Гоблин (бессмертный: романтическое заклятие)

Глава 10 ВЫБОР

Откладывать дело с мечом, игнорируя постоянные просьбы Гоблина, Ынтхак слишком долго не могла – последний срок был до первого снега. По большому счету, снег оставался ее единственной отговоркой, чтобы не делать это прямо сейчас. Ынтхак очень хотелось, чтобы появилась еще какая-нибудь причина, по которой она бы осталась ему нужна после этого. И желательно, чтобы причина нашлась еще до того, как Ынтхак вытащит меч.
Все эти мысли обуревали девушку во время работы в закусочной. У них по-прежнему не было посетителей, и ее хозяйка по-прежнему сидела за пустым столом и жевала рисовый попкорн. Санни неотрывно смотрела на мобильный. Хотя и не верила, что сейчас раздастся долгожданный звонок от того мужчины в черной одежде и с белым лицом, имя которого она так и не узнала.
– Извините, а можно спросить?
Оторвавшись от телефона, Санни подняла взгляд. Ынтхак мялась, едва дыша и не решаясь задать вопрос. У нее никогда не было настоящих подруг (призрак девочки-школьницы из библиотеки не в счет), да и место не особо подходящее, чтобы душу изливать. Но хотя Санни и была ей начальницей, возможно, по-дружески даст ей какой-нибудь совет.
– Просто… что вы думаете, если девушка рано замуж выходит?
– Сколько ему лет? Девятнадцать? Двадцать?
– Старше. Намного.
– Возраст – это неважно. Главное – что он за человек?
– Ну-у-у… Он книжки любит, в музыке, живописи разбирается, раньше государственными делами занимался.
– Да я не про это. К тебе он как относится? Хорошо?
Вопрос, казалось, самый простой и естественный, но Ынтхак словно споткнулась на ровном месте.
– Ну, пока да. Дело в том, что я ему нужна…
– А ты? Ты сама его любишь?
– А-а-а, нет.
– А он? Он-то тебя любит?
– Тоже нет.
– То есть вы друг друга не любите, зачем же тогда жениться?
Хрусть! – Санни надкусила попкорн. Ынтхак стало стыдно. Судьба связала ее с хорошим человеком, который помогает и заботится о ней. Но вот только причин выходить за него замуж у нее нет. Ни одной. Их судьбы переплелись в один запутанный клубок, но кроме этого между ними нет ничего общего. Странно, но, когда она это осознала, настроение у нее упало камнем вниз. Он ее не любит. Это было и в самом начале, да и сейчас он, похоже, жалеет, что все так вышло. Гоблин говорил, что он мягкосердечный дух, но это только на словах. Она же видит, что он не очень доволен своей невестой.
«Что ж, если без этого никак, пожалуйста. Я тебя люблю». Его голос, холодный, бесстрастный, словно цитирующий строки из покрывшегося пылью философского трактата, отпечатался в ее памяти. До самого конца работы и даже по дороге домой настроение не улучшилось.
– Не нужна мне такая любовь. Так что может себя не заставлять! Только и ждет, чтобы я ему скорее красоту навела. – Недовольно бормоча себе под нос, Ынтхак прошла мимо книжной лавки, не заметив укрывавшегося в ней Гоблина. Он посмотрел ей вслед и вышел через заднюю дверь. Чтобы через мгновение оказаться у себя дома.
Если бы его кто-то спросил, зачем ему нужно ходить за ней следом, ждать ее и быть где-то рядом, он сам бы не знал, что на это ответить.
Если все ж таки ему пришлось бы назвать причину, то это было волнение за нее. С самого начала он за нее почему-то переживал. Потому и хотел, чтобы одноклассницы не шушукались за ее спиной. Чтобы ее больше не могли похитить сильно смахивающие на бандитов коллекторы. Ему хотелось все то время, что ему осталось на этой земле, быть для Ынтхак духом-хранителем.
