DMoB | Dollhouse made of blood (RU)

31. Pt.2 O.

Ruelle – Deep End

Как только небольшая колонна машин покинула город, то троим нацепили наручники на руки, пересадив в кузов другой машины, из которой больше не было видно дороги. Джин пытался запомнить, словно это пригодится, вдумываясь, сколько раз и когда они поворачивали то налево, то направо, и сколько времени ехали прямо.

Когда машина остановилась, то Чимин выглядел совсем плохо, казалось, он едва различает что-то перед собой. Сокджин помог ему выбраться, и кукольный, подняв голову, увидел дом, что почти полностью скрыт за тёплым закатом и густыми высокими деревьями, чем-то напоминающий особняк Намджуна. Из окон доносилась спокойная музыка, создавая иллюзию, что ничего плохого не произошло. А потом входная дверь скрипнула, явив хозяина роскошного дома. Это был мужчина, одно из имен которого – Чха Сынвон. Он был с широкой сияющей улыбкой, и казалось, ему море по колено и всё подвластно. Он был совершенно спокоен, словно встречает у порога друзей на праздничный ужин.

– Боже мой, ну наконец-то, – засмеявшись, проговорил мужчина, уставившись на Сокджина, а после перевёл взгляд на Чимина, который, опустив голову, едва волок ноги.

Чимин боялся взглянуть. Он узнал голос, узнал интонацию и ядовитые нотки в словах, но так сильно боялся поднять взгляд, что начал дрожать и спотыкаться. Это был человек, известный Чимину именем «Вон», что было случайно услышано от незнакомого мужчины, который после умер от ножа в горле. Ещё не так давно кукольный боялся рассказать всё случившееся для Юнги, чтобы не напугать мастера и чтобы тот от него не избавился, а сейчас Чимин бесконечно жалел, что не прыгнул когда-то с моста, на котором стоял, набитый взрывчаткой, и сжимал прохладный поручень руками.

Когда их затолкали в дом, то мужчина стоял напротив, рассматривая лишь двоих, совсем не обращая внимания на Хосока. Сокджин не отводил взгляд, чтобы запомнить лицо того, кто прервал жизнь его близких и собирался убить любого, кто когда-то посмел его обидеть или был впутан в историю с изменой жены. Эта цепочка из любовников и измен вызывала лишь отвращение. Сокджин мог сказать наверняка, что презирает своего погибшего отца за измену матери, которая была таким хорошим человеком, и обрёк своим предательством всю семью на гибель.

– Я не дикарь. Я не собираюсь закрывать вас в подвале. Конечно же вы двое будете в комнате.

Двое?

Чимин напрягся, так и не подняв голову, а Сокджин спросил:

– А можно хотя бы узнать имя?

– Меня уже очень давно зовут Чэнь Кунем. Но близкие называют меня Алоисом. Знакомо звучит, да?

Сокджин задумался, перебирая в голове все имена, что когда-либо называл ему Намджун, рассказывая что-то о работе.

– Нет. Сколько же нужно было сменить имён, чтобы в итоге выбрать такое глупое?

– Подумай, Сокджин, – мужчина пожал плечами, засмеявшись. – Столько времени под одной крышей с Намджуном. Ты должен хоть что-то знать. Или тебе не давали в руки оружие?

Алоис. Сокджин вспомнил, что уже слышал это в кругу знакомых Намджуна.

Серийные пистолеты Aloys с индексами «13», «14» и «15».

– Оружие из Германии?

– Да. Оно моё. И много чего другого в Европе и Азии. Удачные выдались годы. Осталось так мало вещей, которые меня беспокоят, – он перевёл взгляд на Чимина, а тот, словно почувствовав, сделал шаг назад. – Эта кукла всё ещё на ногах. Впечатляет. Новый мастер так хорош... – голос вдруг стал мягче, словно обращаясь к ребёнку: – Подними голову, котёнок. Ты всё тот же? Или уже не знаешь, кто я такой?

Чимин хотел схватиться за руку Сокджина, но стоял смирно, смотря в пол. Он предпочёл показаться глупым, безвольным, игрушечным и неважным, но дрожь выдавала все чувства. Слегка пошатнувшись, Чимин сделал ещё один шаг назад, понимая, что он не может поднять голову не потому, что не хочет смотреть на этого человека, а потому, что не может. Просто не хватает сил даже рот открыть.

– Он помнит меня? – мужчина взглянул на Хосока. – Тебя помнит? Или лишь оболочка та же?

– Помнит всё и всех.

Чимин дёрнулся, с трудом подняв взгляд на Хосока, который стоял рядом. Он так надеялся, что мастер остался таким же, каким запомнился когда-то, но, видимо, тот действительно изменился. Для кукольного это казалось таким нереальным и невозможным, что Хосок, который в прошлом, подставив грудь под пистолет клиента, прикрывал собой дверь комнаты, где был Чимин, а сейчас поступал вот так отвратительно.

– Ого, – Алоис заметно удивился, а после улыбнулся, кивнув мужчинам, что стояли за спинами гостей, а те тут же сняли наручники с рук Хосока.

Сокджин не удивился, а лишь разочарованно опустил голову, придвинувшись чуть ближе к Чимину, когда Хосок отошёл от них, чтобы стать рядом с мужчиной. Кукольный лишь мельком взглянул на мастера, но не увидел в карих глазах того, что ожидал, зато, встретившись взглядом с мужчиной, что пугал его больше всех в этом мире, увидел в глазах горящий интерес. Сокджин, чувствуя, что хоть он здесь и главный виновник торжества, но внимание незнакомца направлено не на него, задрожал от страха за кукольного.

– Хочу поговорить с котёнком. Он ведь всё ещё мой, я заплатил за него.

Один из мужчин, что так и крутились рядом, вручил Алоису ключ. Чимин видел это. Он почувствовал, как оказался в руках человека, которого ненавидел, как только ключик упал в чужую ладонь. Принадлежать этому мужчине казалось худшим кошмаром, и Чимин так сильно хотел домой в крепкие любящие объятия своего Юнги.

А после их толкнули вдоль коридора. Всё выглядело так же роскошно, как в особняках Намджуна. Стены украшали дорогие картины, ковры были до невозможного мягкими, а на полках красовались безобразные сервизы и статуэтки. Парни шли, едва чувствуя пол под ногами, а когда дверь дальней комнаты открылась, то застыли в ужасе, увидев Тэхёна и Чонгука, которые поднялись с мест, услышав шаги. Алоис, который шёл за ними, не дал Чимину переступить порог, а потянул за локоть обратно за собой. Сокджина толкнули в спину с такой силой, что тот не удержался на ногах, упав на колени на пол.

