DMoB | Dollhouse made of blood (RU)

37. L

Я вернулась. Следующие главы будут очень скоро. Спасибо всем, кто всё ещё здесь ❤️


И конечно же:
Jaymes Young – Infinity
Empathy Test – A River Loves a Stone

– Чёрт, мне кажется, где-то здесь, – Чонгук продолжал придерживаться за стены, хоть это и было опасно, но игнорировал руку Хосока, когда тот пытался помочь.

– Почему здесь?

– Просто я пытался услышать, как далеко остановится машина, в которую его закинули. Мне кажется, где-то здесь. В этой стороне точно...

– Здесь ещё никто не искал, – Хосок оглянулся, осматривая узкую улицу, на которой многоэтажные дома, что почти рухнули, были построены как-то слишком близко друг к другу.

– Здесь так пусто.

– Все жители погибли, а город ещё не успели восстановить. Каждый дом здесь зачистили, убив каждого, кто остался.

Чонгук упал на колени, когда попытался отстраниться от стены, а голова закружилась так сильно, что парня едва не стошнило, вот только он не ел несколько дней, и почувствовал лишь рвотный позыв. Вещество, что циркулировало по венам, заставляло слышать какой-то лишний шум, а кровь – едва не закипать.

– Гук... – Хосок всё же схватил парня под руку, и тот наконец-то перестал противиться, потому что ему действительно нужна была помощь.

– Ты в самом деле не смог починить Чимина или соврал?

– Я... – Хосок смотрел в глаза Чонгука, видя, что тот ждёт не честный, а только верный ответ. – Я смог бы всё исправить, но мне не хватало времени. На самом деле Юнги многое изменил, Чимин стал таким...

– Каким? – Гук пытался отдышаться, казалось, каждый шаг тяжелее предыдущего.

– Живым.

Гук уже готов был идти, но покосился на Хосока, переспросив:

– Живым? Мне он и не казался куклой. В нём есть что-то искреннее, что-то более чистое и нежное, чем у людей. Знаешь, что-то детское и невинное. Юнги любит его. Да и Чимин тоже любит Юнги. Чимин намного красивее, когда он рядом с Юнги, он улыбается и сияет, как летнее солнце.

Открыв дверь очередного дома, оба начали осматривать квартиры. Хосок так сильно погрузился в свои мысли, что едва не пропустил несколько дверей. Встретившись снова на выходе с Гуком, мужчина переспросил:

– Что значит... Чимин красивее, когда он рядом с Юнги?

– Он действительно расцветает.

– Просто... – несмотря на злость, от которой Гук шипел сквозь зубы, Хосок всё равно хотел с ним поговорить. – Просто я не успел узнать Чимина. Но когда-то я прикрывал его от пистолета Алоиса, я помню это. И до последнего времени не мог вспомнить, почему я так сделал.

– И почему же ты так сделал? – этот вопрос от Гука звучал с упрёком, что Хосок посмел озвучить последнюю мысль.

– Потому что он этого заслуживал. Мне казалось, он заслуживал жить, его хотелось прикрыть собой от любой пули. Со временем, когда моя голова успокоилась, я подумал, что просто привязался к нему так, как к своему творению, отчего в самом деле забыл, какой у Чимина тёплый взгляд, – сейчас, когда Гук хотя бы слушал, Хосок продолжил: – Ты же знаешь, что он сказал, что последний погибнет... Четвёртый. Он сказал, что повезёт, если это будет Чимин.

Гук остановился, прижав ладонь ко лбу, когда перед глазами снова поплыло. Не в силах внятно ответить на слова Хосока, он лишь сказал:

– Давай просто будем искать их.

Дым от горящего неподалеку дома после взрыва густыми клубками растекался по улицам, а от едкого запаха першило в горле.

Чонгук хотел найти того, кто однажды ворвался в его жизнь, заставив влюбиться так сильно, что любовь раз и навсегда перестала казаться чем-то глупым и принадлежащим лишь наивным дуракам. Он понимал, что Намджун также ищет Сокджина. А вот Юнги... Чон не мог знать наверняка насчёт Юнги... Пусть они и достаточно давно дружат, но предсказать, что случится и что затаил в сердце такой добрый Мин Юнги, было невозможно.

