Вечно твой...вечно мой...вечно наш

2 ☆

Чонгук

Два года назад
Пятнадцать лет
Зал погрузился в тишину, когда она вышла на сцену. Ну, не все было в тишине - кровь ревела в моих ушах, когда моя Нини аккуратно села. Она выглядела прекрасно в своем черном платье без рукавов; ее длинные каштановые волосы были убраны в пучок, сверху которого был бант.
Подняв фотоаппарат, что всегда висел у меня на шее, я приблизил объектив, когда она расположила смычок у струн виолончели. Я всегда любил ловить ее в этот момент. В момент, когда она закрывала свои карие глаза. В момент, когда на ее лице было самое идеальное выражение - взгляд, который появлялся до начала музыки. Выражение чистой страсти к звукам, что должны последовать.
Я сделал снимок в идеальное время, и затем заиграла мелодия. Опустив фотоаппарат, я сосредоточился только на ней. Я не мог фотографировать, пока она играла. Я не мог допустить, что пропущу хоть часть того, как она выглядела на сцене.
На моих губах появилась маленькая улыбка, когда ее тело начало раскачиваться под музыку. Она любила эту симфонию, играла ее так долго, как я мог помнить. Ей не нужны были ноты для этого.
Я не мог перестать пялиться, мое сердце билось как гребаный барабан, когда губы Дженни дернулись в улыбке. Ее глаза оставались закрытыми, но можно было сказать, какую часть музыки она обожала. Ее голова наклонялась в сторону, а улыбка растягивалась на губах.
Люди не понимали, что даже после всего этого времени, она по-прежнему была моей. Нам было всего по пятнадцать, но с тех пор как я поцеловал ее в вишневой роще в восемь лет, никогда не было никого другого. Я был слеп ко всем другим девушкам. Я видел только Дженни. В моем мире существовала только она.
И она отличалась от всех других девочек в нашем классе. Она была необычная, не популярная. Ее не беспокоило, что о ней думают другие - никогда. Она играла на виолончели, потому что любила ее. Она читала книги, училась ради удовольствия, просыпалась рано, только чтобы посмотреть рассвет.
Вот почему она была для меня всем. Моим навечно и навсегда. Потому что она была уникальной. Уникальной, в городе полном точных копий красивых дурочек. Она не хотела чьего-то одобрения, не хотела никого обводить вокруг пальца и не хотела бегать за парнями. Она знала, что у нее есть я, как и я знал, что у меня есть она.
Мы были всем, что нам было нужно.
Я поерзал на своем сиденье; звук виолончели стал тише, когда Дженни заканчивала музыкальную партию. Снова подняв свой фотоаппарат, сделал финальный снимок, когда она убрала свой смычок от струн, с довольным выражением, которое украшало ее красивое лицо.
Услышав звук аплодисментов, я опустил фотоаппарат. Дженни убрала инструмент от груди и встала на ноги. Она сделала небольшой поклон, затем осмотрела зал. Ее глаза встретились с моими, она улыбнулась.
Я думал, что мое сердце выскочит из груди.
Я ухмыльнулся в ответ, убирая свои волосы от лица с помощью пальцев. Щечки Дженни покраснели, затем она покинула сцену; освещение зрительного зала заполнило помещение. Она была последней выступающей. Она всегда закрывала концерт. Она была лучшим музыкантом в районе в нашей возрастной группе. По моему мнению, она затмевала всех людей из последующих трех возрастных групп.
Один раз я спросил у нее, как у нее получается так играть. Она ответила мне просто: мелодия выливается из-под ее смычка так же легко, как она дышит. Я не мог представить себе, что означает иметь такой талант. Но это была Дженни - самая изумительная девушка в мире.
Когда аплодисменты стихли, люди начали покидать зал. Рука прижалась к моей. Мама Дженни вытирала свои слезы. Она всегда плакала, когда Дженни выступала.
- Чонгук, милый, нам нужно отвезти этих двоих домой. Ты встретишь Нини?
- Да, конечно, - ответил я и тихо рассмеялся над сёстрами Дженни. Сестренки, девяти и одиннадцати лет, спали на своих местах. Они не очень увлекались музыкой, не как Дженни.
Папа Дженни закатил глаза и слегка помахал, затем повернулся к девочкам, чтобы забрать их домой. Мама Дженни поцеловала меня в макушку, и затем они ушли.