– А вам двоим знакома эта кукла? – спросил мужчина, прижимая Чимина к себе, чтобы тот не дёргался, но кукольный был настолько обессилен и взволнован, что не мог сопротивляться, позволяя мерзким рукам прикасаться.

Гук и Тэхён отрицательно мотали головами, а кукольный не сдержал всхлип, ещё больше задрожав, когда увидел расцветающий синяк на красивом лице Тэ. Алоис хмыкнул, а после дверь закрылась. Чимина поволокли в другой конец дома. Он пытался сопротивляться, но картинка перед глазами становилась всё более туманной, рядом был слышен лишь голос Хосока, который что-то быстро рассказывал мужчине, а после, когда всё немного прояснилось, парень понял, что лежит на полу какой-то комнаты. Эта комната казалась слишком женской, ведь на полках и трялажах блестели пузырьки духов, какая-то косметика и украшения. Поднявшись на локтях и придерживаясь за стену, Чимин встал на ноги, встретившись взглядом с ненавистным мужчиной.

Хосок стоял у того за спиной.

– Хо, надеюсь, ты не успел проникнуться к нему чувствами снова, – Алоис скрестил руки на груди. – Он такой же? Нужен лишь ключ?

– Да, нужен лишь ключ.

– Каков там был принцип? Напомни. Несколько часов сна, а после можно будить?

– Да.

– Мне кажется, он сейчас уснёт, – мужчина подошёл к Чимину, поймав под талией, чтобы тот не упал на пол снова. – Я могу взять ключ сейчас? Я думал, Юнги упростит это.

– Нет, сейчас точно нельзя. Уверен, что Юнги не исправлял это.

Чимин думал, что этот мужчина первым делом накинется на Сокджина. Он так надеялся, что Тэхён и Гук в порядке, но всё в самом деле стало просто отвратительно пугающим. Пытаясь вырваться из чужих рук, Чимин цеплялся пальцами, но сил едва хватало держаться ровно.

– Ладно, иди.

Понимая, что ещё мгновение и он останется в комнате один с этим мужчиной, Чимин сдержал скулёж. Он смотрел на Хосока, словно тот мог бы помочь и мог бы спасти, но мужчина не собирался остаться. Они встретились взглядом лишь на секунду, и Чимин готов был молить, надеясь, что если мастер останется, то этот ненормальный будет более снисходителен и ничего плохого не случится.

– Да, – Хосок кивнул, а после дверь комнаты снова со скрипом открылась и со скрипом закрылась.

Чимина уронили на кровать. В комнате становилось всё светлее и светлее, от чего кукольный видел кружащуюся в воздухе пыль, что поднялась с одеяла цвета румяной груши. Повернув голову, парень смотрел, как мужчина включает маленькие лампы одна за другой, и когда тот подошёл ближе, сев на край кровати, то пробубнил:

– Засыпаешь? Я не мог оставить тебя с теми парнями пока что. Предупреди их, что если они тебя сломают, то я тут же убью их, – мужчина устало выдохнул. – Это отлично, что ты всё помнишь. Надеюсь, соскучился.

Последнее Чимин не услышал, уснув и тут же забившись в каком-то кошмаре. Наблюдая, как дрожат губы кукольного, мужчина сгорал от нетерпения. Выискивая лишь Сокджина, словно золотую рыбку в бурном море людей, что слонялись по улицам, он даже не представлял, что грядёт кое-что более интересное.

– Плевать. Хосок всё равно здесь, а значит, починит, – Алоис достал ключ из кармана. – Прости, котёнок, я не могу ждать.

Отдёрнув край помятой длинной рубашки с ключиц куклы, мужчина замер, увидев кольцо на цепочке. Чимин казался ему всё таким же скромным и послушным, но вот такое украшение выходило за рамки. Опустив взгляд на бледные коленки, что выглядывали из-под шорт, Алоис сравнил то, что помнил, и то, что видел сейчас. Юнги чертовски постарался. Наверняка, эта кукла очень дорога ему. Наверняка, это кольцо что-то да значит.

Как только ключ с трудом прокрутился до упора, то Чимин распахнул глаза, его вдохи были громкими и короткими, словно от боли. Понимая, что его разбудили слишком рано, кукольный действительно испугался.

– Прости, у меня не хватает терпения, котёнок.

Чимин хотел притворяться глупым, он боялся показать свои чувства, чтобы не дать в руки этого человека рычаг для манипуляций, но дрожь рук и пухлых губ выдавала все чувства. С титаническим усилием, собрав всю свою растерянность в руки, Чимин просто застыл, уставившись на мужчину. Сокджин просил не показывать никому свой страх.

– Поговорим?

Чимин не ответил, даже не моргнул, словно бездумно смотря на мужчину, но на самом деле готов был закричать и кинуться прочь. Мысли возвращали его к Юнги. В памяти вдруг возникло то вино, что пролилось на светлый ковёр, и вдруг напомнило Чимину о том, как когда-то Вон у него на глазах убил человека, но волновался лишь о том, что испачкал ковёр кровью. Те алые пятна, казалось, почти забылись, но вдруг два воспоминания смешались, заставив Чимина задрожать в ужасе, обняв себя за локти.

– Поговори со мной, – снова начал мужчина. – Юнги сам починил тебя?

Умолкнув, Чимин надеялся, что тот, не получив ответа, отстанет, но мужчина протянул руку, чтобы коснуться куклы. Чимин не дёрнулся, всё ещё пытаясь контролировать эмоции, но когда снова почувствовал чужие пальцы на кисти своей руки, то замахнулся, предупреждая, что не стоит лезть к нему.

– Надо же... А я помню, что ты называл меня Хозяином и не боялся обнимать, – понимая, что с такой куклой будет трудно поиграть, Алоис загорелся. – Знаешь, почему эта комната такая нежная и красивая? К слову, ты хорошо сюда вписываешься...

В ответ, конечно же, тишина. Мужчина продолжал разглядывать парня, пока тот нервно дрожал и смотрел прямо в глаза, чтобы проследить за чужим скользящим взглядом.

Чимин подумал: «А где Хосок? Он стоит за дверью? Или ушёл? Он слышит?»

