Двуличная сестрёнка

7

Хёнджин выдохнул. Он раздражён, он в полном гневе. Терпеть не мог, когда видел в чужих глазах желание овладеть его вещицами. Терпеть не мог, когда в словах отблёскивала влюблённость в его собственность. Нет, Хёнджин ни за что не отдаст никому. Вцепится голыми руками и сожрёт сам, кусочек за кусочком, довольствуя голод сердцами отданными. Преподнесёнными.

Пальцы со всей злостью сжали сигарету, пока в другой руке находилась тёплая ладошка Джису. Он хотел выбросить табачное изделие со всей силы, желал кулаком разукрасить лицо Феликса, превратить его в рубиновое месиво. Чтобы и глаза никогда не могли смотреть на неё.

— Могу я попросить тебя кое о чём? — Хван глаза прикрыл, а каждое слово ядом губительным вылетало из уст. Джису на него удивлённо посмотрела, кивнула секунду спустя. О чём угодно. Она все исполнит ради него, если это радость в бликах принесёт.

— Конечно, — взор школьницы упал на их сплетённые пальцы, уголки невольно губ вверх потянулись. Казалось ей, что сейчас именно так, как должно быть. Никаких слёз после тяжёлого учебного дня, никакого чувства одиночества и объект искренней любви прямо перед ней. Прямо в груди, в глубине самого сердца, в каждом сосуде.

— Не разговаривай с Феликсом Ли. И с любым другим парнем, — слова его заставили Чхве остановить шаг. Губы приоткрылись, чтобы вымолвить, что он не плохой парень. Что ему тяжело было, она обеспокоилась. Ведь словно душа чувствовала другую, видела ту прозрачную плёнку маски, которой он днём прикрывался. Как и она сама. Счастлива днём, разбита ночью. — Мне не нравится, как он смотрит на тебя. Это выводит из себя.

— Почему?

Хёнджин за руку дёрнул, тем самым девушку к себе ближе прижимая, чтобы лицом к лицу, чтобы дыхание, обжигающее на губах оставалось и с толку сбивало. А её непонимающие глаза по прекрасным чертам парня бегали, искали в них причины неожиданного внимания. С Хёнджином такого никогда не было.

— Попробуй догадаться, Джису-я, — улыбнулся он. — И хочу, чтобы ты носила юбки подлиннее.

— Хорошо, — зачарованно произнесла она, под призмой природной невинности не увидев в каждом действии Хвана огни хищника, загоняющего жертву к себе. Ему и пытаться не нужно, Джису всецело его.

Хёнджин расцепил их замок пальцев, касаясь ими бархатной щеки школьницы. Оглаживал подушечками её текстуру, позволял себе довольствоваться оболочкой, полностью наплевав на душу. Она ему не нужна. Он её готов ногами топтать, в грязи марать, только бы не бесила своим видом. Ни слезами, ни криками, ни выяснениями. Ему податливость Чхве нравилась до мурашек. Хван за подбородок приподнял, к себе поднёс, чтобы в следующую минуту оставить поцелуй на розоватых губах. Впился в сладкие губы, которых вкус ощущать приятно. Только их. Только тела девичьего, готового сгореть в его руках прямо в этот момент.