Когда шел по проходу, я слышал шепот и хихиканья, доносящиеся справа. Посмотрев на те места, я заметил группу девятиклассниц, которые смотрели в мою сторону. Я опустил голову, игнорируя их взгляд.
Такое случалось часто. Я понятия не имел, почему так много девочек оказывало мне столько внимания. Я был с Дженни так долго, как себя помню. Я не хотел никого другого. Я желал, чтобы они перестали пытаться забрать меня у моей девочки - такого никогда не случится.
Я прошел через выход и направился к закулисной двери. Воздух был уплотненным и влажным, из-за чего моя черная рубашка липла к телу. Мои черные джинсы и черные ботинки, вероятно, были слишком теплыми для весенней погоды, но я одевался в таком стиле каждый день, независимо от погоды.
Видя, как выступающие начали выходить за дверь, я прислонился к стене зала, приставив ногу к окрашенной белым кирпичной стене. Я скрестил руки на груди, только раскрывая их, чтобы убрать волосы с глаз.
Я наблюдал, как выступающие обнимаются со своими семьями, затем заметил тех же самых девушек, что пялились на меня, и опустил глаза в пол. Я не хотел, чтобы они подходили. Мне было нечего им сказать.
Мой взгляд все еще был опущен, когда я услышал шаги рядом с собой. Я поднял голову как раз, когда Дженни бросилась ко мне, ее руки обернулись вокруг моей спины, сжимая меня крепко.
Я рассмеялся и обнял ее в ответ. Я был ростом уже почти сто восемьдесят три сантиметра, поэтому возвышался над ста пятьюдесятью двумя сантиметрами Дженни. Хотя мне нравилось, как она идеально мне подходила.
Глубоко вдохнув, я вобрал приторно-сладкий запах ее духов и прижал щеку к ее голове. После последнего сжатия, она отстранилась и улыбнулась мне. Ее карие глаза сильнее выделялись из-за туши и легкого макияжа, ее губы розовые и пухлые от вишневого бальзама для губ.
Я провел руками по ее бокам и выше, остановившись, когда они обхватили ее мягкие щеки. Реснички Дженни затрепетали, отчего она выглядела очень мило.
Не в силах сопротивляться желанию почувствовать ее губы на своих, я медленно наклонился вперед, почти улыбаясь, услышав, как она затаила дыхание, как она делала каждый раз, когда я целовал ее, в тот самый момент, прежде чем наши губы соприкасались.
Когда наши губы встретились, я выдохнул через нос. Дженни всегда была такой на вкус - вишневой, как ее бальзам для губ, который заполнил мой рот. И она поцеловала меня в ответ, ее маленькие ручки все еще крепко сжимали мою черную рубашку.
Медленно и нежно я ласкал ее рот, пока, наконец, не отстранился, оставив три коротких легких поцелуя на ее опухших губах. Я сделал вдох и наблюдал, как ее глаза, затрепетав, открылись.
Ее зрачки были расширены. Она облизала свою нижнюю губу, прежде чем сверкнула яркой улыбкой.
- Поцелуй триста пятьдесят два. С моим Гуки у стены зрительного зала. - Я задержал дыхание, ожидая, что она продолжит. Блеск в глазах сказал мне, что слова, которые я надеялся услышать следующими, слетят с ее губ. Наклонившись ближе, балансируя на цыпочках, она прошептала:
- И мое сердце почти взорвалось. - Она записывала только сверхособенные поцелуи. Только те, что переполняли ее сердце. Каждый раз, когда мы целовались, я ждал этих слов.
Каждый раз, когда она произносила их, она восхищала меня своей улыбкой.
Дженни рассмеялась. Я не удержался и широко улыбнулся на звук счастья в ее голосе. Затем прижался в еще одном быстром поцелуе к ее губам и сделал шаг назад, закинув руку на ее плечо. Я прижал ее ближе и расположил щеку на макушке ее головы. Рука Дженни обвивала мою спину и живот, и я повел ее от стены. Когда я сделал это, она замерла.
Я поднял голову и увидел, что девятиклассницы показывают на нее и шепчутся друг с другом. Их взгляды были сосредоточены на ней в моих руках. Мои челюсти сжались. Я ненавидел, что они относились к ней так из-за ревности. Большинство девушек никогда не давали Дженни и шанса, потому что хотели то, что было у нее. Она говорила, что ей все равно, но я видел, что все не так. Тот факт, что она застыла в моих руках, говорил о многом.