– Это комната моей уже покойной жены, – продолжил тот. – Знаешь, кто такие супруги? Хотя ладно, не отвечай. Ты и не ответишь... – мужчина слегка улыбнулся. – Когда-то давно я хотел жениться на ней только из выгоды. Это был брак по расчёту. Он был полезен и мне, и её отцу, но не ей. Но как только Сонми оказалась в моём доме, то я тут же влюбился. Она создавала уют, была чертовски умна, помогая мне с делами... Мне так нравилось слышать стук её каблуков и чувствовать запах румян. Она была нежной, но могла убить одним движением тонкой руки. Но за всё время совместной жизни у нас не было ничего большего, чем поцелуи. Я не заставлял её. Хотел доказать ей свою любовь. Но не нравился ей, не её типаж, не её человек... Я ведь хорош собой, правда? Но большую роль сыграло то, что замуж за меня Сонми заставил выйти отец. Если бы не он, если бы это была не его воля, то она бы не стала мной брезговать. Ей нравилось делать всё против его воли. И единственное, чему она не смогла противостоять, это наш брак, – Алоис опустил взгляд на тонкие ключицы Чимина, спросив: – А что это за колечко, котёнок? Оно женское, но, полагаю, как раз на твой палец.

Испугавшись, Чимин прижал ладонь к груди и опустил голову. От стресса он даже не подумал, что кольцо привлечёт чьё-то внимание. Это единственная вещица, что была с ним, что значила так много. Ещё в машине это кольцо помогало кукольному справиться с усталостью и оставаться в сознании, но сейчас парень с ужасом осознал, что может потерять и эту последнюю ниточку, что связывала его с Юнги.

– Кто тебе его подарил?

Чимин сжал зубы, когда рука мужчины потянулась к его шее, и он, пытаясь очнуться, медленно ответил:

– Никто.

Шнурки на ботинках Чимина, что были надеты наспех, развязались и мешались. Один ботинок упал с ноги на одеяло, когда мужчина схватил парня за лодыжку. Чимин опешил, тут же соскочив с кровати и случайно шумно ударившись о комод, что стоял рядом.

– Тише, Чимин, а то сломаешься. Ты всё такой же непокорный.

Чимин оказался загнанным в угол, он готов был драться, лишь бы никто не посмел сорвать цепочку с шеи, но сил едва хватало сжать кулаки. Заметив, что кукольный от резких движений готов потерять сознание и ему нужно время, чтобы проморгаться, Алоис с лёгкостью подступил к парню, прижав того к комоду.

– Разреши... – мужчина поддел пальцем тонкую цепочку, натянув на шее кукольного.

Боясь делать резкие движения, чтобы цепочка не порвалась, Чимин на мгновение застыл, а после, собрав все силы, замахнулся ударить мужчину по лицу, но тот увернулся, даже не моргнув глазом. Тот был выше, сильнее, а сам Чимин рядом с ним казался худым дитём.

Когда цепочка треснула под резким движением, то Чимин забился в истерике, пытаясь выхватить кольцо обратно из чужих рук, но мужчина поднял руку над головой слишком высоко.

– Нет! – парень вскрикнул, а дверь комнаты вдруг приоткрылась, явив Хосока, который вопросительно взглянул на Алоиса.

– Что такое, Хо?

– Ты серьёзно? И зачем? Не думал, что ты будешь играть в куклы.

Чимин продолжал тянуться к руке мужчины, чтобы выхватить своё, но никак не получалось.

– Уходи, Хо, иначе будет хуже, – Алоис свистнул, а за спинами Хосока, который разочарованно выдохнул, возникли те же мужчины, что привели парней в этот дом.

Когда дверь снова закрылась, а по ту сторону щёлкнул замок, то Чимин потерял надежду, а тело словно окаменело от страха, даже пальцы с трудом сгибались.

– А-а, нет, котёнок, я не забираю. Я лишь одолжу, – мужчина, глядя в испуганные глаза, опустил кольцо во внутренний карман своего пиджака. – Будешь меня слушаться – верну. А если снова будешь называть Хозяином – даже не обижу Юнги.

Чимин поджал губы, пытаясь отдалиться от мужчины, выбраться из его хватки, но не получалось. В попытках отбиться, парень встряхнул комод, хватаясь за ручки ящиков, а те громко падали на пол. Опустив взгляд, Алоис увидел, что у него под ногами валяются платья и вещи его жены.

– Я не люблю, когда кто-то трогает её вещи. А ты здесь, потому что эта комната тебе очень подходит... Тем более она тебя от меня прятала...

Понимая из услышанного, что в словах Хосока была доля правды, Чимин попытался сосредоточиться. Он не мог сказать, что ему больно, но то, как крепко кисти его рук сжимали, приносило дискомфорт, а ноющее чувство отдавало в груди, где-то в тихо щёлкающем сердце, и когда мужчина толкнул его на пол, а Чимин упал, ударившись спиной и локтями, то всё внутри содрогнулось так, словно в него выстрелили. Болели не руки, не спина, а начинало ныть внутри, заставляя терять сознание. Когда Чимин немного проморгался, то не обнаружил возле себя никого. С трудом подняв голову, кукольный увидел, что Алоис стоит возле комода, разглядывая платья, что выпали из ящиков. Те были яркими, тонкими и облегающими, явно принадлежали китайской девушке.

– Ты же знаешь, для чего тебя создали? – не ожидая ответа, мужчина продолжал: – Изначально ты был создал для грязных забав. Но мне совсем не нравятся парни. Хотя однажды мне понравилось, как ты назвал меня Хозяином. От такого милахи это очень жарко звучит, – подняв один ящик, чтобы немного навести порядок, Алоис пробубнил: – И раз уж ты не справился с тем, что я тебе поручил когда-то, то хотя бы справляешь с тем, для чего тебя создали?

Эти слова привели Чимина в чувство, он тут же поднялся на ноги, забившись в дрожи и опустив голову. На самом деле он плакал, как никогда прежде в своей короткой жизни, но не издал ни звука, а лишь зажмурился, надеясь, что потеряет сознание раньше, чем произойдёт что-то плохое.

– Только вот мне действительно не нравятся парни. Хм, – Алоис поднял яркое голубое платье с пола, слегка погладив нежный шёлк. – Примеришь?

Чимин не видел платья, но догадывался. Отрицательно замотав головой, Чимин обнял себя, и этого движения хватило, чтобы снова пошатнуться.

– Слушайся меня, котёнок, тогда твой мастер не пострадает.

– Было условие ведь, что если мы здесь, то никто больше не пострадает? – слегка дрожащим голосом спросил Чимин, хотя вовсе не хотел даже рот открывать.

