Вечно твой...вечно мой...вечно наш

12 ☆

Дженни

Я думала, что привыкла к ощущению, когда ветер развевает мои волосы. Но ничто не сравнится с ветром, который взбивает мои локоны на вершине Эмпайр-Стейт-Билдинг.
Я думала, что целовалась по-всякому. Но ничто не сравнится с поцелуем Чона под сказочным замком в Центральном парке. С поцелуем в короне статуи свободы. В центре Таймс-сквер, яркие огни сверкали, когда люди проносились мимо нас, будто у них не было ни секунды свободного времени в мире.
Люди всегда спешат, даже если у них много времени. И хоть у меня его было очень мало, я старалась делать все медленно. Размеренно. Тщательно. Чтобы насладиться любым новым опытом. Сделать глубокий вдох и вдохнуть каждый новый вид, запах или звук.
Просто остановиться. Вдохнуть. Принять.
Поцелуи Чонгука разные. Медленные и нежные, мягкие, будто перышко. Также были страстные, быстрые и упоительные. И от тех, и от тех у меня перехватывало дыхание. И те, и те попадут в банку.
Больше поцелуев оставалось на моем сердце.

- Теперь моя очередь? - спросила я, когда Чон взялся за мой воротник и натянул его туже вокруг шеи. Он проверил часы. Я смотрела на него с любопытством, задаваясь вопросом, почему он продолжал проверять время. Чонгук увидел, что я наблюдаю за ним с подозрением.
Обняв меня, он ответил:
- У тебя есть несколько часов, затем мы возвращаемся к моему плану.
Я поморщила нос на его требовательное отношение и игриво высунула язык. Пламя разгорелось в глаза Чонгука, когда я это сделала. Он двинулся вперед и прижался ртом к моим губам, его язык немедленно заскользил возле моего. Я завизжала и крепче ухватилась за него, когда он наклонил меня, прежде чем разорвать поцелуй.
- Не искушай меня, - сказал он игриво. Но я все еще видела огонь в его взгляде. Мое сердце пропустило удар. С возвращения Чона в мою жизнь, мы не занимались ничем, кроме поцелуев. Целовались и разговаривали, обнимая друг друга как можно крепче. Он никогда не давил на меня, но с каждой прошедшей неделей, я все больше хотела снова отдать ему себя.
Воспоминания о нашей ночи два года назад, как катушка с фильмом появились в моей голове. Сцена была такой яркой, такой наполненной любовью, что мои легкие сжались. Потому что я все еще помнила его взгляд, когда он двигался надо мной. Все еще помнила, как его глаза смотрели на меня. То, как жар затапливал меня, когда я чувствовала его такого теплого в своих руках.
И я помнила его нежные прикосновения к моему лицу, губам и волосам. Но самое лучшее, что я помнила - это его лицо в том тусклом свечении. Несравнимое выражение обожания. Выражение, которое говорило мне, несмотря на то, что мы были молодыми, то, что мы делали, изменило нас навсегда.
Соединив нас телом, разумом и душой.
По-настоящему сделав нас бесконечностью.
Навечно и навсегда.
- Куда мы идем, Нини? - спросил он, вырывая меня из моих мыслей. Он прижал тыльные стороны ладоней к моим пылающим щекам. - Ты горячая, - сказал он с сильным акцентом, идеальный звук, проходящий через меня, как прохладный ветерок.
- Я в порядке, - сказала я скромно. Взяв его за руку, я пыталась вести его по улице. Он потянул меня, и заставил посмотреть в его обеспокоенное лицо.
- Дженни...
- Я в порядке, - перебила я его, прижавшись губами к его для убедительности.
Раздраженно застонав, он закинул руку мне на плечо и повел меня вперед. Я высматривала название улиц и жилых массивов, разбираясь, куда идти отсюда.
- Ты собираешься рассказать мне, куда мы? - спросил он.
Уверенная, что мы идем в правильном направлении, я покачала головой. Чонгук запечатлел поцелуй в мой висок, когда подкурил сигарету. Когда он закурил, я воспользовалась возможность оглядеться вокруг себя. Я полюбила Нью-Йорк. Полюбила все в нем. Эклектичных людей - художников, деловых людей и мечтателей - вплетенных в гигантскую мешанину жизни. Забитые улицы, гудки машин и крики идеального симфонического саундтрека города, который никогда не спит.
Я вдохнула свежий запах снега в холодном воздухе и придвинулась ближе к груди Чона.
- Мы сделали это, - сказала я и улыбнулась, на краткое мгновение закрыв глаза.
