DMoB | Dollhouse made of blood (RU)

02. O.

Hurts – Illuminated

Daughter – Alone / with You

Colours of Bubbles – Home (FUME Remix)

– Сколько Вам проволоки? Шесть метров?

– Да, – ответил Юнги, уже отсчитывая нужную сумму, чтобы расплатиться.

Мастер потратил весь день на покупки и почти все сбережения за несколько месяцев на необходимые материалы для куклы.

Девушка упаковала необходимое в пакет. После Юнги направился в очередной магазин, размышляя, что нужно попросить у наставника заказать вместе с основным инвентарём ещё несколько вещей лично для себя.

Ближе к вечеру Юнги ввалился домой с тяжёлыми пакетами в руках. Разобрав сначала продукты по полкам, а после – необходимые материалы, он принялся возиться вокруг куклы.

Прошла неделя с того момента, как сломанная игрушка нашла себе дом. Сидел возле неё ночами напролёт, пытаясь разобраться в конструкции. Кукольный юноша оказался прост только на первый взгляд, но за грязью и бледной глиной, как оказалось, скрывался богатый внутренний мир в буквальном смысле.

Юнги сумел понять, как именно были натянуты струны внутри руки. Разобравшись с одной головоломкой, на очереди были ещё сотни, если не тысячи. Он решил попробовать сделать всё, словно почти с нуля. В итоге за две недели он закончил левую руку куклы, заменив почти девяносто процентов старого материала. Ещё неделя и вторая рука также была готова.

На работе Юнги устроил полный порядок, распределив помещение удобным образом для себя и наставника, теперь больше не приходилось сидеть в углу за ширмой. Ранее заваленная мусором кладовая превратилась в рабочее помещение, где то Юнги, то хозяин мастерской могли прятаться поочередно от клиентов, чтобы спокойно работать.

Трудясь над очередной куклой, Юнги мысленно был дома и продумывал, как правильно починить его собственного кукольного юношу. И дома, забывая о еде и отдыхе, включал радио с какой-нибудь приятной музыкой, а не шумными новостями, и садился рядом с куклой, чтобы работать.

Закончив чинить руки куклы, мастер потерял счёт времени, он долго сидел молча и неподвижно, уставившись на лицо юноши. Юнги не представлял, что делать дальше. На починку ног ушло бы по несколько недель, а хотелось приступить к исправлению лица. Здравый смысл его останавливал, ведь голова будет самой трудной для починки. Тем более Юнги мог смело признать, что лица у его кукол всегда получались одинаковыми. Было страшно испортить тот облик, что он видел сейчас.

Глаза куклы были почти закрыты, навевая некую мрачность. Юнги слегка приподнял веки юноши, присмотревшись. Глазные яблоки почти не пострадали, что радовало. Юнги хотел видеть именно оригинальные глаза, что дал этому юноше его мастер.

Сначала проведя тыльной стороной ладони по щекам, словно успокаивая мальчика от каких-то тревог, мастер наконец кончиками пальцев закрыл веки куклы, словно мертвецу. Не хотелось, чтобы тот видел, что его разбирают на части. Закурив дешёвую сигарету, Юнги даже не заметил, как волна радио сбилась и комната наполнилась неприятным шипением.

– Чей ты был? – спросил Юнги, словно ему ответят. – Ты принадлежал мастеру или был подарком? Тебя заказала какая-то глупая девушка? Или твой образ сделали в память по умершему возлюбленному или сыну?

Облокотившись, Юнги продолжал смотреть на куклу, анализируя, как сложно будет не испортить именно это лицо, не оставить свой почерк на нём.

На следующий день и до конца недели Юнги на работе делал только головы кукол, пытаясь придавать им более человеческий облик, как и у его кукольного мальчика. Увидев итог работ, Донук не знал, как реагировать. Лица кукол были бесспорно красивы, но на взор непривычны – приделай их к туловищу и получится что-то странное. В итоге Юнги пообещал сделать подходящие тела для таких-то голов. В целом он остался доволен тем, что сумел немного улучшить навык.

Вскоре он купил недешёвые длинные пряди чёрных красивых волос, зная, что половина длины уйдёт в процессе работы. У куклы были светлые волосы, Юнги хотел бы сделать такие же, но светлые пряди не купишь, нужно красить.

Комната квартиры медленно превращалась в что-то подобное хаотичной уже родной мастерской в момент, когда он только начинал там работать.