– Конечно же. В этом доме сейчас те, кто мне нужен. Будь послушным – тогда Юнги не окажется здесь, а будет спокойно сидеть дома, думая, что всё кончено.

Боясь пошевелиться, Чимин лишь громко дышал, сбивая этим с толку. Хотелось спросить о Намджуне, но было страшно сказать лишнее.

Брошенное в сторону Чимина платье шумно полоснуло воздух, плавно упав к ногам.

Вот, что значило играть в куклы. Вот, чего так боялся Юнги и из-за чего дал Чимину возможность умереть по собственной воле и бесповоротно.

– Снимай свою помятую рубашку. Надевай платье, – слегка безразличным тоном приказал мужчина. – Слушайся. И я верну колечко, а Юнги не трону.

Слегка наклонившись, Чимин легонько подхватил голубое платье кончиками пальцев, непонимающе уставившись на мужчину, который снова подходил ближе.

– Сначала рубашку, котёнок.

Руки мужчины проворно расстегнули все пуговицы светлой длинной рубашки, которая не так давно принадлежала Юнги, но тот однажды предложил Чимину спать именно в ней. Не в силах сопротивляться, парень лишь бездумно смотрел под ноги, пока чужие руки снимали с него одежду и даже тот один ботинок, что остался на ноге после попыток вырваться. Оставшись лишь в светлом белье, Чимин скукожился, словно от холода. Мужчина велел поднять руки, кукольный не стал сопротивляться, лишь закрыл глаза так плотно, как только смог.

Ткань нежного небесного цвета скользнула вдоль тонких рук, а после опустилась по талии. Прямое шёлковое платье было почти по размеру, и лишь слегка выступало в области груди. Оно выглядело так, словно в нём ходили на прогулку в сад или к берегу озера, слишком нежное и деликатное.

Чимин почувствовал себя тем, кем он и являлся. Куклой.

– А остальные? Что будет с остальными?

– А зачем они тебе? – мужчина отошёл на несколько шагов, чтобы найти пояс. – Мне нравится, что ты такой же смышлёный, каким и был когда-то. Волнуешься за них?

Промолчав, Чимин лишь слегка приоткрыл глаза, увидев, что чужие руки обвивают его талию, чтобы затянуть зелёный тонкий пояс. Было так трудно устоять на ногах ровно.

– Так красив, – Алоис отошёл на шаг, осмотрев куклу, а после задумчиво продолжил: – Чего-то не хватает. Всё ещё не девчонка.

Не в силах смотреть, Чимин лишь слушал шаги вокруг себя, и когда его резко притянули и усадили на стул, то испуганно распахнул глаза.

У него было слишком мало времени, чтобы вспомнить, что он не человек и что у него не должно быть чувств. Слишком мало времени, чтобы принять эти обстоятельства и смириться, стать послушным и тем, кем он являлся. Считанные секунды, чтобы убедить себя в том, что чужие прикосновения не отвратительны и не заставляют рыдать, крепко сжав зубы.

Чимин мысленно повторял, убеждая себя: «Не бойся, просто слушайся, для этого ты и существуешь. Может, тогда он не обидит».

Но, проморгавшись и увидев холодный взгляд слишком близко, Чимин понял, что его обидят и он превратится в игрушку, на которой будут вымещать всю злость.

– Ты так сильно напуган? Я такой устрашающий? Не понимаю тебя сейчас, – Алоис провёл красной помадой, что взял на полке, по кончикам своих пальцев. – Хосок ведь жив, ты же так за него волновался. Мы с ним хоть и повздорили, хоть из-за тебя у меня и было много проблем, но всё же... Он жив. Он здесь. И с Юнги всё будет хорошо. Снова ты волнуешься лишь о мастере, – мужчина провёл пальцами по губам Чимина, оставив вдоль них красную полосу, что нарочно вышла на щёку.

Парень замер, опустив руки на колени, пока мужчина, что-то напевая под нос, разукрашивал его лицо. Чужая рука небрежно размазывала румяна по щекам, а помаду – по губам, надавливая, словно пробуя, настолько те мягкие. Когда указательный и средний пальцы попытались протиснуться между пухлых губ и коснуться языка, то Чимин не выдержал, ударив мужчину по кисти. Удар был таким слабым, что Алоис даже не обратил внимания на такой маленький протест, продолжая разглядывать зубы Чимина, на которые попала помада.

– Укусишь?

Чимин насупился, его дыхание стало более частым. Алоис слегка отодвинулся, взяв с колен чёрный карандаш для глаз.

– Закрой глаза, котёнок.

Он слышал дыхание мужчины у самой щеки, когда тот продолжал разукрашивать его лицо, а потом почувствовал, как тот провёл расчёской от лба и к макушке, но запутанные волосы не слушались, от чего Чимин слегка поднял голову. Взглянув из-под дрожащих ресниц, парень ещё больше испугался, понимая, что взгляд напротив превратился в нечто голодное и звериное. Когда чужие губы прижались к тонкой бледной шее, то Чимин взвыл, прижав руки к своей груди, как испуганный ребёнок.

Это был так страшно и так омерзительно.

– Ты тёплый. И так красиво пахнешь. Цветами. Летом. Знаешь... А я кое-что знаю о тебе.

Мужчина слегка отдалился, но Чимин не мог отделаться от чувства чужого поцелуя. Пальцы, испачканные косметикой, что была небрежно размазана по лицу кукольного, продолжали пачкать мягкую светлую кожу и голубое платье. Каждое прикосновение было отвратительнее предыдущего, и Чимин плакал так сильно, как и в прошлой жизни, но не смел и звука издать, плотно стиснув зубы.

– Котёнок, знаешь, что однажды рассказал мне Хосок, напившись? Он был очень пьян, не вини его. Да и я просил его рассказать это долгие годы. Мы ведь думали, ты сломан, уничтожен. Другого он не собирался создавать, – Алоис поправил вырез платья, чтобы тот оголял ключицы куклы. – Было время, что я в самом деле просил его об ещё одной кукле, которую бы никогда не обидел и не использовал для работы, как тебя, а просто бы использовал в роли слуги. Тогда мы наконец-то заговорили о том, что ты умеешь. Это было так забавно. Мы обсудили столько всего и даже пришли к выводу, что ты мог бы убить меня, если бы у тебя был нож. Хосок забавный сам по себе. Догадываешься, что я хочу сказать?

– Нет, – Чимин почувствовал, что перед глазами всё плывёт.

