Двуличная сестрёнка

11

Йеджи оттолкнула.

Не светлые, изнеженные на лучах солнца бабочки. Они отличительны были, ведь острыми ножами проходились по сердцу, впивались, словно коготками, скребли по душе. Ранили хрупкое сердце, образом Минхо всплывая. Словно он прямо возле неё, рукой вёл по её волосам, спускаясь к бархатной щеке, и взглядом любовно оглаживал. Так, как никогда у Хёнджина не получалось. Сам он смотрел с непониманием в глазах, не понимая, что случилось с Йеджи, с её чувствами. Почему вместо того, что ответить на нежный поцелуй, сплетение мягких губ, она вдруг отстранилась, посмотрела на старшего брата перепуганными глазами. Словно чудовище перед собой увидела.

— Прости, Хёнджин, — проговорила девушка, вставая резко с дивана. Мысль, бьющаяся в голове, твердящая о том, что сердце не ему больше принадлежало, отрезвляла. Помогла подняться, восстать из того пепла, вылететь из позолоченной клетки, потянуться наконец к своему солнцу, заменяющему настоящее на небосводе.

Хван в Минхо влюблена. Душа полностью у его ног. Только Ли использовать её не будет, топтать подошвой своей обуви тоже, он руками возьмёт, поднимет и согреет. Возродит в Йеджи всё то живое, что она теряла рядом с братом. С братом, которого ошибочно любила всё это время. Она принимала его всё это время, бежала, встречи взглядами, устами искала. А влюблённость в Хёнджина оказалась побочной от чувства одиночества, цветущего в детстве. Она в младшем возрасте нуждалась в любви, тепле и вечной заботе, вот и нашла, придумала ложные чувства в самом ближнем. Изменилась ради него, раскрашивая себя в стандарты красоты Хвана, надела маску двуличности, скрывая истинные ощущения в себе. Только теперь они вылились, размыли перед глазами ту пелену, в которой она жила долгое время.

Показали того, к кому она прикасаться хотела. Чьи улыбки ловить, чьи взгляды сохранять в памяти и долго-долго прокручивать до поздней ночи, чьи губы целовать со всем трепетом и бабочками в животе.

— Что случилось, Йеджи? — Хёнджин следом поднялся со своего места, всё ещё не догадываясь о резкой смене эмоций младшей. — Ты вдруг так резко...

— Всё хорошо, Хёнджин, — улыбнулась та, не замечая, как солёные дорожки начали в уголках глаз накапливаться, а потом дорожками бежать по исхудавшим щекам. От всплеска всех чувств они выливались, по стенкам сознания били именем влюблённости, к которой побежать прямо в эти же секунды хотелось. Бросить Хёнджина в пустующей квартире, забыть о нём, как о страшном кошмаре, и никогда больше не возвращаться. Ведь был теперь тот, кто страх перекрашивал в сказки, всё самое светлое переплетал, грозы отпугивал. — Мне просто нужно отойти ненадолго, — натянуто улыбнулась она, не желая больше в сторону парня смотреть.