Время за работой шло быстрее. И вскоре он закончил чинить ногу куклы, и смог лечь спать раньше, чем обычно. Как только мастер выключил свет, то его охватило чувство тревоги. Каждый день он засыпал без задних ног, не успевая задуматься о чём-либо. Сейчас же, лёжа в кровати лишь слегка сонным, он смотрел на силуэт лежащего на столе кукольного мальчика в полумраке. На мгновение ему стало страшно, словно этот юноша сейчас поднимется и придушит его во сне.

Включил торшер обратно – стало намного спокойнее. За два месяца, что эта кукла лежала в комнате, Юнги впервые стало тревожно. Он поднялся с кровати, укутавшись в одеяло, и упал в кресло возле куклы. Поняв, что дело дурно пахнет, а он начинал помалу сходить с ума, бегая по городу то в магазины париков, то в лавки с сантехникой или стройматериалами, Юнги долго обдумывал, с чего вдруг именно сейчас ему стало тревожно.

– Чёрт с тобой, – он резко поднялся, чтобы достать из сумки, что стояла за столами, то, что подготовил для починки лица. – У меня сегодня выходной, так что рискну разукрасить тебе лицо.

Он шумно высыпал необходимое из коробок и торб на стол.

– Я столько раз размышлял... У тебя есть имя? Наверняка есть. И как тебя зовут? Как мне называть тебя? То, что я зову тебя просто своим кукольным, недостаточно.

В очередной раз внимательно осмотрел куклу – ни единого слова на теле. Ни единой зацепки. Он никогда не давал имён куклам. И в этот раз не стал, отложив идею подумать об этом потом. Хоть он уже и примерно прикидывал, какое имя могло ему подойти, но не находил нужного идеального варианта.

– Ты начинаешь меня пугать, слышишь? – Юнги взял куклу за подбородок, на полном серьёзе пытаясь быть услышанным. – Лёжа вот так, с таким лицом искалеченным... Разобранный на части. Чем быстрее я закончу всё это и приведу тебя в порядок, тем меньше мне от тебя будет нервов и стресса. Или мне укрывать тебя на ночь одеялом, словно мертвеца?

Взяв щётку и пинцет он принялся снимать с лица куклы прогнившие материалы. Спустя час Юнги удалось аккуратно отцепить голову куклы от шеи и он пожалел, что это сделал. Теперь картина была ещё более жуткой.

– Ты действительно выглядишь, как труп. А я здесь выгляжу, как сумасшедший.

Снова включив радио, Юнги не стал долго искать нужную волну, остановившись на первой попавшейся. Тихая спокойная музыка немного отвлекла его. Но не прошло и десяти минут, как мастер снова начал говорить:

– Выгляжу, как дурак, который говорит с куклой. Ты бы не начал меня пугать, если бы не был похож на человека так сильно. И если бы был в три раза ниже. И если бы не лежал здесь так долго.

Далее несколько часов он просто молча сидел, уставившись в стену, размышляя о том, куда его привела жизнь после военных действий и потери всех близких. Всё больше и больше впадая в тоску, он начал подумывать выкинуть кукольного мальчика и забыть о нём, а не тратить время на то, что доводит до такого морального состояния. Юнги понимал, что когда кукольный мальчик будет закончен, то тот не сможет его продать. Конечно же Юнги оставит его себе, нарядит, посадит за столом и будет с ним общаться, как безумная старушка. Но никогда не услышит ничего в ответ. Превратиться в безумца – один шаг. А если и продаст, то окупится ли его вложение денег и сил?

Заснув в кресле, мастер проспал так до обеда, и повезло не проснуться раньше лишь из-за того, что отвернулся от окна. Очнувшись, первое, что он увидел, была закреплённая в штативе голова куклы. Едва не подскочив с места и громко выругавшись, Юнги действительно успел испугаться. Спустя несколько секунд он вспомнил, чем маялся ночью.

Дурное чувство одиночества и грядущего безумия накатывали, как волны, поглощающие маяки во время шторма. Старые травмы ныли, голова болела, в коленях отдавало тупой болью. Перед глазами возникли жуткие картины, как ему сломали ноги. Эти воспоминания не тревожили его уже давно, даже нечасто болели колени, он действительно мог и пробежаться лишний раз, если было нужно. Юнги заставлял себя обдумать вариант избавиться от куклы, чтобы та не лишила его рассудка. В итоге он принял лишь одно решение – пойти в бар. Что и было сделано. Хоть и не лучшее решение перед началом рабочей недели.