– Я спросил у него, мол, действительно ли ты был сделан для секса и действительно ли он сделал всё так, чтобы с тобой было приятно проводить ночи. Он сказал, что да, это так, и что не только владельцу куклы будет приятно. Но и кукле, – мужчина взял лицо Чимина в ладони, чтобы тот не свалился. – Тебе приятен секс, Чимин? Кто-то успел это проверить с тобой?

Видя, как Чимин боится, мужчина загорелся интересом. Кукольный хоть и смотрел в глаза как-то бездумно, но взгляд всё равно выдавал страх и отчаяние.

– Я спросил у него, мол, как так? Как это возможно? Я хотел подробностей. А он был достаточно пьян, чтобы выдать мне несколько слов об этом, – продолжал мужчина, сжав пальцами скулы Чимина, что тот аж рот приоткрыл. – Тебя можно возбудить. Хосок назвал это ошибкой, сказал, что что-то всё же пошло не так в его задумке, о чём он понял лишь потом, когда ты уже был у меня. Я долго думал, что же могло быть не так, но он не спешил объяснять.

От каждого слова Чимин хотел умереть. Он понимал, к чему всё идёт, от чего хотел исчезнуть сейчас же. Сломаться. Уснуть. Хотя бы уснуть.

Сил не хватало даже отмахнуться от этих омерзительных рук.

– Не вини Хосока, что ты... Такой особенный. Он клялся, что хотел, как лучше. Говорил, что хотел, чтобы ты, такой умный и смышлёный, не чувствовал себя лишь игрушкой в чужой постели. Чтобы не лежал бездумно, смотря в потолок, пока тебя используют, а участвовал в процессе и получал от этого что-то для себя. Что-то приятное для себя. Но был лишь один способ сделать тебя таким чувствительным – сделать так, чтобы ты получал удовольствие одновременно с тем человеком, что пользуется тобой. Сделал так, чтобы ты хотел этого, пока тот, кто с тобой, не получит удовольствие. С тобой могла бы поиграть целая толпа? Или только Хозяин? Мне кажется, что кто угодно, – мужчина убрал руки от Чимина, а тот едва не свалился со стула. – Думаю, что это у тебя должно быть, словно по нарастающей. Он дал тебе возможность хотеть больше и больше, пока всё не закончится. Но мне стало интересно, а что будет, если всё не дойдёт до конца, а прервётся? Ты так и будешь... Хотеть? Пока не уснёшь?

Этот человек. Ранее на глазах у Чимина и с самим Чимином он делал жуткие вещи, но тогда его речь и слова были нежны и спокойны. А сейчас всё услышанное сразило кукольного не хуже, чем тот момент, когда он понял, что внутри его тела была взрывчатка.

– Это правда, котёнок? Ты таков?

Мужчина придержал парня за плечи, чтобы тот не упал на пол, но Чимин бурно отреагировал, взмахнув руками и ударив его по лицу. Алоис засмеялся, в одно мгновение обхватив парня руками за талию и подняв на ноги.

– Ты чего? Мы же договорились. Ты должен быть послушным.

Чимин, едва чувствуя пальцами ног пол, а руками упираясь в чужую грудь, смотрел на дверь в надежде, что сейчас появится Хосок, чтобы отогнать этого человека подальше. Или Юнги, чтобы выстрелить. Кто-нибудь.

Всхлипнув, Чимин с опасением перевёл взгляд на мужчину. Тот широко улыбался, смакуя чужой страх. Чимин вспомнил, как тот забавлялся с тем незнакомцем, прежде чем убить, и сейчас происходило что-то похожее. Почувствовав под своей ладонью сквозь ткань пиджака мужчины кольцо, кукольный взвыл. Ещё в машине он думал, что сможет быть сильным и держаться, притворяться тихим и безэмоциональным, но чувства брали своё. Если бы он оказался здесь сам, то это ещё можно было бы пережить, но здесь ведь те, кого он мог и хотел называть друзьями.

– Сложно поверить, что ты не человек, – Алоис заломил руки Чимину, потому что устал, что тот брыкается. – Так что... Проверим, каков ты, игрушка для постели?

Чимин не выдержал, его всхлипы стали громче, и пришлось отвернуть голову, чтобы чужак не видел отчаяние. Почти задыхаясь от отвратительных чужих прикосновений, Чимин отрывисто проговорил:

– Пожалуйста, не нужно... Я не хочу. Пожалуйста...

– Что не хочешь?

– Не прикасайся ко мне.

– Назови меня Хозяином.

– Не могу.

– Назови, – мужчина встряхнул его.

Чимин взвыл, а после, отдышавшись, сквозь зубы проговорил:

– Нет, не могу.

Мужчина резко убрал руки, от чего Чимин, у которого едва хватало сил что-то говорить, упал на пол. Алоис смотрел сверху вниз, выражение его лица из улыбчивого изменилось на холодное и безразличное. Словно наигравшись, он выдал:

– Тебе очень идёт это платье.

А после, закатив глаза и фыркнув, он вышел из комнаты, оставив Чимина ошарашенно смотреть в потолок. Парня охватила истерика, он тихо выл, спрятав лицо в ладони, и даже не заметил, когда рядом оказались двое, чтобы под локти поднять его с пола. Со смехом от увиденного они потащили кукольного за собой в коридор, а после, распахнув дверь комнаты, где сидели Тэхён, Чонгук и Сокджин, толкнули Чимина туда.

Дверь громко захлопнулась за спиной парня. Поняв, что перед ним друзья, Чимин почувствовал себя чуть лучше, но всё так же дрожал и ошарашенно заламывал руки. Парни, увидев, в каком виде вернулся Чимин, застыли в испуге.

– Чимин! – Тэхён бросился к кукольному, чтобы подхватить того и не дать упасть.

– Ох, чёрт, – Чонгук, выдохнув, помог усадить Чимина на пол поближе к стене.

В комнате на полу были лишь классические циновки, подушки и одеяла. Деваться было некуда. Сокджин, не выдерживая видеть Чимина таким, снял свою рубашку из-под пиджака, чтобы отдать её кукольному.

– Чимин... Милый... Всё хорошо, – Тэхён попытался стянуть отвратительное платье с куклы, но Чимин сжался, испугавшись, что если тот мужчина сейчас вернётся, то рассердится. – Давай снимем это. Ладно?

– Я не знаю... Я не знаю... Наверное, нельзя...

