Особняк. Год 1915

Глава 3. Убийство на рассвете.

Она не плакала. Её так не воспитывали. За всю долгую жизнь, если не считать младенческих годов, когда черноволосую бойкую девочку не волновало даже то, куда справить малую нужду - на материно платье, нянечкины руки или любое другое место Анса плакала лишь однажды.

На похоронах мужа. В новом статусе вдовы старая графиня прорыдала первую ночь на опустевшей постели и предсказуемо хотела умереть. Жизнь прожита, у детей есть свои дети, дом, дерево, благотворительность, вроде бы уже все. Хотелось воспарить над своим телом и никогда обратно не возвращаться, но у высших сил были другие планы. Видимо свой пуд соли она ещё не доела. Казалось бредом, но оказалось правдой. Взять тех же вампиров, о которых в таком количестве и слыхом не слыхивали.

Боги во время Алой Ночи смотрели на ведьму с небес с ехидными ухмылочками. Мол, скажи спасибо что не в сырой землице лежишь, а можешь защищать своих еще зеленых домочадцев. Кровь, она и в Африке кровь, голодным новообращенным вампирам нет дела, не научились они ещё отличать голубую от крестьянской. Зато вторые рукастее, вон как вилы умело втыкают в спины, а твои? Евграф с парнями да Ленкой лихо отбиваются, а Лида, Алла и Катри? Войны из них никудышные, а закуски отменные. Так что Анса терпи и хватй патроны, что тебе подают.

Вампиров отбили. Однако старая графиня уже и сама передумала куда либо воспарять и снова твердо стояла на ногах. Меж тем тень смерти иногда появлялась. Пряталась она конечно так себе и бабушка Анса всякий раз цокала, когда замечала ползущие в темные углы призрачные щупальца.

Состояние дочери было далеко от непорочной чистоты, но при этом затуманенным мозгам было также далеко до белой горячки. Елена трезвела на глазах, а Евграф. Евграф был мертв.

Она должна была знать, должна была почувствовать. Как мать, как ведьма, но отчего-то миг, когда лезвие полоснуло горло Евграфа остался в слепой зоне. Ни материнское чутье ни ведьмина проницательность не дрогнули, хотя произошло убийство прямо под носом. Бабушка Анса не мигая смотрела сквозь плачущего над телом отца Александра не веря своим же чувствам. Белая лента стягивающая косу внука пропиталась кровью. Зрение тоже подводит? Завидный жених Хорсовска был маленьким мальчиком, что свалился с яблони и разодрал коленку в кровь. Плач беззвучно срывался в пустоту.

Старая графиня сжала зубы. По стопам противного скрежета пришла боль. Она где-то сломала ноготь. Хорошо. Глаза цеплялись за сорванную муслиновую штору, биллиардный шар из слоновой кости на полу, за тени в углах и за всё что могло бы сказать хоть что-то. Целенаправленно избегая коченеющего Евграфа, будто бы он, как ребенок, что заметил материнский строгий взгляд пытается скрыть проказы, сейчас тихо поднимется и притворится живым.