Напившись в незнакомой компании и взяв ещё бутылку виски с собой, Юнги вернулся домой на такси по комендантскому городскому часу – в одиннадцать ночи. Даже на пьяную голову он первым делом занял привычное место возле кукольного мальчика и принялся работать.

Ночь прошла, как в дурмане. Резко проснувшись утром от будильника, который был неверно наведён, Юнги готов был убить себя. Пытаясь сфокусировать взгляд, он понимал, что по пьяни работал над починкой головы куклы. Ужас охватил его быстрее, чем прояснился взгляд.

Как только туманная пелена испарилась и взору предстала картинка, то Юнги ахнул от восторга. Сам того даже не запомнив, он прошил голову куклы прядками светлых волос. В панике мастер начал всё проверять. К большому изумлению, работа выполнена идеально. Оставалось только ровно подстричь. Выпив небольшую бутылку воды, Юнги схватил гребень и ножницы, начав состригать новые пряди волос куклы. Мастер пытался повторить ту прическу, что была ранее, и у него вышло, хоть и пряди теперь были чуть длиннее.

Наконец-то он мог с уверенностью сказать, что кукольный мальчик не пугает его. Наоборот. Пусть лицо и не было готово до конца, струны не были прошиты сквозь шею, механизмы не были установлены, но сам облик... Юнги забыл, как дышать. Ещё вчера он готов был выбросить игрушку.

– Ты был так же красив ранее? До того момента... Как был выброшен?

Пришлось взять такси, чтобы не опоздать на работу. Дела не шли да и наставник учуял перегар ещё до того, как Юнги зашёл в мастерскую. Учитывая то, что младший мастер по своему состоянию был бесполезен на работе, мастер отпустил его пораньше протрезветь и отоспаться.

В напряжённом темпе почти без отдыха прошло ещё несколько недель. Юнги за это время прикрепил к кукле руки и ноги, и разобрался, как правильно прикрепить голову. Наконец-то мастер добрался до торса и вскрыл куклу, словно патологоанатом. Как он и ожидал, внутри оказался очередной механизм. Но на этот раз в сто раз сложнее, чем в голове, руках, ногах или шее куклы.

Заинтересованный и встревоженный происходящим, Донук явился в гости к Юнги, чтобы проверить, не спивается ли тот, а заодно и на куклу взглянуть. Мужчины курили рядом с кукольным юношей и обсуждали сложность механизма внутри. Оба не видели такого ранее. Юнги надеялся на подсказку в ремонте от наставника.

– Это тебе не наручные часы ремонтировать.

– Даже не представляю, с чего начать.

– В любом случае, даже если тебе не удастся его починить, то он и без того превосходен. Одна из самых красивых игрушек, что мне приходилось видеть. Ты очень постарался. Продашь?

– Оставлю. И всё ещё интересно, кто его автор.

– Можешь считать, что ты его создатель. Ты заменил почти весь материал. Мне кажется, потратил на одну только глину все деньги, – Донук прощупал руку куклы. – Очень качественная.

– Внутри основа из металла и дерева, чтобы глина прочно легла.

– И отполировано как... Словно кожа. Лицо немного изменилось.

Юнги замер, прикусив сигарету зубами так, что пепел упал ему на ботинки.

– Ты сделал ему губы чуть пухлее, что ли? И челюсть зафиксирована так, словно он вот-вот улыбнётся. Скулы острее. Да, скулы явно острее.

– Да он и улыбнётся, – Юнги с минуту провозился с механизмом на шее, потянув за несколько проволок, и кукольный мальчик слегка улыбнулся.

– Потрясающе. Ты можешь продать его за огромные деньги.

Юнги засмеялся:

– Да он сломан. Кому, кроме меня, мастера, нужен сломанный кукольный мальчик?

– На аукцион. Потому что покупателя найти так просто будет нереально. Мы не сможем поставить его на витрину, он отпугнёт клиентов, – Донук продолжал бубнить.

– Знать бы его историю.

– Солгать. Додумать. У тебя есть лицензия, все документы, можешь свободно выставлять на продажу любое барахло, и полиция вместе с налоговой не прикопаются. Тебе поверят как мастеру. И продашь. Откровенно говоря, всё же немного странно держать такую лялю в четырёх стенах в квартире взрослого мужчины. Никому не показывай.

– Всё же пока что оставлю у себя.

– Понимаю. Душу в него вложил.

– Да что-то вроде. Порой ревную эту куклу к его создателю, – Юнги слегка печально засмеялся.