Стремительно переместившись домой, он как ни в чем не бывало уселся в кресло, схватил ближайшую книгу и начал перелистывать страницы, делая вид, что уже давно так сидит и читает. Ынтхак зашла в дом, привычно поприветствовав его негромким голосом:
– Здравствуйте, я уже вернулась.
Гоблин сидел в якобы непринужденной позе, закинув ногу за ногу. Но Ынтхак, стараясь не встречаться с ним взглядом, просто прошла мимо него прямиком к Мрачному Жнецу. Ее холодное отношение смутило Гоблина. Но он старался не подавать виду, поэтому ему оставалось только украдкой наблюдать за тем, как мило общаются друг с другом Ынтхак и Мрачный Жнец.
Ынтхак присела рядом со Жнецом и начала помогать ему разбирать постиранные вещи. Она специально отворачивалась от Гоблина, который крутился вокруг них, пытаясь поймать ее взгляд. Ей не хотелось смотреть в глаза Гоблину, который не был виноват в ее плохом настроении. Хотя нет, был. Ведь она грустила из-за него. Жнец сначала посмотрел на Гоблина, который белье не разбирал, а лишь без толку вертелся рядом. Потом взглянул на Ынтхак. Он мог лишь предположить, что они поругались из-за пяти миллионов вон. Чтобы как-то сгладить неловкое напряжение, которое возникло между этой парой, Жнец обратился к Ынтхак:
– Я вроде видел уже этот шарф. Ты же в нем тогда была, десять лет назад?
– Да, точно. Это мне от мамы осталось. Мама думала, что я вижу призраков из-за того, что у меня гоблинская метка на шее. И если ее закрыть шарфом, то призраки меня не найдут. Поэтому с самого раннего детства она мне всегда повязывала шарф, хотя это не помогало. А привычка носить шарф осталась. Он мне о маме напоминает…
Жнец был поражен: он спросил просто из вежливости, чтоб разрядить обстановку в доме, а Ынтхак ответила так искренне и подробно. Стоявший рядом Гоблин был тоже удивлен. С виноватым видом Жнец повернулся к Гоблину:
– Да дай ей уже эти пять миллионов!
– Ты опять про влюбленных заговорил?
Ему снова послышалось другое. Мрачный Жнец и Ынтхак подняли на него глаза. По их взглядам Гоблин понял, что они обо всем догадались. Он растерянно почесал затылок, но слово – не воробей, вылетело – не поймаешь.
– Я смотрю, тебя о чем ни спроси, тут же целая история наготове. Теперь даже сам вопрос задать боюсь. – От растерянности Гоблин ни с того ни с сего набросился на бедную Ынтхак. Но та как ни в чем не бывало продолжила болтать со Жнецом. Ей было интересно, определился ли он уже со своим именем.
Чтобы снова привлечь внимание отвернувшейся девушки, Гоблин пытался заговорить об учебе, экзаменах, будущей работе, но делал это в своем ужасном стиле: «Это так ты в университет готовишься?» или «Думаешь, на радио таких берут?» В итоге все его попытки имели обратный эффект – Ынтхак, заведясь, обратилась к Жнецу:
– Знаете, если вы еще имя не выбрали, то можно взять Пак Поком?[22] Как вам?
– Что? И это за все, что я для тебя сделал? Ты-то пока только меч и смогла увидеть!
– Ах, вот как? А из-за кого у меня эта отметина? Из-за кого я постоянно призраков вижу? – Ынтхак подскочила с места, отшвырнув в сторону сложенное белье. Она решила, что если уж он чем-то недоволен, то у нее тоже есть причины обижаться. Если до этого она избегала смотреть ему в лицо, пытаясь совладать с гневом, то теперь она своим взглядом просто сверлила Гоблина, который вообще ее не понимал и все выворачивал наизнанку.
Гоблин тоже чувствовал себя обиженным. С чего вдруг она так себя с ним ведет? Неужто действительно из-за денег? Может, дать ей эти пять миллионов? Если она все узнает, то расстроится еще больше.
