Шрамы на память [ЗАКОНЧЕН]

Твой маяк подарил мне боль

Никогда еще поездка в машине не давалась мне с таким трудом. Кажется, что автомобиль не едет, а еле-еле тащится по опустевшим улицам, лениво притормаживая на светофорах, всех без исключения красных и долгих. От волнения я едва могу ясно соображать, бесконечно проверяю телефон, чувствуя, как неприятно холодеют кончики пальцев, которые едва не сводит от тремора и страха. За окном - скучный, однотипный, размытый серый пейзаж, разбавляемый лишь желтизной фонарей и огнями проклятых светофоров. Мелкий дождь, моросящий с вечера, сейчас усиливается и обволакивает машину словно коконом, плотно оседая на лобовом стекле сплошным потоком воды и разрозненных капель.

Веру забрали

Слова бьются в голове гулким, болезненным эхо. Набатом гремят в подсознании, заставляя обесточенный разум без конца прокручивать в памяти лицо девочки, ее бойкий смех, зеленые глаза. И такой болезненный вид сегодня, который совсем не вяжется с ее широкой улыбкой и искрящимся взглядом. Снова и снова прокручиваю в памяти звонок Антона, одновременно пытаясь хоть немного отвлечься и перестать считать минуты, проведенные в этой машине. Когда мы в очередной раз тормозим на пустом перекрестке, а над нами загорается гребаный алый свет, мне так и хочется поторопить водилу. Я уже набираю в грудь воздух, но в последний момент, заталкиваю резкие слова обратно и крепко сжимаю пальцы в «замок».

Нужно успокоиться. Просто успокоиться, собраться с мыслями и рассудить здраво. Забрать ребенка из семьи может только опека. Ведь не инопланетяне же, блять, наведались в съемную хрущевку Шастуна. Это точно социальная служба. Никто другой этого сделать бы не мог. Но для изъятия у опеки должны быть веские, очень веские причины. Что Шастун мог натворить, чтобы привлечь их внимание? И почему именно сейчас? И почему, если у него что-то произошло, Антон ничего не сказал мне?

А с другой стороны - с чего бы ему говорить что-то мне?..

Вопросы обуревают слишком мощным потоком. Их течение несет меня, кружит в опасном водовороте и заставляет бесконечно напоминать себе, что ответов у меня нет. Нет вообще ничего, кроме томительного, безжалостного ожидания, которые рвет нервные нитки одну за другой. Все, что я могу - это просто покорно сидеть в машине, пока водитель, наконец, сворачивает на уже знакомую улицу.