– Если мы найдём Чимина, то кто-то другой погибнет.

– Положись на судьбу, Хо, как ты и привык, плыви по течению... – Чонгук нервно засмеялся. – Ты же сам только что сказал, что Чимин заслуживает на жизнь. Давай просто искать, Хо... Нет гарантии, что мы все не погибнем сегодня. Нужно просто искать.

– Но если мы найдём его... Что за жизнь у него будет без Юнги? К тому же... Он сломан.

– Ты... – Чон резко обернулся к Хосоку, готовый снова вспылить, но понял, что тот был прав. – Но, может, он оставит Юнги в живых... Для Чимина. Тебя?

– Юнги и Намджун не поговорили об этом, когда разошлись в разные стороны.

– Чёрт, – Гук остановился, понимая, почему те это не обсудили. – Намджун ведь ищет лишь Сокджина. Явно. Только его.

– Как и ты – ищешь сейчас Тэхёна.

– Они действительно разделились, не обсудив это?

– Да.

– Ох, – Гук снова нервно засмеялся, вытерев пот с лица рукавом перепачканной рубашки. – Надеюсь, Намджун не убил Юнги, не выстрелил в спину, чтобы тот не нашёл Чимина... Знаешь, Намджун отличный, но когда что-то угрожает Сокджину...

И пока двое застыли посреди улицы, чтобы осознать мысль, что в самом деле произойдёт, если Чимина найдут раньше остальных, то Тэхён наконец-то очнулся. Он открыл глаза как раз вовремя, когда начал давиться кровью, и тут же перевернулся на бок, чтобы откашляться. И первое, о чём он подумал: «Надеюсь, мой нос не сломан, не хочу, чтобы Гук разлюбил меня, если я вдруг стану хуже выглядеть». Это было последнее, о чём можно было подумать, но голова Тэхёна в плохих ситуациях срабатывала чаще против него самого.

– Если бы мне заткнули чем-то рот – я бы умер. Отлично... – пробубнил парень, пытаясь проморгаться.

Вокруг было не слишком темно, он смог вспомнить и понять, что Алоис действовал по плану, а значит, это какой-то пустой дом, что полон взрывчатки.

Тэхён точно помнил, что сказал тот мужчина, и от этого резко бросило в холод, хоть тело и так мелко дрожало. Руки затекли, а верёвки успели натереть кисти до крови, но парень попытался подняться на локтях, чтобы взглянуть на узел, но обнаружил, что его ноги также крепко связаны, а верёвка вбита клинком в пол, не позволяя и шагу сделать. Скрючившись и увидев, что его вещи в крови, Тэхён замер, вспоминая, как потерял сознание, когда из тела, казалось, вытекло слишком много крови, и как Гук пытался перевязать раны какими-то тряпками потуже.

– Отец... Чёртов мудак... Когда я выберусь отсюда, то мы с Гуком убьём тебя, клянусь. Ох, Гук точно убьёт тебя, дрянь, – Тэхён шипел сквозь зубы, вцепившись пальцами в верёвку, что стягивала его ноги. – Ненавижу тебя. Ненавижу. Так сильно ненавижу...

Резко устав ещё больше, Тэхён вдохнул поглубже, чувствуя пыль и сырость на вкус. Он смотрел на то, как связаны руки, продолжая тихо ругаться с нервным смешком:

– Какой бездарный узел. Гук бы вас научил, как меня связывать правильно...

Собравшись с силами, парень попытался дёрнуть ногами со всей силы, испытывая клинок на прочность, и прежде, чем тот пошатнулся, Тэхён успел устать так сильно, что вкус крови снова вернулся слишком отчётливо. К счастью, пол был достаточно прогнившим, чтобы парню удалось высвободиться. Доска, что оторвалась вместе с клинком, открыла вид на то, что пряталось под полом. Взрывчатка, что была прямо под ним, заставила Тэхёна вскочить на ноги, отступив подальше. Пытаясь не создавать шума, Тэхён аккуратно развязал ноги, а после, придерживаясь связанными руками за стену, выбрался из пугающей комнаты.