– Не помню, чтобы тратил столько сил на какую-либо игрушку. Но понять могу, конечно же. Как его назвал?

– Никак.

Донук бросил окурок в пепельницу. Мужчины ещё некоторое время осматривали механизмы и, оставшись недовольными сложностью конструкции, вышли на улицу.

– Хорошо всё же, что взял тебя на работу. Не ожидал, что ты настолько способный. Но теперь в мастерской все твои куклы чем-то на этого юношу похожи. Глаза большие. Черты тонкие. Худые. Поменьше смотри на него, а то я уже не понимаю, каков у тебя стиль.

– Спасибо за похвалу, конечно. И да, признаю, сбиваюсь с наработанного стиля.

– Нужно идти. Когда закончишь его, то снова загляну.

Юнги махнул рукой на прощание, медленно рассекая воздух. Смотря вслед наставнику, мужчина думал, что вот уже почти год работал в его мастерской, и было бы неплохо купить какой-нибудь подарок мастеру в знак благодарности.

Направляясь в бар, мужчина обдумывал намёк наставника, мол, меньше нужно пить, а то с годами будут руки дрожать, потому работы мастером кукольного дела не видать.

Военные действия снова возобновлялись то тут, то там. Над городом кружили учебные военные вертолеты, создавая жуткий шум, что окна дрожали. В бары с каждым днём приходило всё больше и больше юношей, которые решали напиться вдоволь перед тем, как их призовут на фронт. Юнги хоть и был больше не годен для службы из-за травм, полученных ранее, но он знал, что, как только наступит отчаянный момент, то спрашивать не будут.

В баре, как и ожидалось, уже сидели в углу под стенкой его собутыльники. Юнги сел рядом с парнями и достал из сумки небольшую рыжую куклу.

– Наконец-то! – воскликнул Тэхён, радостно схватив куклу. – Это будет отличный подарок маме.

Тэ родился с серебряной ложкой во рту. Он всегда был дорого одет, это были ниточка к ниточке шитые пиджаки и белоснежные лёгкие рубашки. По-модельному умудрялся выделять тонкую талию, например, высокими брюками. От парня пахло импортным терпким одеколоном, запах напоминал Юнги смесь сандала и коньяка.

– Тише, выглядишь странно, размахивая куклой в баре, – Чонгук хоть и возмутился, но и глазом не повёл, продолжая курить.

Гук же выглядел, как только что с перестрелки. Его волосы не были красиво уложены, как у Тэ, а наоборот чаще были растрёпаны. Рубашки никогда не были застёгнуты на все пуговицы, а пиджак чаще таскал в руках, а не на себе.

Юнги был знаком с ними несколько месяцев и без сомнений мог назвать их своими друзьями.

– Вот, вся сумма.

– Не нужно, первая кукла для тебя бесплатно.

Ким Тэхён широко улыбнулся, продолжая двигать монеты по столу:

– Нет, здесь вся сумма. Я видел, сколько они стоят на витрине. Да и что значит, что первая бесплатно? Мне только одна и нужна.

– Он тебя заманивает, наверное, чтобы ты взял за традицию каждый год маме куклу дарить. Будешь постоянным клиентом, – Чонгук засмеялся, слегка пнув Тэхёна в плечо.

Юнги несколько раз отказался от денег, и Тэхён наконец-то сменил тему:

– Так ты нашёл себе соседа? Или жену?

– Неделя прошла. Как я мог успеть?

– Соседа лучше, мирно живём вот, нет вокруг этого ненужного женского шума.

Чонгук взглянул на Тэхёна так, словно шум всё же есть. Юнги едва сдержал улыбку.

Тэхён начал что-то бубнить.

Да, лишний шум явно есть.

Наблюдая за ребятами с момента знакомства, он скорее назвал бы их не соседями, которые снимают квартиру вместе, а сварливыми старыми супругами.

С ними было очень просто напиться, потому что всегда находились сотни тем для разговоров, поэтому никто не считал рюмки. Тэхён, словно воодушевлённый чем-то своим, снова начал тему о соседстве:

– Трудно ведь жить одному... Дорого, одиноко, не с кем потолковать. Да и ты, наверное, и дома работаешь, горбатишься над куклами своими.

– Над одной куклой работаю уже давно.

– Почему давно? Много работы? – Чонгук подключился к теме, хоть и молчал последние пятнадцать минут.

– Это кукла в человеческий рост со сложными механизмами внутри.