Гоблин подскочил к ней и откинул волосы с ее шеи:
– Ты про это? Ну и что, так даже красивее!
От того, что он неожиданно оказался так близко, Ынтхак вся напряглась:
– Вы… вы что, меня сейчас за волосы оттаскать решили? Вот поэтому вас мечом и проткнули. Если так с человеком поступили, то наверняка были на то причины!
– А ты всегда норовишь ткнуть в рану побольнее! Часом не психопатка?
– А вы что, не такой же? Поначалу что мне говорили? «Ты не невеста Гоблина», «Не живи пустыми разговорами, живи в реальности» – сами бьете по больному и думаете, что такой белый и пушистый?
– Да я же ради тебя так говорил! Я за тебя переживал!
Обстановка в комнате накалилась, они оба уже кипели от злости. Затесавшийся между ними Жнец мог лишь сконфуженно наблюдать за их ссорой. Ынтхак тоже решила не упускать шанса и высказать все, что накопилось у нее на душе. Пусть не думает, что ей и сказать в ответ нечего!
– Если за меня переживали, то где тогда мой парень, а? Работа, тетка, ПАРЕНЬ! Еще дух-покровитель называется! Обещание-то не выполнил!
– Да здесь он!
– Где «здесь»?
– Прямо перед тобой! Я!
Только что они яростно ругались, и тут в один момент оба замолчали. В гостиной наступила тишина. Они отвели глаза друг от друга.
Бледное лицо Мрачного Жнеца скривилось: прямо живая иллюстрация к поговорке «Милые бранятся – только тешатся».
Ынтхак чуть ли не бегом поднялась на второй этаж и захлопнула за собой дверь комнаты. Прислонившись к косяку, она наконец смогла отдышаться. Сердце бешено колотилось, про свою досаду она и думать забыла. У нее в ушах еще звучала каждая буква тех слов, которые прокричал Гоблин.
– Да он с ума сошел. Он – мой парень? Еще чего! Это кто так решил? Он что, меня любит? Еще не хватало!
Ее щеки горели огнем. Был уже конец осени, фактически зима, но ей было жарко. Она принялась обмахиваться рукой, пытаясь унять этот жар.
Комнатой ниже происходило все то же самое: закрыв за собой дверь, Гоблин был в полном смятении. Впервые за девятьсот лет у него ТАКОЕ сорвалось с языка. Строго говоря, это было не совсем верно, ведь он должен был стать не ее парнем, а мужем.
– Вот попал в оборот… – вслух произнес Гоблин. Но на губах блуждала улыбка.
Столкнувшись на следующее утро в гостиной, они почему-то старательно избегали смотреть друг другу в глаза. «Парень, он сказал, что он мой парень», – все вертелось и вертелось у Ынтхак в голове. Стоило ей взглянуть на него, как ее лицо снова начинало пылать. Она попыталась уйти, сделав вид, что ей захотелось пить, но Гоблин позвал ее.
– Чжи Ынтхак!
Она обернулась. Гоблин смотрел в потолок, будто и не окликал ее только что.
– Мне очень неудобно за вчерашнее, – с трудом выдавил он из себя.
Тут уже и Ынтхак могла быть искренней.
– Мне тоже. Теперь можно с чистой душой признаться, что я проголодалась?
– Да? Тогда и я могу с чистой душой спросить: «Хочешь мяса?»
У нее на лице снова появился румянец.
– Я сейчас, только куртку накину. Вы тоже наденьте что-нибудь. – Кивнув, Ынтхак помчалась к себе.
– Уже готов!
Выйдя вслед за Гоблином в коридор, Ынтхак тут же очутилась в ресторане. Она все никак не могла привыкнуть к тому, что вот так легко и просто можно попасть за границу. Ынтхак не могла скрыть своей радости, аж зажмурилась от восторга. Увидев ее такой счастливой, Гоблин тоже не мог сдержать мягкой улыбки.