- Что? - спросил он, теперь знакомый запах его сигаретного дыма развевался между нами.
- Это, - сказала я. - Мы... гуляем по Бродвею. Вот так мы бы гуляли по городу, направляясь встретиться с друзьями, в наши колледжи или квартиру. - Я подтолкнула его руку плечом. - Ты бы держал меня точно также, и мы бы болтали. Ты бы рассказал мне о своем дне, а я тебе о своем. - Я улыбнулась нормальности сцены. Потому что мне не нужны были широкие жесты или сказки; нормальной жизни с парнем, которого я люблю, было бы достаточно.
Даже в этот момент оно того стоило.
Чонгук ничего не ответил. Я уже запомнила, что когда я так откровенно говорила о вещах, которые не сбудутся, он выбирал ничего не отвечать. И это было нормально. Я понимала, почему он защищал свое уже разбитое сердце.
Если я могла защитить его за него, я бы сделала это, но я была тому причиной.
Я также молилась, чтобы все было хорошо, чтобы я также могла оказаться лекарством.
Увидев вывеску на старом здании, я посмотрела на него и сказала:
- Мы почти на месте.
Чонгук огляделся вокруг в недоумении, и я была рада. Я не хотела, чтобы он видел, куда мы идем. Я не хотела, чтобы он злился на жест доброты. Не хотела, чтобы ему было больно от принуждения увидеть будущее, которое может его ждать.
Я направила его влево в сторону здания. Чонгук бросил бычок на землю и взял меня за руку. Подойдя к турникету, я попросила наши билеты.
Чонгук оттолкнул мою руку от кошелька, когда я пыталась заплатить. Он заплатил, еще не зная, куда мы направляемся. Я потянулась и поцеловала его в щеку.
- Такой джентльмен, - подразнила я, и наблюдала, как он закатил глаза.
- Не уверен, что твой отец думает то же самое обо мне.
Я не смогла сдержать смех. Когда смех вырвался на свободу, он остановился и посмотрел на меня, протянув руку. Я вложила свою в его и позволила ему потянуть меня. Его рот оказался чуть выше моего уха, и он сказал:
- Почему, когда ты так смеешься, я неистово хочу сфотографировать тебя?
Я подняла голову, мой смех угас.
- Потому что ты умеешь запечатлеть все аспекты человеческого состояние: хорошие, плохие, правду. - Я пожала плечами и добавила: - Потому что, несмотря на то, как сильно ты протестуешь и источаешь ауру тьмы, ты борешься за счастье, хочешь быть счастливым.
- Нини. - он отвернул голову. Как всегда, он не хотел воспринимать правду, но она была там, заперта в его сердце. Все, что он хотел когда-либо, быть счастливым - только он и я.
Я же хотела, чтобы он научился быть счастливым сам по себе. Хотя я буду проживать рядом с ним каждый день в его сердце.
- Гуки - мягко призвала я. - Пожалуйста, пойдем со мной.
Чон уставился на мою вытянутую руку, прежде чем смягчился и переплел наши пальцы вместе. Даже тогда он пялился на наши соединенные ладони с намеком на боль в сдержанном взгляде.
Приблизив наши руки к своим губам, я поцеловала тыльную сторону его ладони и прижала их к моей щеке. Он выдохнул через нос. Наконец он притянул меня под защиту своей руки. Обняв его за талию, я провела его через двойные двери, открывая взору происходящее за ними.
Мы были встречены огромным, открытым пространством известных фотографий, обрамленных стенами. Он замер, и я подняла голову как раз, чтобы увидеть его удивленную, тем не менее, страстную реакцию на зрелище перед ним - его мечту перед ним. Выставка фотографий, которые сформировали наше время.
Фотографии, которые изменили мир.
Идеально запечатленные моменты времени.
Грудь его медленно поднялась, когда он глубоко вдохнул, затем выдохнул со сдержанным спокойствием. Он опустил взгляд на меня и приоткрыл губы. Ни звука не вышло. Ни одного слова.
Потерев его грудь своей рукой, под фотоаппаратом, который висел на его шее, я сказала:
- Я нашла эту выставку вчера вечером, и захотела, чтобы ты увидел ее. Она будет здесь целый год, но я хотела оказаться здесь с тобой, в этот момент. Я... я хотела разделить это с тобой.
Чонгук моргнул, его выражение лица было нейтральным. Единственной видной реакцией было то, что он стиснул челюсти. Я не была уверена, был ли это хороший знак или нет.