– Заказ? – Тэхён всем своим видом показывал, что готов задать ещё сто вопросов.

– Нет, оставлю себе.

– Звучит странно. А как она выглядит? Красивая?

– Он безумно красив, это ведь я его мастерю.

– Это парень? Кукла в человеческий рост? Парень? – Тэхён широко распахнул глаза. – Звучит странно.

Наблюдая за удивлёнными взглядами, Юнги невольно начал оправдываться:

– Нет-нет, вот только не нужно так смотреть на меня. Не я его себе придумал. Он валялся сломанный в шкафу в подсобной комнате на работе, я лишь чиню этот выброшенный антиквариат.

На фразе «этот выброшенный антиквариат» Юнги словно что-то кольнуло под ребром, а после стало стыдно за свои слова. Как смелости хватило назвать свой труд, своего мальчика, словно он мешок с мусором?

– А можно взглянуть? Он, наверное, стоит целое состояние, – Тэхён неотрывно смотрел на Юнги, при этом не глядя махнув рукой официанту.

– Пока что нельзя, ещё не готов. Он лежит у меня дома в почти разобранном состоянии. Жуткая картина.

Отбив все попытки Тэхёна напроситься в гости, Юнги лишь рассказал историю, как просидел полночи в полиции с наставником из-за своего кукольного юноши. Теперь эта история казалась до жути смешной и абсурдной. Спустя несколько рюмок Юнги совсем потерял контроль над словами, с воодушевлённым видом снова начав о кукле, словно одурманенный:

– Не знаю, кто сделал его, но внутри сложные механизмы. Даже наставник удивился.

– Как у человека? – Тэхён уже едва мог говорить.

– Наверное. Если ты о внутренних органах или костях, или...

– Я о душе, – Тэхён глупо и пьяно засмеялся, окончательно навалившись плечом на Чонгука, который тоже едва ровно сидел.

– Ему бы действительно душу – был бы отличным парнем, я уверен, – Юнги хоть и смеялся, но пьяная, холодная и липкая тревога от подобной мысли брала своё.

В конце вечера мужчины разъехались домой на такси. Юнги хотелось бы пить до утра, сидя в душном баре, но нельзя. Едва попадая ключами в замок, он шумно ввалился в холодную квартиру, где воздух пах клеем, металлом и пылью.

– Привет! – прокричал, чтобы кукольный мальчик «услышал» его.

Снимая ботинки и раздеваясь на ходу, Юнги добрался до кровати, чтобы упасть в подушку лицом. Его не покидало чувство, что вечеринка не окончена, хоть и сил шевелиться вовсе не было. Поднялся, поправляя расстёгнутую рубашку, и включил радио, но трансляция музыки прерывалась вещанием новостей.

Устроившись в кресле возле куклы, он ликовал о проделанной работе. После таких встреч в баре Юнги всё чаще поглощало одиночество пустой квартиры. Он смотрел на друзей без капли зависти, теряясь в подозрениях, а правда ли они просто вместе снимают квартиру. Конечно Юнги был бы только за, если бы у него был пусть даже просто сосед, чтобы был собеседник парой слов перекинуться вечерами, но мир, который сам для себя создал, был слишком личным. Ему не хотелось, чтобы кто-то трогал его вещи, смотрел на его работу, вникал в детали, да и вообще не так-то просто найти комфортного сожителя. Был вариант поискать и себе ученика на воспитание, но наставник не одобрял подобное решение, боясь будущей конкуренции и не желая делиться своей техникой с каждым встречным. А встречаться с кем-то так долго и близко, чтобы можно было съехаться, у Юнги не получалось, ведь он постоянно был в работе, забывая обо всём на свете.

Взглянув на кукольного юношу, задумался: а ведь в действительности именно «этот выброшенный антиквариат» являлся главной причиной, почему за всё время Юнги не мог никого к себе подселить или просто позвать в гости. Да и деньги тратил только на еду, лекарства, выпивку и материалы, инструменты для куклы. Он сто лет как не обновлял гардероб и не ходил в театр или кафе. Но дурные мысли слегка улетучились, когда Юнги поднял взгляд на своё творение.

– Нужно спрятать тебя в шкаф и позвать друзей в гости. Хотя я, дурак такой, уже разболтал о тебе на пьяную голову. Ты меня слышишь? – Юнги наклонился над кукольным юношей. – У тебя голова не гвоздями набита, ты должен слышать. Уже перестаю понимать, что мне толку тебя так долго чинить?