Из этого дома нужно было выйти.

Сейчас же.

Каждый шаг приносил столько боли, что парень готов был заплакать, но лишь кусал губы, пытаясь пройти тихо вдоль тёмного коридора. Он шёл туда, где было светлее, надеясь, что сможет выбраться через окно, и оказался прав, когда зашёл в когда-то уютную спальню, где в пустую оконную раму задувал ветер.

Стоило выбраться на улицу, как Тэхён начал плакать, упав на колени посреди дороги. Рыдая совсем тихо в исцарапанные ладони, парень хотел, чтобы это оказалось лишь сном. Если бы он мог повернуть время вспять, то заставил бы Чонгука сбежать, как только они признались друг другу в любви. Тэхёну всегда было плевать на то, как умирают его «родные» братья, словно мухи, и как-то так вышло, что самым родным во всём мире стал тот, кто не отверг его чужие пьяные поцелуи.

Если Чонгук умрёт, то весь мир лишится смысла.

Тэхён поднялся, словно на последнем дыхании, и оглянулся. Сердце пробило такой сильной болью, что испуганный вдох застрял в груди. Дома выглядели непривычно большими и высокими, их было так много, казалось, улица не закончится никогда. Парень снова почувствовал себя тем самый ребёнком, которого бросили одного на вокзале. Он чувствовал себя таким маленьким и снова таким обиженным, растерянным, что не мог и примерно понять, куда идти дальше.

– Как же я найду тебя здесь, родной?

Пересохшие губы кровили, и парень опустил ладонь в лужу, чтобы после смочить язык, и застыл, когда увидел своё отражение.

Ему не хватит сил.

А порезы на лице никогда не заживут.

Он умрет здесь. Весь в крови и грязи. Потеряв свою красоту и единственного, кто заставлял просыпаться по утрам счастливым.

Сделав ещё один вдох, наплевав на привкус грязи и болота во рту, парень поднялся и шагнул вперёд, не зная, в какую дверь войти. Паника охватила его слишком резко, не давая и шанса собраться с мыслями, но он шёл так тихо и аккуратно, словно угодит в очередную ловушку, если кто-то чужой его заметит.

– Прости меня, я не смогу...

Заглянув в первый дом в конце улицы, Тэхён лишь в ужасе мельком осмотрел комнаты, а после остановился на мгновение, попытавшись найти что-то острое, надеясь избавиться от верёвки на руках. Но ничего подходящего не было, кроме осколка стекла, что торчал из оконной рамы. И как бы парень ни старался, но сил не хватало, а верёвка лишь слегка царапалась, потому парень достал осколок, взяв его с собой.

Покинув дом, он бездумно уставился на крест на двери в доме напротив, а после обернулся, увидев, что там, где он только что был, на двери такая же свежая царапина. Вот только сил догадаться ему не хватало, он лишь, ещё больше испугавшись, продолжил быстро заходить в каждую дверь, что видел на своём пути, даже не догадываясь, что уходит всё дальше и дальше от Юнги, который был не так уж далёко, и рискует выйти на окраину города, откуда мужчины и начинали поиски.

Понимая, что так он не справится, а рискует лишь упасть посреди дороги или потерять сознание в одном из домов, Тэхён начал звать Чонгука. Слегка хриплый тихий крик эхом угасал совсем близко, парень был уверен, что так его никто не услышит, пока не понял, что за спиной раздались чьи-то быстрые шаги. Тэхён обернулся, увидев того, кого искал.

– Стой там!

Не послушавшись, Тэхён сорвался с места, побежав к нему, но голова закружилась слишком быстро, и парень, не удержавшись на ногах, мог бы упасть, но Чонгук вовремя обхватил его талию, и оба опустились на колени посреди пропитанной дождём дороги.

