обнимать и трогать. Когда Тэхен узнал, что для Патриэма не страшно иметь нестандартные отношения, то скинул невидимую бронь и признался себе, что испытывает к хёну влечение. И теперь ждал из храма письма о том, что Хосок — его судьба. Но письма всё не было, а Тэхен решил отгонять от себя стыдливый румянец, когда хён опять прижимался к нему сзади. И тех фотографий, что висят теперь на холодильнике, катастрофически мало. Тэхен бы распечатал лицо Хосока на всю стену. Нет. Заказал бы фотообои, чтобы в каждой комнате, на каждой стене было. Но, а в идеале вообще самый настоящий Хосок из плоти и крови чтобы жил вместе с Тэхеном и обнимал, обнимал, обнимал. Всю оставшуюся жизнь. После того, как Ким-младший видит запретного для всех Чимина, выглядывающего из окна тонированного автомобиля, то понимает, что Пак не несчастен. О нет, вовсе нет. Тэхен знает Чимина чуть ли не с пеленок и способен прочитать его лицо. Чимин соскучился, но не страдал. Он не пытался сбежать или воспротивиться нуллу. Ким уверен, что его милашка-друг влюблён и на душе отлегло. Самому захотелось любить открыто. Хосок в одних трусах прыгал по комнате, пытаясь влезть хоть в одну штанину узких джинс. Он кряхтел и врезался плечами в шкаф, косяки, стены, мысленно матеря моду. — Зачем тебе такие джинсы? Мучаешься ведь, — Тэхен развалился на не заправленной кровати друга и цеплял носом близкий сердцу запах хёна, — Издевательство! — У меня свидание вообще-то, — пропыхтел Хосок, всё же натягивая непослушную вещь. Но только до бёдер. Дальше не лезли. — Свидание?! — Тэхен подскочил на кровати и попытался ринуться к хёну, выплескивая на того нескончаемый чан с возмущениями, но запутался ногой в пододеяльнике и грузно рухнул на пол, протяжно шипя, — Ничего мне не сказал. Как так можно? — Вот беда с тобой, — Чон подхватил друга под руки и поднял, шлепая по заднице, — Мы вчера не виделись, забыл? А она меня вчера позвала. — Иди сюда, — Ким вздохнул и смиренно запрятал возмущение куда подальше. Он подошел к Хосоку практически вплотную, хватаясь за пояс его джинс и притягивая к себе еще ближе. — Ты чего творишь? — приглушенно спросил Чон, вжимаясь лицом в плечо друга. — Пропихиваю тебя в штаны, — с этими словами, Ким потянул джинсы вверх и несколько раз встряхнул, чтобы хён смог проскользнуть в слишком обтягивающую вещь. А тот лишь поскуливал и чуть ли не крошил пальцами чужие плечи, стискивая зубы и перебирая ногами. — Отлично сели, — хмыкнул Тэхен и сделал шаг назад, оценивая худые привлекательные бедра, на которых опасно натянулась ткань, — Только застегнуть будет проблематично. Хосок втянул живот, напрягся так, что вена на шее вздулась, и всё же победил ускользающую пуговицу и пропихнул её в петельку. — А если на жопе лопнут? — Не лопнут. Мы гулять будем. — А если сядешь на лавку? Лопнут же. — Ну вот и проверю девчонку на наличие чувства юмора, — миролюбиво засмеялся Хосок и принялся оглядывать себя в зеркало, опуская, подвернутые до локтей рукава свободного белого свитера. — Хён, — Ким давно хотел поговорить на эту тему, поэтому волновался и его голос приправлялся нервозностью и смущением, — Как ты думаешь, почему Чимин влюбился в Юнги? Нет, даже не так. Почему Чимин влюбился в нулла? — Что за странный вопрос? — Хосок улыбнулся, смотря на отражение тонсена в зеркале, — Чимин ходил за ним по пятам почти три года. Три года они играли в гляделки и в итоге влюбились. — Влюбились? — переспросил Ким, делая ударение на последний слог, — Как нулл может влюбиться? Глупости. — Мы не знаем, как устроены нуллы и как их создают. Мы верим лишь в то, о чём нам говорит Правитель или экспедиты. — Думаешь, что нулл способен, — Тэхен наклонился к севшему рядом на кровать Хосоку, — Ну. Способен любить? — Что за мальчишка, — рыкнул Хосок и потянул тонсена за щеку, — Может где-то внутри и способен. Будем считать, что это так. Будем надеяться, что наш Чимини счастлив. — Хён, — Ким опустил глаза. Уголки его губ тоже опустились, — Значит человек может любить того, кого захочет? Совсем-совсем любого, да? — Тэхен-а, ну что за ребячество. Конечно же любого человека можно любить. Разве этому чувству можно запретить рождаться? — Ну да, ты прав, — он кивнул так, что даже кровать прогнулась под его весом, — Любовь, как болезнь. Подкашивает не предупреждая. — Нет же, глупый, — Чон коснулся подушечками пальцев подбородка тонсена, призывно надавливая, приподнимая. Взгляд глаза в глаза, Тэхен считал взмахи ресниц, в такт которым билось и его сердце, — Любовь — это наоборот то, что способно помочь в борьбе с любым недугом. Раздалась громкая трель телефона и Хосок потянулся к тумбе, морщась и поправляя неудобные джинсы, которые чудесным образом остались невредимыми, когда он садился. Чон говорил в трубку сначала весело, приветствуя и любопытствуя о делах, но спустя десяток секунд приуныл и сгорбился, что не скрылось от глаз любящего Кима-младшего. — Хосоки-хён, что стряслось? — Она не сможет прийти, — Чон кинул телефон на кровать и встал напротив окна, не желая сталкиваться разочарованным взглядом с тонсеном, — Свидание обломалось. — А пошли со мной, — неожиданно смело и громко крикнул Тэхен, вскакивая с кровати. Он и сам перепугался такой своей решительности. — Куда? — губы Хосока растянулись в идеальную «О». — Так это, — стушевался тонсен, — На свидание.
the end.