Дорогой читатель...

С Новым годом, что-ли...

            Кажется, это один из тех немногих дней, когда мы могли не делать ровным счётом ни-че-го. Я проснулся и понял, что вообще ничего не понял. Если быть точнее, то я просто забыл, где нахожусь: уже привык просыпаться в кровати (невероятно), а тут... поднял голову со стола и немного опешил. У меня не было сил думать, потому что я был измождён учёбой и особенно вчерашним событием, которое уже не могло представляться мне реальным в силу того, что моей голове было больно совершать какие-то мыслительные процессы. В этот день мне не удалось созерцать потолок, да и даже если бы хотелось, всё равно бы не удалось: шея затекла, спина превратилась в дерево, приносящее боль каждому моему движению. Но я был счастлив. Опять-таки, я не понимал, почему, потому что думать было лень. Я просто чувствовал, что, как это обычно бывает, если человеку не надо идти куда-то с утра, то он, как правило, счастлив. Если, конечно, он не парализован, не болен и не одинок до смерти. А я не парализован... пока что (ну кто его знает, этот инсульт? С моими-то странными тревожными мыслями... и до него недалеко), не болен, и уж точно не одинок. В библиотеке, сопя в какой-нибудь коробке из под книг, спит дух библиотеки, видимо, смертельно ранивший незнакомого мужчину в порыве ярости, в женском корпусе – подруга, успокоившая вчера первого, а на моей кровати... друг с опухшими от слёз глазами. Да, всё в порядке, никто из нас не болен, не парализован и не одинок. И нам не надо никуда идти с утра. Мы счастливы, значится. И с нами вообще всё нормально.

Не сразу я пришёл в себя. Ещё минут пять я смотрел в окно, зачарованное узорами лёгкого мороза, поцелованное утренним зимним туманом. Не знаю, чем меня привлёк этот мутный пейзаж, однако, рассматривать его показалось мне весьма интересным занятием, если не единственным, на которое я был способен. Я просто лежал, облокотившись почти всем своим весом на стол, поднявши только голову, глядел на оконную раму, вглубь уже настающего утра, и думал: «О, да... красиво... замечательно. Утро... утро настало. Очень мило. Очень кстати. Уже настала пора для утра. Вчера что-то было... А, в прочем... сейчас земля повернётся нашим бочком к солнышку, и всё нормально будет... так, я не помню... вчера кого-то застрелили?». Кроме бессмыслицы, увы, в голову ничего не приходило. Постепенно всплывали картинки вчерашнего вечера, и чем больше я вспоминал, чем больше понимал, что всё это действительно происходило, тем паршивее мне становилось. Я не хотел портить себе настроения с утра, однако, оно само так получилось. Кажется, даже моё сердце начало биться быстрее в несколько раз, а к лицу подступил жар и даже какая-то горечь. Я думал, что всё могло обернуться для нас иначе, если бы Крис не выхватил пистолет, или если бы Эдвин всё-таки убил того мужчину, в общем... всё могло быть по-другому, куда печальнее, чем есть на самом деле. И от осознания того, что наши жизни были на волоске от разрушения, мне всё больше хотелось не двигаться сегодня вообще никак. Помимо того, меня волновала ещё одна вещь ­– реакция мистера Аэри. Я в его отношении, вообще, много чего не понимал. Почему никто не стоит на вратах академии? Почему никто не пришёл к нам на помощь, кроме Эдвина (А он бы всё равно пришёл, потому что только с нами и таскается, поэтому он не считается)? И если мистер Аэри знает о нашем вчерашнем ночном рандеву, то нам всем несдобровать, хотя мы не сделали ничего плохого. Может быть, вина капнет на Эдвина, потому что он ранил человека, но он ведь просто пытался спасти наши жизни, и его, получается, тоже не в чем винить, как бы Аэри этого не хотелось. Мне было интересно, почему всё так и эдак, но знать ответы на эти вопросы всё равно не хотелось, потому что они просто не могут меня порадовать. Нас не пришли спасать, потому что всем плевать на нас? Что же, не самая лучшая новость с утра.