– Ты здесь, – Тэхён, не в силах успокоиться, лишь плакал, подставляя лицо под десятки аккуратных коротких поцелуев. – Я сам выбрался. Я сам...

– У нас нет воды, прости... – прижавшись крепким поцелуем к сухим горячим от ран губам, Чонгук из последних сил сдерживался, чтобы не расплакаться, но не позволял себе быть слабым в любимых глазах.

Каким бы уставшим Тэхён ни был, но ему всегда хватало сил на Чонгука. Даже работая двое суток напролёт без отдыха и сна, парень мог завалиться в постель к Гуку, тут же взбодрившись, чтобы целовать долго и крепко, пока не уснёт в крепких объятиях. Хоть он всегда и думал, что это в самом деле были долгие поцелуи, но Чонгук знал наверняка – его Тэ-Тэ засыпал после работы, как по щелчку пальцев, нужно было его лишь пригреть, прижав к себе. Но сейчас, когда было слишком страшно и холодно, Тэхён целовал так безудержно и нежно одновременно, словно это в самом деле в последний раз. И Гук прервал это, пытаясь аккуратно поднять замёрзшего и дрожащего парня на ноги, чтобы убрать все верёвки.

– Я люблю тебя, – Тэхён прижимался всё сильнее, больно цепляясь пальцами, – давай выберемся отсюда.

– И я люблю тебя, – тёплый шепот в самое ухо заставлял на долю секунды забыть, что вокруг леденеет сам Ад и рушится небо.

– «У нас нет воды»? – Тэхён, осознав фразу, что прозвучала ранее, слегка отпрянул, понимая, что нет времени, и как-то слегка по-детски выглянул из-за плеча Гука, встретившись взглядом с Хосоком. – А он...

– Он нашёл меня.

У Тэхёна не было сил спрашивать, он лишь кивнул, во всём доверяя Чонгуку, и если Хосок рядом с ним, значит, так нужно.

Хосок смотрел на парней, понимая, что если нашлись двое, значит, ещё одного...

– Я думаю, нам нужно найти Намджуна и Юнги, – с тяжёлыми хриплыми нотами в голосе протянул мастер.

– Они всё же здесь? – Тэхён сплёл пальцы с пальцами Гука, когда тот взял его под руку.

Хосок впервые в жизни хотел курить. Он готов был выкурить целую пачку, как в молодости на вечеринках, да так, чтобы задохнуться дымом. Смотря на парней, что пытались держаться на ногах ровно друг перед другом, он лишь надеялся, что раз те нашлись, то их выпустят отсюда живыми, как и было обещано.

Они казались такими детьми. Не смотря на всю свою дерзость, злость и раны, эти двое со своей любовью, которая затмевала всё вокруг, выглядели, как долгожданный луч света. Не тот лучик, что просто падает на землю, а тот, что напоминал детство, когда он был нереально тёплым, пробивался сквозь утреннюю пыльную дымку и сладко омывал остывающий завтрак на столе.

– Они здесь. Ищут, – кивнул Гук, начав осматривать рваные раны на теле Тэхёна, которые ранее успел обмотать.

Тэхёну искренне не хватало сил осознать, что происходит, он ещё не успел понять, во что это всё грозит вылиться, и лишь поглядывал на Хосока, послушно молча следуя за Гуком, когда тот убедился, что кровь остановилась. И было не так больно от ранений, как от того, что глаза Чонгука не сияли, как прежде, что в них вдруг погасли миллионы серебристых звёзд. Как бы там ни было, но Ким всё равно чувствовал себя ребёнком, и ему болело пуще от того, что ранее Гук мог лишь бить в стену кулаками, когда в соседней комнате над Тэхёном измывались, а он предательски не смог сдержать крик. Из-за этого было так стыдно. Тэхён никогда и подумать не мог, что наступит момент, когда ему станет стыдно за свою боль, что заставила страдать любимого человека.

