Опасная дистанция

Часть 29. Спасательный круг

Тело пробирает ознобом, но не болезненным, как при простуде, а скорее от переизбытка стресса. Глаза непроизвольно пощипывает и можно сделать опрометчивый вывод, что ещё несколько секунд в таком состоянии и с них неспешно пойдут слёзы. Антон сидит на кухне подрагивая от происходящего в этой комнате, а в абсолютной тишине голос Арсения слышно отчетливо громко: 

 — Даже не знаю как тебе сказать, — сквозь невесомую, но всё же заметную улыбку говорит тот. — Наверное, ты просто жалкий. 

 Услышав это, Шастун ощущает краткую, сжимающую в области груди колкость. Сразу после этого у него начинают хладеть руки и с надрывистым дыханием парень просто молчит в преддверии худшего. Чего-то ещё более жестокого, чем слово «жалкий» 

 — Ты надоел мне, стал слишком навязчивым и я просто бросил тебя, — пожимая плечами, вполне спокойным тоном произносит мужчина. На его лице уже сияет насмешливая, более четкая улыбка. 

 — Но вы любили меня, — заикаясь шепчет парень, боясь сейчас сказать хоть что-то лишние под таким напором. 

 — Это всё блеф. — Арсений ещё сильнее, чем прежде, начинает улыбаться, но совсем не приветливо, теперь это только пугает. — Я не мог влюбиться в такого, как ты. 

 Арсений встаёт и подходит к парню, кладёт тяжёлую руку на плечо и Антон вжимается, ожидая удара. Рука мужчины медленно, но уверенно переползает с плеча на шею и теперь жадно впивается в тонкую кожу. Пальцами он зажимает и частично перекрывает доступ воздуха к лёгким, а затем наклоняется чуть ближе к уху и растягивая слова шепчет: 

 — Никто не сможет любить тебя, смирись с этим, — куратор ещё сильнее сжимает горло парня и голова уже идёт кругом. А не сглатываемый ком застревает в горле. 

 Антон плавным движением раскрывает глаза, не подрываясь с места, как это уже бывало ранее. Просто разлепляет веки, а в комнате никого нет — совершенно пусто и непривычно тускло. 

 — Блять, — вслух произносит парень на выдохе и падает лицом в подушку, вдыхая её запах. Свежее постельное белье ещё вчера вечером принёс Арсений и наволочка подушки до сих пор пахла стиральным порошком. 

 Сны с преподавателем надоедливо сопутствовали Шастуна почти всё время. Первые разы, когда они только-только, как вышли из лагеря и то — это бывало не особо часто. Сны были уютными и тёплыми, вскоре стали жаркими, после которых Антон просыпался с выступающей на лбу испариной. Когда мужчина исчез, сны со временем превратились в кошмары. Они затягивали, вовлекали, искажали и действительно пугали всем происходящим. Однако, подобное казалось давно оставило парня, сновидения стали нейтральными, иногда и вовсе отсутствовали, но сегодня они решили вернуться вновь. Напоминая о главном страхе на данный момент, о правде, которая в протравленном разуме Шастуна выглядела именно так — ужасно страшно и больно. Настоящая правда осталась где-то далеко, за воротами летнего лагеря, а теперь — имелась лишь тягучая неизвестность. Первая ночь на новом месте однозначно не задалась, хотя возможно именно из-за этого сон и вышел таким дурным. Из-за нового места, с которым сам Шастун смирился, а вот его подсознание нет.