Облокотился на стол, едва не уснув, но спустя несколько минут снова продолжил пьяно бубнить над куклой. Внезапно для себя Юнги резко очнулся, выпитое за вечер то вгоняло в сон, то внезапно придавало бодрости – не сомкнуть глаз, даже не моргнуть. Он слышал каждый звук, что отбивался от земли с улицы, каждый шаг по бетонной плитке и шёпот прохожих, а со щелей в окнах тянуло запахом табака – кто-то из соседей курил.

– Стоит ли тебя кому-либо показывать, ты ведь сломан? Продать сломанным тоже нет толку.

Вспоминая слова друзей, которые заинтересовались и готовы были вломиться в гости, Юнги физически почувствовал, как бледнеет. Сердце колотило так, словно он получил дозу морфия, и в таком состоянии принялся лениво разбирать механизм в груди юноши дальше. Одна из деталей провалилась внутрь, застряв между шестерёнок, Юнги даже не обратил на это внимания. Впервые он действовал так небрежно, что детали хрустели и скрипели в его руках, пока полностью не разобрал всю грудную клетку куклы. Ему не страшно было перепутать детали, ведь те были пронумерованы в схемах, что заполнили одну из стен комнаты.

Опустив голову на стол рядом с куклой, лениво закинул руку, словно обняв игрушку за шею, так и задремал. Пьяный сон втянул его в бредовую паутину из десятков ужасов и пульсирующей темноты. Когда темнота рассосалась, то Юнги увидел свою комнату, но куклы не было на месте, а вокруг царил прежний порядок. Почувствовав секундное облегчение, что безумие с кукольным мальчиком закончилось, Юнги так же быстро спохватился. Кто-то обнял его со спины холодными руками и так же холодно прижался. Юнги резко обернулся, увидев своего кукольного юношу, что неохотно отпрянул. Лицо парня с каждой секундой становилось всё серее и мрачнее, а из больших глаз густо стекали слёзы, он едва внятно прошептал фразу, которая холодной пощёчиной выбила Юнги из сна: «Не запирай меня в шкафу, пожалуйста».

Юнги резко очнулся, пытаясь понять, что случилось. Секундный сон был настолько реалистичным, что оставил за собой дурное жгучее чувство под рёбрами. Убрал руку от шеи куклы и откинулся в кресле.

Иногда Юнги снилось, как ему грубят и угрожают собственные дети, которых нет и не было. Тогда он ясно понимал, что во сне именно его какие-то близкие люди, пусть он и видит их впервые. Он искренне ненавидел подобные чувства, потому что после таких снов сложно было отделаться от тошноты, а этот кукольный мальчик снился ему ранее сотни раз, но ни разу настолько живым и близким, даже ничего не говорил. В тех снах Юнги продолжал мастерить, ремонтировать. Но в этот раз всё было иначе. Ясно запомнил, что чувствовал. Сначала – облегчение, что кукла исчезла. После – страх от холодного прикосновения. Потом, как только он обернулся, то смотрел на кукольного юношу так, словно они всю жизнь прожили вместе и были роднее родных друг другу, поэтому фраза мальчика оказалась настолько живой, что ржавым ножом проткнула сердце.

Взглянув на разбросанные вокруг детали, что он достал из куклы на пьяную голову, Юнги почувствовал, как у него от волнения почти отняло ноги.

– Всё хорошо, – сказав сам себе, принялся нервно пересчитывать все шестерёнки, болты и проволоки.

Помалу он вспоминал, как проклинал игрушку и хотел спрятать в шкаф, чтобы впустить друзей в дом. Не удивительно, что во сне кукольный мальчик просил не оставлять его в пыльном тёмном шкафу.

– Прости меня, – Юнги медленно прижался губами ко лбу куклы, словно это должно было успокоить тот плачущий облик из сна.

Убедившись, что все детали в порядке, мастер сходил в ванную и кое-как смог позавтракать, выкурив в процессе не одну сигарету. Не успел он толком приступить к работе, как с улицы под окном послышались знакомые голоса:

– Ты этаж помнишь?

– Это вообще его дом? И как я могу помнить этаж, думаешь, он назвал таксисту этаж и номер квартиры? «Довезите меня на третий этаж»?

– Боже, Гук, прекрати свои шутки...

Юнги, выглянув в окно, увидел Чонгука и Тэхёна, что суетились возле почтового ящика.

– О нет.