– Гук... Я в порядке. Не волнуйся, – руки начали ещё больше дрожать на этих словах. – Мы выберемся... Ох... – случайно проскулил, почувствовав, что с другой стороны его взял под руку Хосок, чтобы помочь.

Тэхён взглянул на мужчину.

И испугался.

От этого человека веяло смертью, казалось, ничто не спасёт его, и самое жуткое – он осознал и принял свою участь.

– Я тоже в порядке, – Гук кивнул, пропуская через себя мысль о том, что не всё так просто и что хочет убить того, кто успел причинить слишком много боли.

– Я... Знаешь, – Тэхён словно забыл, что рядом Хосок, начав говорить то, что, казалось, не успел сказать Чонгуку ранее. – Знаешь, я всегда чувствовал себя ребёнком. Поэтому я не любил вечеринки, не любил шумные компании, но ещё больше я не любил сидеть дома с теми людьми... Мне приходилось куда-то сбегать. И если бы меня не научили курить и пить, то я сам не стал бы.

– Не думаю, что ты, как ребёнок, родной, – на мгновение Гук улыбнулся.

– Я о том, что никогда не думал об отношениях с кем-то, считая это чем-то взрослым и сложным, с этими свадьбами и лживыми взрослыми клятвами друг другу... И если бы я не был пьян, то никогда бы не поцеловал тебя. И сейчас я понимаю, что это в самом деле так по-детски и глупо. Я в самом деле словно застрял в этом. А я хочу чувствовать всё, что происходит у взрослых и в их отношениях.

– Это был очень взрослый поцелуй.

– Я... Родной я... – Тэхён на мгновение запутался в своих словах, пытаясь сдерживать слёзы. – Я всё думаю о кольце, которое Чимин носил на цепочке... Я больше не считаю, что все эти «взрослые» клятвы и слова обременяют любовь фальшью. Я так вырос с тобой, я перестал быть тем дураком, каким был.

– Ты вовсе не дурак, прекрати.

– Я хотел бы, чтобы мы тоже поклялись друг другу, как это делают на свадьбах. Наверное, я считал, что браки бывают только по расчёту, как было в той семье, где я очутился... Но... Мы можем?

Гук остановился, а Хосок отошёл на несколько шагов, убедившись, что Тэхён в состоянии стоять на ногах.

– Да, – Чон взял парня за руки. – Мы можем. Я сделаю всё, что ты захочешь. И я столько всего хотел бы сказать тебе, – он коротко поцеловал Тэхёна, продолжив: – Я мог бы бесконечно говорить о том, как люблю тебя... Когда мы выберемся отсюда, то сделаем всё правильно, да так, чтобы у наших ног было вино, а не кровь, и чтобы Боги видели нас в солнечном свете, а не в разрушенном городе.

– Я люблю тебя, – со всхлипом и хрипло перебил Тэхён.

– Я клянусь тебе, что моя любовь со временем будет становиться всё сильнее. И клянусь тебе, что даже если сегодня мы не вернёмся домой, то в следующей жизни нам больше ничто и никто не помешает любить друг друга. Клянусь, я буду с тобой, что бы ни случилось, и каждый мой поцелуй верно будет принадлежать только тебе. Я люблю тебя, – Гук крепче сжал руки парня, – ты ведь будешь моим?

– Мужем?

– Да.

– Да, я буду. И ты будь моим. Я... – с дрожью в голосе Тэхён тихо начал: – Я клянусь, что буду любить тебя верно и так крепко, чтобы ты ни на секунду не усомнился в моей искренности. Клянусь, что приложу все усилия, чтобы ты был счастлив со мной. Я люблю тебя и люблю всё, что связано с тобой. Я так люблю, – всхлипнув, Тэхён выдохнул, – когда ты улыбаешься мне спросонья, словно я не пинался всю ночь. И так люблю, когда ты приносишь домой новые сорта чая и что-то вкусное, чтобы я попробовал. И очень люблю, когда ты забываешь ключи и возвращаешься, потому что я могу ещё раз поцеловать тебя...