Переминаясь с ноги на ногу перед ней, я ждал, когда она поднимет голову. Как только она сделала это, я категорично заявил:
- Игнорируй их.
Мой желудок ухнул вниз, когда я наблюдал ее вымученную улыбку.
- Я игнорирую, Гуки. Они не беспокоят меня.
Я наклонил голову в сторону и приподнял брови. Дженни покачала головой.
- Это правда. Я уверяю тебя, - попыталась солгать она. Она посмотрела мне через плечо и пожала плечами. Когда она встретилась глазами с моими, то сказала:
- Но я понимаю это. Я хочу сказать, посмотри на себя, Гуки. Ты великолепен. Высокий, загадочный, необычный...! - Она рассмеялась и прижала ладонь к моей груди. - В тебе есть все признаки «плохиша». Девочки ничего не могут поделать, и хотят тебя. Ты - это ты. Ты совершенство.
Я сделал шаг ближе и наблюдал, как ее карие глаза расширились.
- И ты, - добавил я.
Напряжение спало с ее плеч.
Я положил свою руку на ее, что все еще была на моей груди.
- И я не загадочный, Нини. Ты знаешь обо мне все, нет никаких секретов и тайн.
- Для меня, - спорила она, еще раз встретившись со мной взглядом. - Ты не загадочный для меня, но ты такой для всех девочек в школе. Все они хотят тебя.
Я вздохнул, начиная злиться.
- А все, чего хочу я, - это ты. - Дженни смотрела на меня, как будто хотела что-то найти в моем выражении лица. Это только раздражало меня больше. Я переплел наши пальцы и прошептал:
- Навеки.
Искренняя улыбка растянулась на ее губах.
- Навечно и навсегда, - она, наконец, прошептала в ответ.
Я опустил голову, чтобы прижаться лбом к ее. Мои руки обхватили ее щеки, и я заверил ее:
- Я хочу тебя и только тебя. Я понял это, когда мне было пять лет, и ты пожала мою руку. Никакая другая девушка не изменит этого.
- Да? - спросила она, но я мог слышать, что веселье вернулось в ее милый голосок.
- yeah, - я ответил на английском, услышав сладкий звук ее хихиканья в своих ушах. Она любила, когда я говорил на английском. Я поцеловал ее в лоб, затем сделал шаг назад, продолжая держать ее руки.
- Твои мама и папа повезли девочек домой, они попросили меня передать тебе.
Она кивнула, а затем посмотрела на меня с беспокойством.
- Что ты думаешь насчет сегодня?
Я закатил глаза, сморщив нос.
- Как всегда ужасно, - сказал я сухо.
Дженни рассмеялась и ударила меня по руке.
- Чон Чонгук! Не будь таким грубым! - отчитала она меня.
- Ладно, - сказал я, притворяясь раздраженным. Я прижал ее к своей груди, обернув руки вокруг спины, удерживая ее возле себя. Она завизжала, когда я начал целовать ее щеку вверх и вниз, держа ее руки прижатыми к бокам. Я опустил губы к ее шее, и она задержала дыхание, все смешки были забыты.
Я переместил рот выше и прикусил мочку ее уха.
- Ты была изумительна, - прошептал я тихо. - Как всегда. Ты была идеальна. Ты владеешь этой сценой. Владеешь всеми в этой комнате.
- Гуки, - пробормотала она, я слышал счастливые нотки в ее голосе.
Я отстранился, все еще не расцепляя рук.
- Я горжусь тобой, когда вижу на этой сцене, - признался я.
Дженни покраснела.
- Гук - сказала она застенчиво, но я наклонил голову, чтобы удержать контакт глаза в глаза, когда она пыталась увернуться. - «большая сцена», помнишь. В один прекрасный день, я буду смотреть твое выступление в «большой сцене».
Ей удалось освободить одну руку, и она шлепнула меня по руке.
- Ты мне льстишь.
Я покачал головой.
- Никогда. Я говорю только правду.
Она прижала свои губы к моим, и я прочувствовал ее поцелуй до кончиков пальцев на ногах. Когда она отстранись, я отпустил и разжал наши пальцы.
- Мы пойдем на поле? - спросила она, когда я начал вести ее по парковке, держа ее как можно ближе, когда мы проходили мимо группы девятиклассниц.