Те как раз всматривались в окна и, заметив Юнги, обрадовались и метнулись к двери, поняв, в какой квартире его искать. Мастер накрыл куклу простынёй и успел бросить посуду в раковину, когда в дверь постучали.

Открыв гостям, первое, что услышал Юнги, была фраза Чонгука:

– Это была не моя идея.

– Да проходите, раз уж нашли меня.

Мужчины зашли в квартиру, словно хозяева, Тэхён поставил пакет на стол:

– Я принёс тебе отличные сигареты в благодарность за куклу. Я запомнил, что ты не взял денежки. А в долгу оставаться не люблю, поэтому действую радикально.

Не успел Юнги поблагодарить, как Чонгук выдал:

– Ого, там что... Труп под простынёй?

– Да. Нечего в комнату заглядывать, – Юнги засмеялся. – На куклу решили взглянуть?

– Вообще-то да. Но основное – принести сигареты. Я подумал, что если внести тебе их в дом, то ты не посмеешь отказать. Невежливо ведь будет.

– Нет у вас развлечений, что ли? В театр или в кино сходили бы.

Юнги, заглянув в пакет, удивился – там было несколько пачек дорогих импортных сигарет и несколько коробок табака, что явно были дороже, чем подаренная кукла. Ну, Тэ не был беден.

– Так можно взглянуть на куклу? Познакомишь?

Деваться было некуда, Юнги всё же рискнул, раз уж они его друзья. Им воровать куклу не было смысла – не смогут продать, а безумцем они и так его уже вчера мягко назвали. Он отвёл их в комнату, извиняясь за беспорядок, и стащил простыню с куклы.

Оба аж рты раскрыли, увидев кукольного парня перед собой.

– Он выглядит, словно живой. Это твоя работа? Не могу в это поверить. А что он может? Умеет говорить? – Тэ даже не моргал, лишь поправлял тонкий туго затянутый шарф на шее.

– Его механизм сломан, а я не могу разобраться. А ставить неродной простой механизм с кукол, которые для забавы детям, не желаю.

– Это потрясающе. Он действительно выглядит так, словно сто́ит, как две твои квартиры. А если умел хотя бы говорить, то стоил бы в разы больше, – начал Чонгук.

– Ты удешевил, Гук, эта ляля по цене, наверное, как все квартиры здесь разом взятые. Но он сломан и молчит. Что с него толку? Ты бы купил его? – спросил Тэ.

– «Ляля»... – повторил Гук, вздохнув, а затем ответил: – Да. Мне нужен спокойный тихий сосед.

Тэхён уже замахнулся, чтобы пнуть Чонгука в плечо, но их диалог прервал Юнги:

– Я бы не продал.

– Вот просто интересно, а кто бы его купил? – Тэхён по-хозяйски присел на кровать.

– Женщина? Чтобы любоваться, – предположил Чонгук.

– Любоваться? – Тэхён не сдержал смех.

– Не опошляй, – фыркнул Юнги.

– Прости, – Тэхён мигом поднялся с кровати. – Он тебе уже, наверное, как родной. А как зовут?

– Нет ещё имени. Сначала закончу.

– Но он действительно выглядит так, словно его купил бы только помешанный, – Тэхён начал рыться в карманах. – Можно закурить?

– Я тоже выгляжу, как умалишённый? Можно курить, – спокойно ответив, протянул Тэхёну пепельницу.

– Нет, вовсе нет. Ты же мастер, это твоя работа. Здесь он выглядит, словно в музее или на витрине магазина, а ты хозяин. Но будь он в квартире какой-либо девушки или мужчины, то выглядел бы, как лёгкое безумие. Я бы вряд ли уснул спокойно, будь он у нас дома. От такого персонажа и крыша поедет. Согласись? – Тэхён обратился к Гуку.

– Да. Но работа всё равно отличная. Не продашь, говоришь. Ну, работая столько времени с куклами и видя их изнанку, тебе наверняка уже давно нормально, что он тут лежит.

– Да, я уже привык давно.

– Вот, не зря пришли. Где бы мы ещё такое увидели? – Тэхён снова выглядел воодушевлённым, а не шокированным.

– Теперь я точно уверен, что вы будете считать меня безумным. И у меня не будет компании для пьянок.

– Нет, ты чего? Это твоя работа. Будь ты патологоанатом, вот тогда я бы удивился, принеси ты работу домой. Тогда бы пить с тобой не стали, – Чонгук попытался успокоить Юнги, видя, что тот действительно не желал показывать куклу, боясь показаться сумасшедшим.