– Да это уже нашим привычным местом стало! Мы же в прошлый раз вон там сидели? – Она уже бежала к знакомому столику. Гоблин сам довольно часто бывал в этом ресторане, проходящий официант его узнал и любезно поприветствовал постоянного клиента, чуть задев его рукавом своей рубашки.
В этот же миг перед глазами Гоблина словно прокрутилась кинолента.
Он видел все тот же ресторан, тот же столик в самом центре зала, за ним сидела Ынтхак. Но что-то изменилось. Одежда на ней была уже другой. Вместо голубой куртки – пальто темно-бежевого цвета. Аккуратная короткая стрижка. С радостным выражением лица она с кем-то говорила по мобильному телефону. Гоблин мог лишь безучастно наблюдать за этой сценой со стороны.
– …Ну да. Надо же было хоть раз за границу съездить, раньше-то не доводилось.
– О том и речь. С чего вдруг так понадобилось ехать именно в двадцать девять лет? Я в двадцать девять даже в магазин напротив не выходила.

– …Ну да. Надо же было хоть раз за границу съездить, раньше-то не доводилось.
– О том и речь. С чего вдруг так понадобилось ехать именно в двадцать девять лет? Я в двадцать девять даже в магазин напротив не выходила.
– Серьезно?
– Ну да. А зачем? Мне ж там свиданий не назначали.
Короткое каре открывало длинную белую шею девушки. Которая никогда не была за границей. И у которой не было гоблинской метки.
Гоблин все понял. Ей сейчас не девятнадцать лет, это Ынтхак в двадцать девять.
– Мне здесь все так нравится, как будто уже не в первый раз сюда приезжаю. Только ориентируюсь пока не очень. Зато голодать не приходится: только что огромный стейк заказала. Кстати, ресторан такой шикарный. У меня здесь свидание.
– Да ресторан – это ерунда, главное, чтоб мужчина шикарный был. Ладно, я спать. Давай, пока.
Это была Санни. Ее последняя фраза заставила Ынтхак улыбнуться. Она выглядела очень счастливой. Закончив разговор, она посмотрела куда-то вбок и помахала кому-то рукой:
– Господин директор, я здесь! – На ее лице расцвела широкая искренняя улыбка.
По этой улыбке Гоблин понял: для двадцатидевятилетней Ынтхак его не существует. Он стерт из ее памяти. Начисто.
Гоблин снова вернулся в реальность, которую ему заслонил проходящий мимо официант. Пока он был в своем видéнии, здесь прошло совсем немного времени. Ынтхак склонилась над меню, все еще размышляя, что выбрать. Ее гоблинская метка по-прежнему была на своем месте. Образ этой Ынтхак, которая что-то спрашивала у Гоблина, наложился на образ той, взрослой Ынтхак, радостно машущей кому-то рукой.
– В двадцать девять ты все так же лучишься светом, как и сейчас. Но рядом с тобой не я. Моя жизнь, точнее, мое бессмертие закончилось. Я уйду, и после моей смерти ты будешь сидеть на этом месте и жить замечательно полноценной жизнью, забыв про меня.
Перед ним, словно страницы книги, пронеслись те моменты, когда они были вместе. Вот она протягивает руку за букетом белых цветов гречихи. Вот она с улыбкой говорит: «Я вас люблю». Вот она бежит к нему мимо фонтана. А он… Он, стоя напротив повзрослевшей Ынтхак, медленно исчезал с каждой перевернутой страницы.
– Я должен исчезнуть. Чтобы она могла радостно улыбаться. Я должен сделать этот выбор. Покинуть этот мир.
Стерлось и решение, которое он когда-то принял. Осталась лишь чистая страница. Белоснежная пустота.
– И все-таки я сделал окончательный выбор.
Оторвавшись от меню, Ынтхак подняла голову на его отрешенное бормотание. Ее тонкую переносицу прорезала печальная морщинка.