- Я бы предпочел побыть вдвоем с тобой, - сказал я.
- Джису спросила, придем ли мы. Все будут там. - Дженни посмотрела на меня. По тому как дергались ее губы, я знал, что хмурюсь. - Сегодня вечер пятницы, Гуки. Нам по пятнадцать, и ты проводишь большую часть вечеров, наблюдая, как я играю на виолончели. У нас осталось полтора часа до комендантского часа, мы, правда, должны увидеться с нашими друзьями как нормальные подростки.
- Ладно, - я сдался и обернул руку вокруг ее плеча. Наклонившись, я прижал рот к ее уху и сказал:
- Но завтра ты будешь в моем распоряжении.
Дженни обняла меня за талию и крепко сжала.
- Обещаю.
Мы услышали, что девочки позади нас упомянули мое имя. Я раздраженно вздохнул, когда Дженни слегка напряглась.
- Это потому что ты другой, Гуки, - сказала Дженни, не поднимая головы.
- Ты любишь искусство, увлечен фотографией. Носишь темную одежду. - Она рассмеялась и покачала головой. Я убрал волосы со своего лица, и она указала на это. - Но в основном из-за этого.
Я нахмурился.
- Из-за чего?
Она вытянула руку и потянула прядь моих длинных волос.
- Когда ты делаешь это. Когда откидываешь свои волосы назад. - Я приподнял бровь, озадаченный. Дженни пожала плечами.
- Это в какой-то степени неотразимо.
- maybe - сказал я, прежде чем остановился и встал перед ней, слишком демонстративно убирая волосы назад, пока она не засмеялась.
Дженни закусила нижнюю губу. Я знал, что это из-за того, что она нервничала, но не знал почему, пока она не сказала:
- Единственная девушка, которая беспокоит меня - это Лиса. Потому что она так долго хочет тебя, и я уверена, что она сделает все, чтобы заполучить тебя.
Я покачал головой. Мне даже не нравилась Лиса, но так как она была в нашей группе друзей, она всегда околачивалась поблизости. Всем моим друзьям нравилась она, они все думали, что Лиса самая красивая в округе. Но я никогда не замечал этого, и я ненавидел, как она относилась ко мне. Ненавидел то, что из-за нее Дженни беспокоилась.
- Она ничего не значит, Нини, - успокоил я ее. - Ничего.
Дженни прижалась ближе к моей груди, и мы повернули направо к нашим друзьям. Я прижимал ее ближе с каждым нашим шагом. Лиса выпрямилась, когда мы подошли.
Повернув голову к ней, я повторил:
- Ничего.
Дженни схватилась за мою рубашку, показывая мне, что слышала меня. Ее лучшая подруга Джису подпрыгнула на ноги.
- Нини! - закричала Джису взволнованно, подойдя и притянув ее в объятия. Мне нравилась Джису. Она была легкомысленная, редко думала, прежде чем сказать, но любила Дженни, а Дженни любила ее. Она была одной из немногих в нашем городке, которая находила причудливость Дженни привлекательной, а не просто странной.
- Как ты, милая? - спросила Джису, делая шаг назад. Она осмотрела черное платье для выступления. - Ты выглядишь прекрасно! Так чертовски мило!
Дженни склонила голову в знак благодарности. Я снова взял ее за руку, повел нас вокруг небольшого костра, что они зажгли в костровой чаше, и мы сели. Я прислонился к длинной скамейке, потянув Дженни вниз - сесть между моих ног. Она сверкнула улыбкой, когда садилась со мной, прижав свою спину к моей груди, а голову к моей шее.
- Итак, Джен, как все прошло? - Намджун, мой лучший друг, спросил через костер. Мой другой близкий друг, Тэхен, сидел рядом со мной. Он кивнул подбородком в приветствии, его подруга махнула нам тоже.
Дженни пожала плечами.
- Нормально, я полагаю.
Когда я обернул руку вокруг ее груди, держа ее крепко, я посмотрел на своего темноволосого друга и добавил:
- Звезда концерта. Как всегда.
- Это просто виолончель, Чонгук. Ничего слишком особенного, - тихо спорила Дженни.
Я покачал головой, протестуя.
- Она вызвала бурные овации.
Я увидел, что Джису улыбнулась мне. Я также заметил, что Лиса пренебрежительно закатила глаза. Дженни проигнорировала Лису и начала болтать с Джису по поводу уроков.