– Я всегда был твоим и буду только твоим, – Гук легонько вытер щёки парня, снова взяв его под руку.

– И я...

Хосок просто слушал, уставившись себе под ноги. Сейчас он понимал, что такая любовь действительно существует, это не сказки и не обман. За долгие годы он видел лишь ту ложь, о которой упомянул Тэхён. Брак по расчёту, принудительный брак, измены и ложь. Он убедил себя в том, что люди ничего не стоят, чтобы проще было создавать оружие, не думая о жертвах.

Ветер становился всё холоднее и пронзительнее, он заставлял старые дома скрипеть, поднимая мрачный гул, а деревья, что только расцвели, сбрасывать с себя ароматные светлые листочки. Пусть дождь почти прошёл, но тело дрожало под влажной одеждой.

Каждый, кто блуждал в этом Богом забытом городе, продрог слишком сильно, но не чувствовал холода во всех красках, сгорая изнутри от злости. И пока Чонгук, обходя дома, что красовались крестами на дверях, думал о том, что им главное найти и угомонить сначала Намджуна, ведь знал его нрав, то Юнги, который пытался сдерживать свои нервы, продолжал надеяться, что это лишь очередной кошмар.

Мужчина понимал, что если он сегодня умрёт, а Чимину удастся спастись, и после кто-то найдёт его, то в этом нет чёртового смысла, ведь Чимин останется в этом мире совсем один. Понимая, что кукольный может всё равно попасть в руки Алоиса, даже если его план закончится так, как он обещал, Юнги едва мог дышать, пытаясь собраться с мыслями.

Даже если Чимин останется жив, то будет совсем одинок, и рискует попасть в чужие руки, а Юнги всё равно не выберется отсюда живым.

Но слова Хосока о том, что Алоис может нарушить свои же правила, оставив Юнги для своих целей, невольно заставляли на что-то надеяться. Вот только... Надеяться на что? Юнги предпочёл бы умереть под горячими пулями, чем работать на этого человека и потерять свободу. Но и то, что Хосок рассказывал о том, как этот мужчина любит, когда кто-то верен и держит своё слово, не позволяли поверить, что всё может измениться в таком ключе.

Алоис нарушал обещания только тогда, когда кто-то из его пешек оказывался предателем. Так было в доме Намджуна, мол, он не убил бы наёмников, если бы Югём не предал своего начальника. Это значило, что неверный шаг мог обернуть ситуацию по-другому, а значит, верить Алоису нельзя. Но ясно было одно: те, у кого есть влияние и кто знает его имя... Явно не доживут до следующего утра.

Юнги остановился, чтобы отдышаться, когда очередной дом оказался пуст, а металлическая скалка в руке начала ранить ладонь от силы, с которой её сжимали.

А если Чимина здесь нет? А если он уже прошёл мимо него, что-то пропустил?

Солнце за тонкими серыми дождевыми тучами поднималось всё выше, казалось, времени почти не осталось. Очередной взрыв, от которого рухнул дом, из которого Юнги вышел несколько минут тому назад, заставил мужчину ускориться, не смотря на то, что в ушах звенело, а тело дрожало.

Где-то рядом был кто-то.

Юнги слышал, как где-то совсем близко закрываются двери. Так громко и резко. Он не знал, кто именно рядом, может, Хосок, а может, Намджун, но шум становился всё ближе.

А после за одной из дверей послышался тихий плач.

Такой тихий.

Сердце пропустило удар, а перед глазами потемнело от волнения. В последнее время Юнги ловил себя на том, что невольно прокручивал в голове, как всё сложилось бы, если бы он не допускал ошибок, если бы Хосок не допускал ошибок, если бы Намджун... Вырываясь из сладких иллюзий, как всё должно было бы сложиться, Юнги всегда впадал в ступор, осознавая, что реальность куда страшнее, чем кажется.

И сейчас. Чёрт.

Такой родной голос.

