Судный Свет

V Диона

В начале всего существовал лишь крошечный источник света, окружённый бездной абсолютного Ничего, не подвластного даже самым смелым фантазиям морнов. Ничто это было столь пустым, что ни одно Писание, ни один священный свиток не удостоили описать ту вечную тоску, которую оно таило в своих бескрайних глубинах.

Этот малый источник, новорожденный Творец Морского Сущего, блуждал в безмолвном пространстве, полон растерянности и юного, недосягаемого разума. Он искал. Искал нечто, что могло быть хотя бы отдалённо сродни ему, но не осознавал, что в стремлении сам неотчётливо создавал свет. Этот путь порождал в его глубине страх перед тем окружавшим Ничто.

Одиночество, обвивавшее Творца, овладело умом и духом, и из его глубин родилась Шассаму — матерь звёзд и планет. Её небесное величие можно было бы охарактеризовать как искру, дарованную дочерью первотворца, пробуждающего жизнь в космической пустоте. За её рождением звёзды заплясали, и миры начали вращаться, а сама Шассаму стала символом Материнства. Считалось, что вся вселенная парила в ее крови, которая являлась неизведанной на Содарисе формой воды. (Лишь редким лицам известно о том, что всеми ненавистные гсорхи умели преобразовать привычную воду в кровь Шассаму, то есть создавать космос в своих руках.)

Однако она не была божеством. В давние времена почитание Матери Вселенной было делом обыденным, пока Верховный Иегофрат не объявил это моление ересью, отторгнув его в бездну язычества и невежества ранних оларийцев. Он объявил, что Шассаму не более чем образ, служащий для того, чтобы морны осознали сложность и величие космоса. С тех пор стремление познать миры, выходящие за пределы Содариса, стало делом греховным, отпугивающим от истинной веры. Власно, тот, кто осмеливался вступить в область непознанного, рисковал считать все чуждое божественным, вызвав гнев Сал-Лаана.

Темным следствием этой безудержной борьбы с прошлым стало не только разрушение храмов, где некогда поклонялись Шассаму, но и затмение всех знаний о ней. Она обратилась в дымку мифов и сказаний. Лишь самые внимательные из морнов могли заметить её образы и символику у Ордена Светоносных Дочерей, однако говорить об этом становилось делом крайне неудобным и опасным.

Диона неохотно сидела за туалетным столиком, ожидая, когда одна из её служанок завершит возиться с её прямыми светло-русыми волосами. Принцесса иногда вздыхала, проклиная собственные длинные локоны, которые требовали безосновательного времени и терпения. Няня Зисеида тем временем читала ей миф о Шассаму, и хоть Диона признавалась в том, что она не очень-то и любит мифологию и сказки, предпочитая им познавательные книги о природе и жизни на суше, няня отказывалась внимать ее желаниям, отвечая: «Принцесса должна быть развита во всех аспектах. Мифы слагаются не только для досуга, они важны как средство, что ведёт к познанию культуры и знакомит с её истинами.» — эта причина не удовлетворяла Ее Высочество, но она старалась преуспеть во всех предметах, которые входили в ее программу обучения. Принцессам всегда полагалось блистать знаниями, но Диона старалась особенно усердно. Впрочем, не от жажды славы или желания потрафить ожиданиям, а от ощущения, что её талантам не хватало блещущего света, которым так щедро одарен Морвин. Каждый его успех казался напоминанием о собственных недостатках, и чтобы заглушить эти стыдливые мысли, она старалась быть лучше.