Все замерли, не понимая, как поступить, пока Чимин тихо всхлипывал, зажмурившись. Сокджин готов был умереть на месте, его съедала совесть за то, что он, не зная, каков кукольный на самом деле, посмел напугать его, украв из дома и разбудив в особняке Намджуна. Сейчас Чимин выглядел так же испуганно. На это было невыносимо смотреть. Чимин ведь такое дитя, такой Ангел.

– Чимин... – Сокджин сел на полу рядом. – Ты можешь взять рубашку.

Трое сидели совсем близко, ожидая, что тот решит. Когда Чимин кивнул, то парни принялись стягивать платье. Тэхён дрожащими руками этим же платьем вытирал лицо кукольного, пока Сокджин и Гук застёгивали рубашку и укрывали ноги Чимина одеялом. Косметика так размазалась на бледном лице, её было сложно стереть полностью, от чего злость неконтролируемо кипятила головы троим парням.

Отбросив голубую тряпку подальше, Тэхён подгрёб Чимина в объятия. Все понимали, что кукольный скоро уснёт, и лучше, чтобы он уснул, слегка успокоившись, чем таким испуганным. Чимин начал сбивчиво тараторить то, что услышал о жене мужчины, подтвердив, что доля правды в словах Хосока всё же была, но не посмел сказать то, что услышал чуть позже о себе.

Покрутившись в объятиях, Чимин нашёл удобную позу. Тэхён обнимал его со спины, опустив подбородок на тонкое плечо, и почти обнимал кукольного ногами, слегка покачиваясь, словно убаюкивая. Чимин как раз стал дышать ровно, когда Тэхён случайно опустил свою ладонь между ключиц парня, и тот дёрнулся, от чего показалось, что тот сейчас снова начнёт скулить и хныкать.

Заметив, что Чимин с дрожащими губами болезненно смотрит на кулон на шее Гука, прижимая руку к своей шее, Тэхён рискнул спросить:

– Минни, а где твоя цепочка?

– Он забрал её.

– А что на ней было?

– Юнги подарил мне... Кольцо. Это было важно...

За окном, что было забито чем-то снаружи, исчезли последние светлые лучи. Лампа в комнате слегка мигала, заставляя Чимина дёргаться каждый раз. Все, услышав о кольце, поникли ещё больше, а Чимин, наконец-то немного придя в себя, заметил поднос с нетронутой едой в углу. Он подумал о том, что наверняка все голодны, хотят пить, но никто не рискнул взять то, что им принесли, а лишь попили воды из крана, что был в ванне за соседней дверью. Кукольный слегка угомонил свои нервы, понимая, что парни чувствуют себя намного хуже, и он не имеет права жаловаться, ведь он даже не голоден, а если его убьют, то это, наверное, будет не больно. Встреча с тем мужчиной оставила осадок, напомнив, что кукла это всего лишь кукла.

– Милый... Хочешь, я расскажу тебе что-то? – Тэхён, заметив ещё одно пятнышко от помады за ушком Чимина, аккуратно провёл пальцем, пытаясь вытереть.

– У тебя всё ещё остались истории о том, как ты пил с друзьями? Я думал, закончились.

Гук покосился на Тэхёна недовольным взглядом за то, что тот рассказывал такому Ангелу такие истории, но тот лишь пожал плечами, продолжив говорить с кукольным:

– Нет, закончились. Другую.

– Хорошо.

Сокджин, устав сидеть у стены, поднялся на ноги, придерживаясь за плечо Гука, и начал нарезать круги по комнате, пытаясь отдышаться.

– Когда я был маленьким, то очень боялся людей. И ещё тогда у меня была другая мама.

– Другая мама?

– Да. Я не родной тому человеку, что загнал меня и Гука сюда, и не родной той женщине, которая является его женой. Она всё же любит меня, как сына, но Хонг слишком жесток с ней и со всеми своими детьми, – Тэхён нежно погладил Чимина по светлой макушке. – Но когда-то у меня была родная мама, вот только она была очень бедной. С кем оставлять меня дома, конечно же, не было, и ей приходилось брать меня с собой на работу. А я был очень надоедливым и шумным, пугливым ребёнком.

– Ты и сейчас шумный ребёнок, – хмыкнул Гук, от чего Чимин тихо засмеялся.

Тэхён, увидев, что кукольный немного отвлёкся, продолжил:

– Но я боялся людей и боялся толпу. Однажды она сказала мне, что я должен научиться быть смелым, ведь я плакал, если видел чужих людей, я очень мешал ей на работе. Даже если находилось, с кем оставить меня дома, то я устраивал истерики. Поэтому она оставила меня на вокзале среди сотен незнакомцев. Но потом меня нашла добрая женщина, которая стала моей новой мамой.

– Оставила? – голос Чимина прозвучал испуганно и сожалеюще, он покосился на Гука, который слушал это, опустив голову.

– Я до сих пор не знаю, сделала она это, потому что ей не хватало денег, чтобы содержать ребёнка, или из-за того, что действительно хотела научить меня не бояться... Но, знаешь, я рассказываю это потому, что Сокджин сказал мне, как ты смотрел на Хосока.

Чимин прижался щекой к щеке Тэхёна и подгрёб одеяло по самый подбородок, прошептав:

– Я надеялся, он поможет.

– Когда-то он оставил тебя с чужим человеком, но позже ты ведь смог встретиться с Юнги. Ты ведь рассказывал, что тогда Хосок должен был так поступить. И всё это привело к тому, что ты смог встретиться с Юнги.

– Да.

– Иногда что-то плохое случается, чтобы после случилось что-то хорошее. Нужно просто немного подождать. Даже если остаёшься один в незнакомом месте и посреди чужих, то всё равно может появиться возможность выбраться. Всё будет хорошо, Чимин.

– Думаешь, то, что происходит сейчас, закончится? И после произойдёт что-то хорошее?

– Конечно же. И к чёрту Хосока. Не думай о нём. Не смотри на него.

Чимин, всё так же прижимая руку между ключиц, спросил сожалеющим тоном:

– А твоя новая мама? Она хорошая?

– Да. Думаю, ей удастся вырваться из того проклятого дома, – Тэхён опустил ладонь на руку Чимина. – Она рассказала мне одну важную вещь.

– Что рассказала?

Надеясь, что это хотя бы немного утешит Чимина, Тэ начал:

– У моей новой мамы очень много разных украшений, а мне с детства было интересно играть с ними. Среди всех в её шкатулке мне полюбился браслет с цветками лилий, и она, не сомневаясь, подарила мне его, но сказала, что когда-то ей его подарил муж. Тогда они были молоды и влюблены. Хонг тогда был поспокойнее, ведь все его дети были живы...

