bebita[rus]

Запись||глава 17

От третьего лица.

Все началось с матери Кинсли. Они вступали в споры из-за того, что Кевин не принимал свои таблетки. Он продолжал каждый день говорить своей жене, что они ему больше не нужны, но они оба знали, что это ложь. Бывали дни, когда он продолжал шутить о том, что мама Кин нашла нового мужа, и они превращались в обвинения ее в том, что она встречается с другим мужчиной и пытается уйти от него. 

Это стало последней каплей для его жены, когда Кевин сказал, что голоса не будут лгать ему. Она записывала, как он вел себя, не принимая таблеток, и знала, что, по ее мнению, это зашло слишком далеко. Она постоянно говорила ему принимать таблетки, но он отказывался. Дошло до того, что ей пришлось подсыпать таблетки ему в еду, чтобы убедиться, что он их принял. Все шло гладко, пока Кевин не заметил, что ему выписали новый рецепт, хотя он знает, что не принимал его. Рядом с его таблетками лежал конверт, наполненный письмами, которые написала его жена о его болезни и о том, как он себя вел. С гневом, бегущим по его венам, он спустил таблетки в унитаз и пошел к своей жене. Он заметил, как она разбила таблетку на кусочки, прежде чем подмешать ее в его еду. Она быстро положила вещи в воду для мытья посуды, чтобы спрятать улики. Прежде чем она успела позвать Кевина поесть, она почувствовала, как ее схватили за волосы и бросили на пол. 

Она ахнула и подняла глаза, чтобы увидеть Кевина, стоящего над ней. Он отвесил ей пощечину, и по ее лицу потекли слезы. Его некогда громкий разум, который был заглушен таблетками, снова заговорил, когда они убеждали его продолжать нападать на свою жену. И это именно то, что он сделал. Весь гнев, который он испытывал по отношению к своей жене, придал ему сил бить ее снова и снова, пока она не была слишком слаба, чтобы даже открыть глаза. Как только он покончил со своей яростью, и голоса были довольны тем, что Кевин сделал для них, они снова стали немыми. Он отступил назад, чтобы посмотреть на свою жестокую работу, и пошел за магнитофоном, который тогда предназначался для их первенца. Он включил его и обошел вокруг тела своей жены, ловя все, что понравилось бы камере, и как только он закончил, он вынул кассету из магнитофона и положил ее рядом с камерой. Письма в конверте. Он положил конверт подальше от досягаемости своей жены и начал ломать все вокруг, чтобы все выглядело так, как будто кто-то вломился внутрь.

 Он позвонил в полицию, рыдая, изо всех сил стараясь реализовать его план. Они добрались до больницы, и ей почти сразу же оказали помощь. Она была слишком напугана, чтобы пошевелиться. Слишком напугана тем, кем стал ее муж до нее. Он увидел ее лицо и сразу почувствовал себя виноватым. Он подошел к ней, плача, умоляя ее простить его, умоляя ее не говорить, говоря ей, что голоса тоже сказали ему, и он начнет принимать свои таблетки. Тем не менее, она была слишком напугана, чтобы признать крики и мольбы своего мужа. Он начинает биться головой и называть себя глупцом, пока она не протянула руку, чтобы остановить его. Он еще больше заплакал в ее объятиях, продолжая извиняться, и все, что она могла сделать, это плакать из-за него.

Её муж был действительно болен, и она не могла оставить его, когда он нуждался в ней больше всего. Поэтому она простила его. Он снова начал принимать свои таблетки после того, как ему прописали больше. Он готовил для нее, гулял с ней, как будто был вечно в долгу. Много лет спустя она забеременела Кинсли, и ее страхи стали реальностью, когда она умерла, оставив своего ребенка с больным мужем.