Юнги слышал этот голос столько раз, что его сердце пропиталось этими нотами, как сладким мёдом. Это был тот, в кого он случайно влюбился чуть больше, чем позволено влюбляться человеку, и казалось, так окрылённо любят только в сказках или за облаками на небесах.

Вот только случилось то, чего Юнги боялся в самом себе.

Он застыл у двери, боясь открыть её.

Если он зайдёт туда, то погибнет кто-то другой, кто-то живой, чей-то друг и возлюбленный. Кто-то с душой?

Если Юнги сам сегодня погибнет, то каков смысл оставаться Чимину в этом мире совсем одному и попадаться в руки извращенцев?

Хотелось попросить у него прощения за всё. Поцеловать в последний раз.

А не стоять у двери, затаив дыхание.

Чёрт.

Мужчина даже не представлял, что его душа так сильно полна яда, пока не услышал этот плач. Он любил так сильно, что ему не было жалко своей жизни для того, кто сумел подарить ему улыбку и слишком мало поцелуев.

«Я ведь всё равно сегодня умру, и уж лучше я убью его сам сейчас, своими руками, чтобы больше никто не тронул и не мучал его. Чтобы мы вместе...»

...умерли сегодня.

– Чимин... – Юнги лишь слегка надавил кончиками пальцев на дверь, надеясь, что та не заперта.

Но все его мысли прервал голос сзади:

– Юнги... – Намджун замер, оказавшись совсем рядом и услышав голос Чимина.

Мужчина резко обернулся, заслонив собой дверь дома. Заметив, что рука Намджуна дрогнула, Юнги тут же достал пистолет, ведь уже знал, что с Намджуном нужно действовать на опережение.

– Выстрелишь в меня?

– Нет, Джун, лишь предупреждаю, что если ты достанешь пистолет, то не успеешь его поднять выше моих ботинок.

Плач Чимина становился громче, он наверняка слышал всё, что происходило за дверью.

– Юнги, – Намджун, подняв руки над головой, вдруг начал неожиданно спокойно: – Ты всё равно сегодня умрёшь. А он останется один. Этот урод не даст ему уйти, ведь Чимин такой уникальный и так много знает лишнего. Ты ведь понимаешь это?

– Я понимаю.

– Юнги, пожалуйста...

И Чимин притих. Он слышал каждое слово сквозь тонкую дверь. Сначала он был так счастлив, что Юнги жив, а сейчас понимал, что каждое слово Намджуна правда, всё так и будет, если Юнги умрёт.

– Юнги, если ты сейчас откроешь дверь, то где-то там погибнет кто-то из твоих друзей или мой Сокджин. Я не говорю, что Чимин не стоит этого, а лишь говорю о том, что у него нет будущего без тебя. Гук и Тэхён справятся со всем вместе, они сильные. А Сокджину после моей смерти достанется всё моё имущество, с ним всё будет в порядке, у него будет свой дом, семья и своя жизнь. Если это не блеф... Если он отпустит их... Но Чимин... Этот ублюдок его уж точно не отпустит. Если его слова правда, то нам стоит рискнуть.

– Я не дурак, Джун, – Юнги не спешил опустить пистолет и озвучить своё решение.

– Даже если Джину суждено умереть сегодня, то я хочу умереть возле него в один и тот же момент, в один и тот же день. Не открывай дверь к Чимину, прошу, позволь мне хотя бы попытаться найти и увидеть Сокджина в последний раз. Я столько всего не сказал ему. Юнги, пожалуйста.

Умереть в один день это однозначно лучшее из худшего, что можно придумать.

– Чёрт, Джун. Почему ты здесь так не вовремя?

Наблюдая за слегка дрожащей рукой Юнги, Намджун был уверен, что лишнее слово будет стоить ему жизни преждевременно.

– Отойди от этой двери.

– Чимин... – наплевав на Намджуна, Юнги обратился к тому, кто почти притих за дверью. – Прости меня.

– Ты пойдёшь со мной или мне убить тебя сейчас, чтобы ты...

– Замолчи, – перебив едкий вопрос Намджуна, Юнги резко ответил: – Я останусь здесь.