– Почему она отдала тебе то, что было дорого ей самой? – Чимин чуть вскинул голову, чтобы взглянуть на Тэхёна.

– Когда она дарила мне тот браслет, то сказала, что он действительно ей очень важен, а я должен быть аккуратным. Но я ведь был ребёнком, не прошло и месяца, как я потерял его.

– Ох... – Чимин выдохнул, чуть покрутившись в объятиях парня.

– И когда она об этом узнала, то ничуть не расстроилась. Она сказала, что ей не нужно это украшение, чтобы помнить тот день, когда Хонг подарил ей его.

– То есть?

– Это значило, что ей дороже было само воспоминание. Она сказала: «Ничего страшного, что браслет потерялся, я ведь всё равно помню, что он для меня значил, потому что у меня есть человек, который мне его дарил. Пусть украшение и потерялось, но твой отец рядом. И даже если его больше не будет со мной, я всё равно буду помнить тот солнечный день, когда получила этот подарок. Мне не обязательно заглядывать в шкатулку. Мне достаточно открыть шкаф и взглянуть на платье, в котором я была, когда он подарил мне коробочку с браслетом. Или увидеть такое же ясное небо, чтобы вспомнить этот день. Не нужно цепляться за одну деталь. Их тысячи для одного мгновения».

Чонгук, растрогавшись, прижался губами к виску Тэхёна, подгребая парня в объятия, а заодно обнимая и Чимина. Кукольный хныкнул, всё думая о своём кольце.

– Минни, вспомни, что было в тот день, когда Юнги дарил тебе кольцо.

– Я был в его шарфе. Длинном. Был рассвет. И туман. Юнги целовал меня.

– Вот, когда вернёшься домой, то у тебя будет шарф, будет Юнги. А рассвет, окутанный туманом, будет у вас ещё не один раз. Тот день не закончится, он всегда будет в твоей памяти и в тех мелочах. Когда вернёшься домой, то закутайся в шарф и поцелуй Юнги.

Сокджин так и замер посреди комнаты, слушая это. Он подумал о том, что та полная шкатулка украшений, что купил ему Намджун, так и стояла на столе в его комнате. Ещё месяц тому назад Сокджин смотрел на неё и думал о том, что Намджун угадал лишь несколько раз, в шкатулке было лишь несколько украшений, что действительно нравились Джину. Но это всё равно было слишком дорого. Сокджин собирался вернуть эту шкатулку Намджуну перед тем, как уехать из его дома. Но сейчас он понимал, что если бы сделал это, то Намджун бы не простил его. Он ведь сам искал эти украшения, сам выбирал, хоть действительно не разбирается в этом, но всё равно вкладывал душу, пусть некоторые были безвкусны и слишком несуразны для своей цены. Намджун наверняка сказал бы, съязвив: «Ты возвращаешь мне их, потому что не хочешь, чтобы что-то напоминало обо мне». Вот только сколько бы ни было украшений, Сокджину о Намджуне будет напоминать любая мелочь.

Чимин казался таким уставшим, Тэхён чувствовал, как тот дрожит и пытается держаться, чтобы не уснуть.

– Спи, мы позаботимся о тебе, – Чонгук погладил кукольного по волосам, как это делал Тэ.

– Нет, не нужно волноваться за меня, – пробубнил Чимин, уже не в силах держать глаза открытыми.

– Ты такой умничка, ты очень сильный, Минни. Ты не боишься, я же вижу.

– Я боюсь не за себя.

Аккуратно усадив уснувшего Чимина на циновку, Тэхён устало выдохнул. Его дыхание стало похожим на всхлипы, хоть он и не смел проронить слезу. Чонгук всё обнимал со спины, и Тэхён тут же обернулся в его объятиях, чтобы уткнуться в плечо.

– Даже не думай заплакать.

– Прости, я пытаюсь, – Тэ сделал несколько глубоких вдохов в попытке собраться, пока Чонгук пытался поудобнее умоститься с парнем на циновке у стены.

Сокджин сел возле Чимина, который всё же норовил сползти по стене на бок на пол, и приобнял, как это ранее сделал Тэ. Тот спал так беспокойно, моментами его было трудно удержать, и Джин лишь хватал парня за руки, чтобы тот не ударился.

– Ты в порядке? – Чонгук шептал Тэхёну в самое ухо и очень тихо, но Сокджин всё равно всё слышал.

– Да. А ты?

– Да.

Несколько минут они молчали, а после Чонгук, мягко целуя побитую скулу Тэхёна, начал всё так же тихо говорить:

– Болит?

– Нет. Чёртовы ублюдки...

– Так люблю, когда ты что-то такое рассказываешь.

– О браслете?

– Да.

– Просто я видел, как он однажды был воодушевлён, когда появилась цепочка... Он так расцвёл, но так и не сказал, что на ней. Я так и подумал, что там что-то особенное для них двоих.

– Ты немного успокоил его. Это хорошо.

Тэхён снова притих, нежась в тёплых поцелуях и крепких объятиях. Он глубоко вдохнул, пытаясь разогнать ком в горле, прежде, чем тихо заговорить снова:

– Я так рад, что мы встретились...

– Тэхён, – Гук перебил, понимая, что парень собирается наговорить чего-то, от чего расплачется.

– Когда всё началось, я не мог поверить, что ты тоже влюбился в меня, потому что не верил своему счастью. И я готов был бросить свой дом, лишь бы быть с тобой, потому что мой дом там, где ты. Даже если бы у нас ничего не вышло и мне пришлось бы со стыдом вернуться к тем людям, я бы не пожалел.

Чогук слышал это сотни раз, но каждый раз был, как первый, и заставлял его сердце трепетать и болеть. Тэхён мог начать ластиться и говорить подобные слова в самых разных ситуациях. Иногда он не давал даже фильм досмотреть или мешал спать, начиная ворковать. И Чонгук ни разу не дал ему повода усомниться в правильности своего решения.

– Тебя бы женили, если бы ты остался.

– Так в этом и дело... Я слишком часто чувствовал себя должным им за заботу и за то, что подобрали меня. Мне было плевать, что делать. Я не хотел этого, но думал, что раз уж так все решили...

– Ну, вот видишь... Одним из плюсов отношений есть то, что мы опора друг для друга и можем вместе отдыхать от проблем, – он устало выдохнул. – Мои родные тоже бы женили меня.

Тэхён ещё больше поник, ответив:

– Мы давно не были на кладбище.

