Шрамы на память [ЗАКОНЧЕН]

Ты - мои больные раны

 

Ты – моё больное «я»

      Пока мы неторопливо поднимаемся по лестнице к кабинету заведующей, желание развернуться и уйти вспыхивает, наверное, раза три. Как и навязчивый вопрос: «Куда и зачем я вообще суюсь?», мельтешащий в голове с того самого момента, как я перешагнул порог детского сада. Здание, нужно признать, абсолютно новое: свежий, современный ремонт, качественная, насколько я вообще в этом разбираюсь, отделка в светлых, приятных глазу тонах, хорошая мебель. При виде всего этого детский дом Шеминова кажется чем-то неуютным и грязным, учитывая то, что, несмотря на все грехи Стаса, он старался содержать здание если не в идеальном, то в вполне благопристойном состоянии.

 

      Сторож, встретивший меня, оказался представительным, хотя и порядком пожилым мужчиной, высокого роста и статной комплекции. Вежливый, опять же, что для его профессии почти что нонсенс и чудо. Крепко пожал мне руку, что-то спросил для вежливости и аккуратно намекнул про документы. Никакого хамства и грубости. Мало того, он даже предложил проводить меня к кабинету. Или же просто не хотел, чтобы я слонялся по коридорам совсем один.

 

      - Пришли, - сторож, или скорее статный швейцар, в данном случае, указывает на дверь, светлую и простую, абсолютно идентичную всем остальным дверям на этаже, - кабинет Марины Гавриловны.

 

      - Спасибо, - я киваю в знак благодарности, и как только мужчина оставляет меня одного, незаметно набираю в грудь побольше воздуха и поднимаю глаза на серебристую табличку.

 

      Федункив М.Г.

 

      Странная фамилия у Марины Гавриловны, надо признать.

 

      Усилием воли заставляю себя прекратить бесполезные мысленные поиски исторических корней этой самой фамилии, и сосредотачиваюсь на главном – устройстве на работу. В конце концов – я уже у дверей кабинета. И давать заднюю сейчас будет неуважением к самому себе. В мыслях слишком навязчиво мелькают Лешкины слова и его какой-то слишком пренебрежительный тон, касательно работы в детском саду, однако сейчас думать об этом и анализировать уже поздно.

 

      Стук выходит слишком громким для прозрачной тишины детсадовского коридора, поэтому, не дожидаясь приглашения, я вдыхаю снова и смело заглядываю внутрь.