Шестнадцатого апреля, почти шесть месяцев после описанного
мною дня, отец вошел к нам на верх, во время классов, и
объявил, что нынче в ночь мы едем с ним в деревню. Что-то
защемило у меня в сердце при этом известии, и мысль моя тотчас
же обратилась к матушке.
Причиною такого неожиданного отъезда было следующее письмо:
Петровское, 12 апреля.
"Сейчас только, в десять часов вечера, получила я твое
доброе письмо, от 3 апреля, и, по моей всегдашней привычке,
отвечаю тотчас же. Федор привез его еще вчера из города, но
так как было поздно, он подал его Мими нынче утром. Мими же,
под предлогом, что я была нездорова и расстроена, не давала
мне его целый день. У меня точно был маленький жар, и,
признаться тебе по правде, вот уж четвертый день, что я не
так-то здорова и не встаю с постели.
Пожалуйста, не пугайся, милый друг: я чувствую себя
довольно хорошо и, если Иван Васильич позволит, завтра думаю
встать.
В пятницу на прошлой неделе я поехала с детьми кататься; но
подле самого выезда на большую дорогу, около того мостика,
который всегда наводил на меня ужас, лошади завязли в грязи.
День был прекрасный, и мне вздумалось пройтись пешком до
большой дороги, покуда вытаскивали коляску. Дойдя до часовни,
я очень устала и села отдохнуть, а так как, покуда собирались
люди, чтоб вытащить экипаж, прошло около получаса, мне стало
холодно, особенно ногам, потому что на мне были ботинки на
тонких подошвах и я их промочила. После обеда я почувствовала
озноб и жар, но, по заведенному порядку, продолжала ходить, а
после чаю села играть с Любочкой в четыре руки. (Ты не узнаешь
ее: такие она сделала успехи!) Но представь себе мое