– Да. Нужно будет сходить. Только не сразу после того, как выберемся отсюда. Сразу после этого отвратительного места мы должны напиться и отоспаться.

Сокджину стало не по себе. Он знал, что родные Чонгука умерли, а их тела тогда ещё совсем юный парень очень долго и тяжко пытался вывезти в родной город, чтобы похоронить на местном кладбище. Пусть это и случилось давно, но Чонгук ненавидел об этом говорить, и даже эти крупицы рассказал Джину между прочим, не акцентируясь.

– Помнишь... Когда мы ездили к морю, там был такой отличный маленький ресторан, где был просто восхитительный суп, а на следующий день мы так и не нашли, где его купили. И похожего больше не пробовали, не нашли... – Тэхён выглядел задумчивым, он пытался отвлечься на хорошие воспоминания.

– Найдём. Съездим ещё раз.

– Найдём, – повторил Тэхён, прижавшись губами к кончику носа Гука.

Тэ случайно приучил Чонгука быть нежным и говорить что-то сладкое, и тот, отвечая на тёплые слова, прошептал в уголок губ парня:

– Я так соскучился по тебе.

– Я здесь, – Тэхён зажмурился, а с его ресниц упали несколько горячих слезинок. – Я ведь ничем тебя не обидел за всё то время, что мы вместе?

– Ничем.

– И ты меня ничем не обидел. Но прости, если что-то было не так. Я старался быть тебе любимым.

– Глупый, тебе даже стараться не нужно.

– Гук, – Тэхён вытер лицо ладонями, – я ведь с тобой не потому, что не хотел терпеть неприятности дома и искал повод сбежать. С тобой я готов был влипнуть в новые неприятности и слушать проклятия от родителей.

– Ты чего? Так разговорился... – Чонгук как-то грустно улыбнулся. – Я ведь тоже люблю тебя. Всё хорошо.

Сокджин невольно слушал всё это, прижимая Чимина покрепче к себе. Он понимал, что они прощаются друг с другом, пусть даже не смеют озвучить, что это прощание. Их любовь выглядела такой тёплой и насыщенной, что ударяла и по Сокджину, который думал, что его сердце не создано для подобных чувств. Он не мог поверить, что из-за своей неловкости и неуверенности не смог сказать Намджуну всего, что копилось. Он столько раз хотел сказать больше, чем просто слова благодарности, но никак не мог набраться смелости, а сейчас, наверное, уже поздно об этом думать. Будь Намджун снова рядом сейчас, Джин не побоялся бы обнять и не побоялся бы, если бы его обняли в ответ. Он глупо и по-детски сказал бы, что Намджун самый лучший в целом мире, и признался бы, что его поцелуи пугали лишь потому, что от них было жарко и стыдно, а не потому, что это было чем-то отвратительным и переходящим границы. Смотря на пару, что сейчас не жалела слов друг другу, Сокджин подумал, что это ведь в самом деле не что-то такое уж страшное, когда рядом мужчина. Эти двое казались вполне нормальными, их любовь затмевала то, что они могли показаться неправильными. Ранее Сокджин не видел таких отношений и не знал, что такое возможно не на одну ночь, а может стать чем-то взаимным и искренним, и даже не представлял, что это не баловство.

Поцелуи этих двоих заставляли задуматься.

– Я помню, что ты соврал мне, что тот одеколон не твой, а ты нашел его. Так плохо притворялся бедным.

– Но я ведь рассказал тебе всё почти сразу. После того, как тебя потрепали посреди улицы.

– Ужасный был день... – Тэхён с каждой минутой выглядел всё более уставшим. – Так люблю запах того одеколона. Такой прохладный, словно остывший чай на крыльце вечером.

– А когда мы знакомились, то от тебя разило выпивкой и сандалом. А потом вишней.

– Мне нравится.

– Мне тоже.

Сокджин не сдержал слёзы, что-то ударило по нему так резко, что он аж закашлялся от боли в груди.

– Джин... – Тэхён чуть обернулся, понимая, насколько близко тот сидел.

Парень быстро вытер лицо, с трудом взяв себя в руки, и просто кивнул. Чимин почти не ворочался, как раз перестав больно цепляться пальцами за плечи Сокджина.

– Всё хорошо, – Джин снова кивнул.

Без команды и не сговариваясь, Тэхён и Гук схватили Сокджина и притянули к себе, чтобы обнять. Хоть Тэ и был с ним почти не знаком, но обнимал так крепко, словно тот был близким другом.

– Я такой дурак. Это всё из-за меня.

– Ох, нет, замолчи. Нельзя такое говорить, – Тэхёну было больно это слышать.

Гук, знакомый с Сокджином достаточно давно, чтобы знать, как тот отреагирует, начал:

– Хватит винить себя. Намджун был бы не рад такое слышать.

– Да, – Джин кивнул, он едва мог вдохнуть, так сильно его обнимали. – Он бы отругал меня.

Эти слова сработали лишь на минуту, а после Сокджин захлебнулся мыслью о том, что они целый месяц почти каждый день грызлись с Намджуном. Та пачка денег за дом и вовсе вылетела из памяти. В мыслях не возникало ничего хорошего, ни единого хорошего слова, словно тех и не было вовсе, а лишь ругань и взволнованный пропитанный болью взгляд Намджуна стояли перед глазами. Сокджин забылся, он хотел услышать от кого-то, что ничего страшного нет, и медленно прошептал:

– Я... – казалось, ещё мгновение и в голове что-то треснет. – Он хотел сказать мне... Но... Однажды я со злости прокричал ему в лицо, что он мне не нужен и что я не люблю его.

Тэхён и Чонгук прочувствовали эти слова, словно на себе, но Тэ быстро сообразил, что молчать нельзя:

– Он не злопамятный. И он всё равно берёг тебя и обожал, значит, можешь не волноваться, – он не мог говорить с ним, как с Чимином, давая надежды, что всё наладится. – А если ты его не любишь, то такое тоже бывает. Он взрослый мужчина, он прекрасно понимает, что взаимные чувства это большая редкость. Он знает, что ты ценишь его и что он дорог тебе. Не вини себя. Он всё понимает.

Все чувства, что копились в нём так долго, не могли найти выход даже в слезах. Ему слишком долго не было с кем поговорить о том, что нет ничего страшного в любви, и слишком много всего давило на психику, заставляя отгонять Намджуна подальше. Прижавшись лбом к плечу Тэхёна, Сокджин подумал: «А если люблю? Уже поздно?»