– Насколько он высокий? – спросил Тэхён.

– Немного ниже меня.

– Поставь в него простой механизм, как у той куклы, что я подарю маме. Чтобы он умел здороваться, моргать, говорить общие фразы вообще, повторять что-то и держать спину ровно. И достаточно, – Тэхён напрочь забыл, что хотел курить, так и застыл с сигаретой и пепельницей в руках.

– Если не починю родной ему механизм, то так и будет, но пока что я не теряю надежду. Тем более это хорошее задание в профессиональном плане. Если справлюсь со сложным незнакомым механизмом, то цены мне не будет... Наверное.

Вернувшись на кухню, мужчины уговорили Юнги прогуляться с ними, заодно желая показать, где сами живут, чтобы не выглядеть слишком нагло. Раз уж они знают, то и он должен знать. Путь к жилищу занял около часа ходьбы в отдалённый почти пустой район, но Юнги был рад прогуляться и развеяться.

На обратном пути мастер придумал, что купить наставнику в знак благодарности за совместную работу. Что-то простое и полезное – пакет кофе. Деньги с собой были, поэтому Юнги решил заглянуть в кофейню. Заказав себе большую чашку ароматного напитка и купив пакет импортных зёрен для наставника, Юнги принялся лениво и бездумно наблюдать, как парни варят кофе другим утренним клиентам. Один из работников был жутко неуклюж и ронял зёрна со сковородки, слушая тихие ругательства от хозяина кофейни каждые пять минут.

Юнги наблюдал и всё думал о своём сне, медленно помешивая кофе красивой маленькой ложечкой с узорами, жалея, что тратит деньги на напиток для себя, мог ведь выпить чаю, что подешевле.

У девушки за соседним столиком, что завтракала, упали палочки со стола покатившись к ногам Юнги. Тот даже не заметил возню и не услышал зов девушки, погружённый в мысли. Он обдумывал то, что вдруг какой-то детали недостает, потому он и не может разобраться в механизме. Поднял голову и увидел табличку на окне «Кофе это яд, немного любого яда даёт нам энергию, но если яда слишком много, то это ослабит организм, вот почему, выпив слишком много крепкого кофе, хочется спать». Подумав, что подобная фраза не самая лучшая реклама для кофейни, Юнги улыбнулся.

Следующая мысль пришла внезапно, и он едва не уронил чашку. Юнги быстро собрался и отправился домой быстрым шагом. Пулей влетев в квартиру, он бросил вещи на пол и принялся работать с механизмом куклы.

До него наконец-то дошло – не ржавые детали остались целыми лишь потому, что были в каком-то масле. Металл конструкции был плохо обработан заранее, потому и заржавел. В своих работах Юнги предпочитал использовать медные дорогие сплавы, чтобы те служили долгие годы, но в этой кукле всё было иначе. Да, прежний мастер вложил целое состояние в основной скелет конструкции, но на внутренний основной механизм не хватило или сил, или денег, или времени. Именно смесь ржавых и идеально целых металлических деталей стали подсказкой – механизм работал, словно на топливе.

Фраза на табличке в кофейне натолкнула Юнги на мысль, что, да, что-то даёт энергию организму, это верно, но если переусердствовать, то наоборот потеряешь всю бодрость.

Мастер, взяв молоток, ударил по рёбрам куклы, глина треснула и из-под металлических прутьев, что имитировали сами рёбра, полилась смесь автола, что подходила, как топливо для автомобиля. Когда-то механизм этого кукольного юноши вышел из строя лишь потому, что кто-то щедро залил его автолом и керосином, поэтому тот, видимо, и сгорел. Возможно, человек, что создал кукольного мальчика, не мог больше чинить его, потому тот так и остался пылиться в шкафу, словно побитый.

Прикинув, сколько нужно топлива, чтобы кукла могла проработать несколько часов, Юнги решил, что затея была действительно отличной, но лет так двадцать тому назад. Сейчас же он мог придумать подобную альтернативу, позволив кукле проработать не один час уж точно.

Поражаясь, что всё, что было нужно для разгадки, это не бояться разобрать все детали и не бояться ударить молотком по каркасу, Юнги едва мог прийти в себя. Впервые за долгое время он был действительно счастлив.

Тихо засмеявшись, мастер, как дурак, начал покрывать лицо куклы короткими поцелуями. То, как было сделано это кукольное лицо, наводило Юнги на мысль, что он расцеловал действительно человека.