– Зачем? Ты можешь пойти со мной.

– Чтобы знать наверняка, что в конце он умрёт вместе со мной, а не останется с тем, кто причиняет ему боль.

– Боль, – со смешком повторил Намджун, достав один из пистолетов. – Идём со мной, Юнги.

– Я не открою дверь, не волнуйся. Я буду стоять здесь до конца.

– Как я могу тебе верить? Мне проще убить тебя сейчас. Ты всё равно труп.

– Ты теряешь время и снова сходишь с ума. Просто уходи, найди своего Сокджина.

– Не верю тебе. Ты безумен, – Намджун готов был нажать на курок, даже в костяшках начало болеть. – Только безумные влюбляются в кукол.

– Я останусь здесь, Намджун! Чёрт! – Юнги отступил от двери, подходя ближе к мужчине. – Давай. Давай я позволю тебе продолжить искать Сокджина, я не открою эту дверь. А ты позволишь мне остаться, чтобы я мог знать наверняка, что для Чимина всё закончится. Это моё предсмертное последнее желание. Как и твоё – найти Джина. Иди, найди его, скажи ему всё, что так наболело. Ты тоже безумен. Мы оба безумны. И не потому что... Чимин... А потому что оба влюблены. Проваливай.

– Юнги... – что-то огненное, что сопровождало Намджуна всё это время, угасало в его взгляде.

Смотря друг другу в глаза сквозь ледяной пыльный ветер, мужчины теряли последние капли доверия.

– Если я умру, то и он должен уйти в могилу вместе со мной. Я это знаю. Я не открою дверь. Уходи.

Сколько боли бы ни омыло сердце Намджуна, но оно в самом деле ожило из-за одного лишь парня, что случайно потащил за собой в самый Ад.

И Джун сейчас не хотел стрелять в Юнги.

Казалось, тот, кто загнал их сюда, лишь и ждал этого момента, когда все участники этой игры сойдут с ума. Не хотелось вестись на это. Не хотелось радовать выпущенной пулей в сердце... Друга? Юнги в самом деле успел стать другом.

Намджун, доверившись, что в него самого сейчас не выстрелят и всё же надеясь на искренность Юнги, опустил пистолет. Он лишь кивнул и отвернулся, продолжив путь вдоль улицы, что вела к центру города.

Стоило Юнги увидеть спину Намджуна, как стало немного легче, но отчаяние захлестнуло слишком резко.

– Чимин... Ты слышишь меня?

Протяжный плачущий скулёж был так похож на «да».

Юнги не знал, что сказать. Он чувствовал себя предателем.

– Я люблю тебя, – прижав раскрытую ладонь к двери, Юнги едва не давился воздухом. – Не подумай, что я сдался... Но... Игла всё ещё у тебя. Что бы ни случилось, ты не должен оставаться один или быть с теми, кто тебя не любит, – слова давались так тяжело. – Я не оставил тебя. Я искал. Прости, что не открываю эту дверь. Прости...

Чимин всё понимал.

Он понимал чувства Юнги в последнее время слишком ярко, словно сложив для себя этот пазл воедино раз и навсегда.

И пока чёртова игла была так близко к сердцу, то Чимин понял, что его руки чересчур дрожат.

Он не сможет.

Сначала он должен сказать Юнги, что готов умереть, но руки были слишком крепко связаны, чтобы поднять их выше и освободить рот от какой-то тряпки.

– Я умру вместе с тобой, Минни. Я бы никогда не оставил тебя.

А ведь однажды сказанные слова Хосока в самом деле стали правдой: «Вот только они все – живые люди. Я понимаю, что тебе страшно и больно, но когда наступит момент, когда нужно будет выбрать тебя или кого-либо из них, то никто не выберет куклу».

Чимин закричал. Вся та боль, которую он успел познать, словно усилилась после слов Юнги, с которым он узнал, что слово «Любовь» в романах пишут с большой буквы не просто так.

«Уходи! Убирайся! Я лишь кукла!»